Бежали долго, бестолково. Лишь бы в темноту – подальше. Все еще слышались крики, но вроде за ними не гнались.
Они постояли, прислушиваясь и отпыхиваясь, пошли медленно.
Робко выглянула луна и осветила три их маленькие фигурки на ночной тихой пустоши. Все еще играла гармошка. Доносились песни и смех. Тарахтел движок электростанции. Перебрехивались собаки, да где-то в отдалении сонно взгогатывали гуси.
За полночь Лидка, чтоб не будить мамку, забралась на чердак. Только она улеглась, как мамка вышла.
– Лидк, а Лидк, ты пришла?
– Пришла.
– Где опять шастала?
– У Вовки была.
– Есть-то хочешь?
– Не-е, я огурцы ела.
– Это какие еще огурцы? Ох, Лидка, бить я тебя буду... Ты у меня только попробуй красть...
– Не, не огурцы – груздянку...
– Какую еще груздянку? Я тебе оставляла крапивницу.
– А я тебе оставила целый узел опенков... Не видала, что ли? Я у Вовки ела...
– А-а... Ты спишь?
– Не-е...
– Слезла бы – поговорить надо.
Вы читаете продолжение. Начало здесь
Лидке слезать совсем ни к чему – порвала платье. Надеялась зашить утром. А теперь вот как? Мамка пристала...
– Да говори, я ведь слышу и отсюдова.
Мамка, кряхтя, взобралась по лестнице, просунула голову в лаз.
– Слышь, вечор приходил сапожник из Корюкина: в отцы к тебе просится...
– Ну, а ты?
– Дак сказала, что подумаю...
– Вот и думай. Старый ведь он. Кривоногий – хуже б надо, да некуда... У всех отцы как отцы, а мне опять старого, да? Уж помоложе не можешь взять, что ли?
– Да я же сказала – подумаю. Чё кричишь-то?.. Сопля ты комариная, вот ты кто, тоже – учить принялась...
– А зачем тогда спрашиваешь?
– «Спрашиваешь, спрашиваешь...» Они что, отцы-то, на дорогах валяются? Али на грядках растут – выбирай какого хошь – так, что ли?
– Ну, не так...
– Тьфу ты господи! С тобой говорить, как в ступе воду толочь. Заладила: так – не так, бестолочь...
– Картошку-то когда полоть будем? – спросила Лидка.
– Видишь, поди, сама, что только и кручусь...
– Завтра да послезавтра приедут Колька с Маней – ладно уж, без тебя управимся. А укос-то нам дадут ли?
– Молчат пока.
– Чем Маруську-то кормить будем? Уж не сапожник ли твой накосит сена-то?
– Поди, накосил бы...
– Ага, жди... Держи карман шире. Я вон в угол у стайки Маруськиной начала кизяк собирать – дров-то теперь тоже не видать... А кизяк, хоть и кизяк, да свой.
– Ну, дров на картошку выменяем...
– Картошка-то у всех будет, а дрова на что и получше сменять можно.
– Ну, в колхоз сдадим картошки, или молока привезут.
– Тогда, может, не ждать, а тутока кой-где на задах покосить?
– Так когда ж я?
– А я схожу в кузницу к дяде Егору, попрошу сделать маленькую литовку...
– Ну и вовсе надорвешься. И так огород копала, воду таскала, а тебе еще надо силы копить – учиться.
– Копать-то мне мальчишки помогали. И ты копала...
– Чё там я копала... Шутка сказать – восемнадцать соток... А возить траву можно на тележке – Колька с Вовкой помогут. Погоди, может, на этой неделе что и решат.
– Ладно. Завтра я за опенками побегу – посушить на зиму надо...
– Говорят, этим летом рыжиков полно. Палаша сказывала – возами везут...
– Отпусти – мы сами сходим...
– Ну уж нет, и не заговаривай – одна не пойдешь. Кругом фулюганье шастает – всех еще вас укокошат... Спать, поди, хочешь?
– Хочу.
– Спи давай. Я тоже пойду...
И долго еще слышала Лидка сквозь скрип ставней то ли крик какой птицы, то ли вой ветра.
***
В воскресенье появились Колька и Маня. Гордые и обалдевшие от радости, они с ходу принялись одаривать друзей подарками. Колька привез им с Фишкой по берестяному туеску, а Вовке смешного человечка из корня березы – сам сделал. Маня подарила Вовке носовой платочек, обвязанный кружевами, а девчонкам по спичечному коробку с засушенными бабочками.
– Ты зачем же их мучила? – огорчилась Лидка.
– Я не мучила. Я притыкивала булавкой на стенку под кровать. Чтоб не украли, – обиделась Маня.
– А если бы нас с тобой вот так притыкнуть, а?
– Ой!
– Бить я тебя буду, – пообещала Лидка. – Ну, да ладно, спасибо тебе, Маня, что ты нас не забыла, правда, Фиша?
– Правда, – подтвердила Фишка.
– А бабочек мы отнесем в школу... А то прошлым летом Колька весь день за бабочкой бегал. Ну, рассказывайте, как вы там?
– Ой, а у нас был ежик! – оживилась Маня.
– Ха, ежик... Невидаль! У нас в подполе живет уж, – сказал Вовка.
– Покажи, – потребовал Колька.
– Так он редко вылазит.
– Все равно, – настаивал Колька.
– Ладно, – соглашается Вовка. – Мы ему молока в блюдечко нальем – он и вылезет.
– А еще мы разучивали песни и жгли костры. Очень было интересно! Правда, Кольк? – Колька кивнул. – А Колька влюбился. Вот! – добавила Маня.
– Дура! – покраснел Колька. – Сама ты влюбилась. Я только показывал, как надо строгать прутик...
– Знаем мы ваши прутики! – не сдавалась Маня.
– А ты только и пялилась на физкультурника. Что – съела?
– Дурак, я ж ему в дочери гожусь, а ты? Э-эх, ты-ы-ы... А еще – Колька!
Пока они топтались у Лидкиного палисадника и выясняли, кто в кого влюбился, не заметили, как налетела туча и припустил веселый, густой дождь. Он шел полосой. Дождины блестели на солнце. Чуть погромыхивал гром. Изредка ветвилась по небу слабая молния. А за Тоболом повисла большущая радуга.
– Дождик, дождик, пуще! Дам тебе я гущи! – задрав подол, кричала и прыгала по лужам Маня.
Дождик скоро кончился, но они все еще бегали по лужам. Вымокли. Взъерошились, как воробьи.
– Фиша, ты говорила, что солнце, луна, гром и ветер живут на небе, а где живет радуга?
– Радуга – это отражение света...
– Это какого еще света? – допытывалась Лидка.
– Не знаю. Я спрошу у мамы.
– Ладно, спроси – потом нам скажешь... А пошли все на речку? – предложила Лидка.
Все согласились и побежали к речке.
На берегу на плотиках бабы стирали одеяла, половики и тут же развешивали их на кусты ивняка. В травянистой заводи пурхались в грязи гуси и утки со своими выводками.
Разделись ребята под ивой. Колька забрался на дерево.
– Давай кто выше залезет? – предложил голый Колька.
– Давай, – согласилась Лидка.
Вскарабкались на ствол и уселись в развильях.
– Давай прыгать в воду! – явно подзадоривал Колька.
– Давай, – согласилась Лидка и поползла к краю сучка, свесившегося над водой. Ухватилась за пук тонких веток, раскачалась и прыгнула вниз.
– Ух ты! – ахнули на берегу.
Кто-то из баб завизжал.
– Чтоб тебя черт за ногу дернул!.. Напужала-то, лихоманка болотная! – кричала баба вынырнувшей Лидке.
– Это Симки Березиной девка, – сказала другая.
– Ну и что, что Симкина... Не девка, а чистый звереныш. Видано ли так в воду-то падать?.. И убиться недолго...
– Не убьется... Вот еще один сиганул.
– А этот еще чей?
– Файки Зюкиной...
– А-а...
– А давай еще выше, – воодушевился Колька.
– Давай, – согласилась Лидка.
– Все ребятишки как ребятишки, а эти вон что делают! – всплеснула руками еще какая-то баба.
– Хватит! – сказала Лидка, вылезая из воды.
Все собрались, отбежали из-под тени ивы и пали на горячий песок.
– А поплыли за Курейку – там смородина, – предложила Лидка.
– Так она зеленая, – протянула Фишка.
– Ну и что?
– Ладно, поплыли.
– Я же не доплыву, – призналась Маня.
– Сиди тут. Мы тебе целую ветку смородины приплавим, – пообещал Колька.
Колька поплыл рядом с Лидкой, а Вовка с Фишкой. Только лучше всех плавала Фишка, и Вовка еле-еле догонял ее.
Когда солнце скатилось за каланчу пожарки, оделись и пошли по домам.
– Коль, пойдешь завтра за опенками? – спросила Лидка.
– Мне тетка завтра велела уборную белить в школе.
– Мы тебе поможем.
– Тогда пойдем.
– А мне мамка наказала, чтоб я пришел на кордон и принес им зеленого луку.
– Так тут всего три версты! Хочешь, мы тебя проводим и подождем на пустыре? – спросила Лидка.
– Тогда ладно...
У овощехранилища толпился народ.
– Чё такое? – подбежала Лидка и сунулась сквозь толпу.
– Не лезь! – прикрикнули на Лидку. – Там Райка повесилась...
Перед дверью билась, драла волосы и голосила председательша – корявая и тощая, как столб, баба. Она выла, и ее никто не останавливал.
Двери ломать не пришлось. Председатель вышел сам. Высокий плотный мужик в зеленом военном кителе, в хромовых сапогах. У него были жидкие серые волосы, зачесанные назад, и сухие, безразличные глаза. Он молча обошел жену. И перед ним расступились. Он так же молча, с поднятой головой прошел сквозь толпу и так же молча, чуть покачиваясь, подался за огороды, в степь. За ним никто не пошел. Только встрепанная жена сунулась было за ним, да Лидкина мамка преградила ей дорогу:
– Оставь! Дай хоть ты ему раз в жизни побыть одному. Да и сама шла бы домой...
Больше ей никто ничего не сказал. Да и после бабы на улице шарахались от нее, как от чумы. Не здоровались. Председатель, говорили, стал после проситься снова на фронт.
Окончание здесь Начало рассказа здесь
Tags: ПрозаProject: MolokoAuthor: Прокопьева Зоя