Но теперь он отчётливо понял, что не похож на её папу. Морозов вспомнил безжизненный взгляд, которым она смотрела на него у двери маленькой комнатки. Он не папа. Он как тот монстр, который задушил её мать!
Лана сказала сегодня, что любит его, Морозова, больше жизни. Что это навсегда. «Я это ты, ты — это я». «Ну так женись!». А он слышал только себя, свои глупые страхи и неуверенность. Он убил Лану, у неё стали неживые глаза! И себя убил.
Нет, ничего подобного! Он вымолит у неё прощение! Сотрёт из её памяти этот ужасный, оскорбительный для неё разговор! И он привяжет её к себе, как она хотела. Чем скорее, тем лучше!
С этими мыслями он, наконец, провалился в короткий тяжёлый сон.
* * * * * * *
Морозов ехал в город и неистово надеялся на то, что пробок на въезде нет. Ещё не час пик, не должно быть.
Он еле дождался обеденного перерыва на конференции, оставил помощника там и уехал. Он не мог больше находится там, его всё сильнее охватывало беспокойство, которое росло в геометрической прогрессии. Ему необходимо увидеть, услышать и обнять Лану, быстрее, быстрее! Прямо сейчас!
Он приедет в институт, зайдёт в кабинет и сразу обнимет Лану, прижмёт к себе так сильно, как только сможет.
Они никогда не обнимались на работе. Все знали об их отношениях, но они никогда не позволяли себе вольностей в стенах института. Это было их личное, не для чужих глаз. И даже за закрытой дверью кабинета между ними была только работа. Работа — святое для него, вся его жизнь. Лана это понимала и всегда относилась с уважением к данному факту.
Сейчас ему впервые было плевать на работу. Потому что этой ночью, а особенно потом, утром, Морозов понял: вся его жизнь — это семья, Лана и Андрей. Он уделял Андрею слишком мало времени. Конечно, он старался говорить с ним всегда, слушать его, вместе рассуждать, наставлять, никогда не отмахивался, но всё равно, его было мало в жизни Андрея. Андрей вырос прекрасным человеком, и это ему Морозов обязан появлением в его жизни Ланы.
Без Ланы всё теряет смысл. Всё.
Пробки не было, но машины на въезде двигались всё равно медленно. Морозов нетерпеливо барабанил пальцами по рулю.
Он вдруг вспомнил, что у него до сих пор выключен телефон: это было одним из требований на конференции, ведь там много точных приборов.
Ругая себя, включил. Вдруг Лана звонила? Ну вдруг? Может, она уже не сердится так?
Лана, конечно, не звонила, она никогда не звонила на научные мероприятия, зная о приборах, всегда ждала звонка от него.
Зато от главного три пропущенных. Странно, уж он-то наверняка знает о том, что на конференцию не дозвониться!
Морозов позвонил Лане. Сигнал прошёл, но она не ответила. На работе у неё телефон всегда на беззвучном режиме; наверно, не слышит.
Главному звонить не стал: приедет скоро, узнает, в чём дело.
Он открыл двери в кабинет и снова закрыл, вдруг усомнившись, к себе ли заходит: в маленькой «приёмной» было тихо и сумрачно. Ни света, ни шума офисной техники, ни запаха духов Ланы… И самой её нет.
Очень странно. Обед у неё закончился. Она, даже если уходила куда-то в перерыв, всегда возвращалась вовремя.
Он решил подняться к главному, узнать, зачем тот звонил. Пока поднимался, вновь позвонил Лане, и она опять не взяла трубку.
Внезапно к его беспокойству добавился какой-то липкий, алогичный страх. Где она?!
— О, на ловца и зверь бежит! — энергично встретил его главный. — Только собирался тебе звонить, Никита Андреевич! Ты всё вне зоны!
— Я на конференции был, там же приборы. Оставил там помощника, мне надо было срочно уехать.
— Уехать-то по личному вопросу, а?
— Почему? — Морозов понял, что краснеет, как юный студент.
— Секретарь твоя задала нам сегодня задачу! Оксана из кадров в шоке.
— Где Милана Сергеевна? — севшим голосом спросил Морозов.
— Ты хоть присядь, Никита Андреевич!
— Некогда, потом.
— Уволилась твоя Милана Сергеевна.
Мозг Никиты Андреевича отказывался принимать этот сигнал.
— Без моей резолюции?! — спустя время, гневно спросил он.
— Я тебе звонил, но у тебя там точные приборы!
— А подождать?! — ему трудно было дышать от всё нарастающего страха и от гнева.
— В том-то и дело, что нет! Плакала, умоляла, билет на поезд совала мне прямо под нос! А я что, рабовладелец?! Говорит, срочно домой ехать надо. Ни жить ни быть. Оксана уж упрашивала её, уговаривала отпуск взять. Нет, и всё. Только увольнение. Больно уж хорошая девушка, жалко такой кадр терять! А ты не знал, что она уезжает?
— Нет, — он сам не понимал, как смог выговорить это.
— Я-то думал, вы с ней…ну сам понимаешь…
Морозов кивнул.
— На билете какое время отправления было?
— А я что, смотрел?! Видел только, куда собралась ехать. Далеко, однако!
Морозов достал смартфон. Расписание. Нужно узнать расписание. Какое там время отправления?
Через её город сегодня два поезда, один ушёл в пять утра. Значит, она собирается уехать на втором.
— И что, все документы оформили? Всё на руки отдали?
— Трудовую отдали. А приказы Оксана ещё не делала, очень всё быстро, некогда было. Договорились, по почте Милане Сергеевне потом отправим, а она со своей подписью обратно пришлёт. Век электроники, но без почты мы никуда, и бумажные носители, по-прежнему, самые надёжные.
— Пусть Оксана Юрьевна пока не делает приказы. Я верну Милану Сергеевну. Пожалуйста! Хорошо?
— Хорошо, — главный взял трубку с телефона внутренней связи. — А что оформить?
— Отпуск без сохранения заработной платы, дня на четыре. Это на случай, если я сейчас не успею.
Морозов быстро пошёл к двери, скрылся за ней, не прощаясь.
Отдав распоряжение менеджеру по персоналу, главный тяжело вздохнул, вытер платком вспотевшую лысину и посмотрел в окно на весеннее небо.
— Весна, — мечтательно сказал он сам себе и сдвинул очки на лоб. — У всех любовь. Тоже, что ли, влюбиться?
Потом он вспомнил свою жену, с которой прожил уже больше сорока лет, и которую слегка побаивался, опустил очки на нос и уткнулся в документы.
***
Милана сидела у окна в плацкартном вагоне, стиснув в руке носовой платок.
Какое красивое, синее небо сегодня! Весна…
Почему в мае с ней всегда происходят какие-то тяжёлые события?!
«Папа! Когда я обещала тебе, что никогда не упаду духом, я не думала, что мне будет настолько больно! Очень больно, папа! И я упала духом, кажется… Видимо, у меня уже никогда не будет всё хорошо».
Милана не спала всю ночь. Знала, что он в гостиной, прислушивалась. Он так и не ушёл, только утром встал на работу по будильнику.
…Она знала, что сможет спокойно собраться и уехать. У Никиты конференция в НИИ за городом, а это значит, что до вечера у него будет выключен телефон, и никто из института ему не сможет дозвониться.
Утром она собрала сумку и поехала на вокзал. Билет купила через интернет ещё ночью, забрала его в кассе. Оставила сумку в камере хранения и поехала увольняться. Это была самая сложная часть плана — уговорить всех в институте, чтобы её уволили без отработки и прямо сейчас.
Всё получилось. Всё удалось. Только легче не стало. По-прежнему холодно настолько, что зубы стучат. Ей стало холодно ещё во время их разговора, она так и не смогла согреться с тех пор.
Интересно, на Байкале ещё есть лёд? Милана надеялась, что уже совсем нет.
А ещё интересно, как Никита воспримет её отъезд? Испытает облегчение и обрадуется, как обычно? Или хоть немного будет сожалеть о том, что она исчезла из его жизни?
Исчезла, даже не обняв на прощание. Не почувствовав снова тепло его объятий.
Вспомнив о Никите, она вновь заплакала. Платок и так уже весь солёный, наверно. А пока нет времени искать другой.
— Провожающие, просьба покинуть вагон! — мимо прошла бойкая, ярко накрашенная проводница. — Выходим, выходим! Скоро отправление.«Ну вот и всё».
Милана слышала, как проводница крикнула: «Мужчина, вы куда? Провожающим уже нельзя!», и потом стали нарастать какой-то шум и суета. Но ей и в голову не пришло отнести это на свой счёт.
От горя и бессонной ночи она ничего не соображала, слышала всё словно издалека.
— Лана!
Она резко обернулась, но сначала почему-то увидела ярко накрашенное лицо возмущённой проводницы.
Потом Милану схватила сильная рука.
— Лана, вещи где? Быстрее!
Хлопая глазами, она поднялась и указала на сиденье.
— Только эта сумка? Всё?
— Да.
Он достал сумку, так и не отпуская Милану, и быстро потащил к выходу из вагона и сумку, и её. Она еле успевала переставлять ноги.
Только когда они оказались на перроне, и Никита, поставив сумку, схватил Милану на руки и прижал к себе, что было сил, она поняла всё.
Обхватив его за шею и плача, теперь уже от накрывшего её облегчения и счастья, она глухо пробормотала, словно уличила его во лжи:
— Ты же не бросаешься вдогонку!
— Смотря кому. А ты, вижу, решила без меня на Байкал рвануть? Договаривались же, что вместе поедем!
Милана засмеялась. Зубы перестали выбивать дробь наконец-то!
— Девушка, вы едете или нет? Я закрываю двери! — резкий голос проводницы заставил их вздрогнуть.
— Нет, девушка не едет. Закрывайте уже быстрее ваши двери! — ответил Морозов.
— Билет хоть попытайтесь сдать! Может, часть суммы вернут!
— Обязательно! — громко сказал Морозов, а потом добавил тихо, на ухо Милане: — Не будем мы его сдавать. Приклею на стену, буду смотреть на него всякий раз, когда меня посетит какая-нибудь бредовая идея.
Поезд тронулся.
— Ну наконец-то! — проворчал Морозов.
— Прости! — прошептал он, продолжая прижимать её к себе.
— Простила. И ты прости!
— Я подумаю. Если будешь хорошо себя вести в ЗАГСе, то прощу. Сейчас поедем подавать заявление. А потом домой, спать. А то у меня в голове звенит. И ты наверняка ночь не спала, разрабатывала стратегию и тактику.
— Я люблю тебя.
— Знаю. Я только об этом и думаю. И думал, пока бегал по вагонам. Если бы не успел, сел бы в самолёт и прилетел в твой город. Вот бы ты удивилась, выйдя из поезда! Я бы тебя встретил. Но мне было не до спецэффектов. Три дня без тебя — это слишком долго!
— Как хорошо, что ты успел! — она потёрлась щекой о его ухо. — Но откуда ты взялся? Ты же на конференции!
— Думала удрать преспокойно? Не на того напала! Ну ты будешь уже ругать меня? Скажешь, какой я дурак и всё такое?
— Нет!
— А что скажешь?
— Что ты мой единственный и любимый.
— Боже, помоги мне, — прошептал он.
— Я уже не работаю в институте теологии, уволилась!
— Даже не начинай! Тем более, работаешь.
— Как это?
— Всё узнаешь. Но начала в ЗАГС!
***
Милане снился детский загородный лагерь. Они однажды нашли там старые пионерские барабаны и разучивали с воспитателем различный барабанный бой.
«Старый барабанщик
Куба, Куба…»
У Миланы было прекрасное чувство ритма. Марши давались ей лучше всех. И вот она барабанила и барабанила во сне, уже голова заболела, она хотела остановиться, но не могла…
… - Лана, к нам стучится кто-то, — вдруг раздался сонный голос Никиты.
За окном были сумерки.
Внезапно она вспомнила всё и села в кровати.
Они были в ЗАГСе, подали заявление. Потом приехали домой, умылись, отключили звук у телефонов и рухнули спать.
Стук не умолкал, к тому же, иногда перемежался с трелями дверного звонка.
— Надо идти. Вдруг что-то случилось? — Морозов нехотя поднялся, быстро оделся и пошёл.
Милана тоже что-то разволновалась, схватила с кресла халат и пустилась вдогонку, даже не причесавшись.
В прихожей раздавались встревоженные голоса Андрея и Риты. До них дошли слухи о том, что Милана уволилась и уехала, они звонили Морозову-старшему, звонили ей, потом решили ехать.
Милана выглянула из-за спины Никиты, и Рита тут же бросилась ей на шею. Милане стало очень стыдно: она ведь даже не попрощалась с ними, уезжая, струсила. Решила, что потом позвонит и извинится перед ними.
— Фуф, вижу, обошлось! — выдохнул Андрей и сел на дорожную сумку Миланы, которая так и осталась в коридоре.
— Мы же не будем в прихожей сидеть, правда? — улыбнулся Морозов-старший. — Проходите, чаю попьём.
— Ты чем-то похожа в этом халате и с такой шевелюрой на Джулию Робертс в фильме «Красотка», — шепнула ей Рита, пока Морозов-старший умывался.
— Ну, спасибо! — расхохоталась Милана.
— Да ладно, не обижайся! Надеюсь, мы не помешали?
— Нет, мы просто спали. Ночь была бессонная, напряжённая.
— Бывает, — кивнула Рита. — Хорошо, что всё в порядке! Мы очень испугались!
— Это уж точно! — кивнул Андрей. — Я конкретно перенервничал. Так всё было хорошо, и тут…
— …и тут вдруг стало ещё лучше, — в кухню вошёл Никита. — И все забыли о плохом.
— Знаете, нам всем нужны блины, просто необходимы! — решительно поднялась Милана. — Я сейчас, быстренько!
…Через полчаса они вчетвером ели блины. Оказалось, все очень проголодалась. Милана и Никита вспомнили, что не ели со вчерашнего вечера, а Рита и Андрей только позавтракали сегодня.
— Потрясающе! — хвалила Рита. — Теперь я понимаю, что такое «блинотерапия»! Если что, я твой постоянный клиент, Мила, прими это во внимание!
— И я! — воскликнул Андрей.
— После старших, — усмехнулся Никита.
Когда они пили чай, он обнял Милану за плечи, притянул к себе и сообщил всем, что скоро свадьба.
Андрей и Рита были искренне рады за них.
— Так и не понимаю, почему мне сказали, что ты уволилась, Мила? — удивился Андрей.
— Да я и сама думала, что уволилась, — улыбнулась Милана. — Но Никита утверждает обратное. Вот мы и попросим его рассказать сейчас, он мне обещал!
— Ладно, ладно, расскажу! — проворчал Морозов-старший. — Но только чур без комментариев в мой адрес!
— И в мой тоже! — воскликнула Милана, и все рассмеялась.
Рита и Андрей уехали почти ночью, от радости всем долго не хотелось расставаться.
Милана, приняв душ, улеглась и уже находилась на грани реальности и сна, когда Никита лёг рядом и начал стягивать с неё пижаму.
— Зачем вообще было это надевать? — с недоумением спрашивал он.
— Вижу, ты полон решимости, — улыбнулась Милана, не открывая глаз.
— Я много чего полон, не будем заострять внимание на этом. Не нужно разбрасываться! Надо сосредоточиться на чём-то одном, самом важном.
— Например?
— Не «например», а конкретно на том, что я буду сегодня делать с тобой всё, что захочу, — пробормотал он, целуя грудь Миланы.
— Завтра на работу, — улыбнулась она, сомкнув руки на его торсе и подаваясь к нему. Мысли разбегались в разные стороны, стало трудно дышать.
— Ты в отпуске, а я ещё вечером позвонил главному. Не поеду завтра на работу. Не хочу.
— А что хочешь?
— Хочу делать с тобой всё, что захочу. Работа немного подождёт.
* * * * * * * * * * *
Спустя три года.
Милана бежала вниз по лестнице дворца культуры. Ну как бежала? Она летела, просто порхала!
Её приняли на работу! С сентября она начнёт преподавать в детской студии эстрады, пока в самых младших группах, ну и что! Может, это даже интереснее!
Три года назад, в первое лето в Иркутске, Милана поступила заочно в педагогический, на музыкальное отделение. И вот недавно перешла на четвёртый курс. Всё сомневалась, примут ли во дворец на работу, образование-то не завершила пока. Приняли!
Она достала телефон и позвонила маме, рассказала ей всё.
— А как же Маруся, с кем будет?
— Маруся пойдёт в частный сад. Не переживай, там директор — подруга Риты, и Рита тоже Славика отдаёт туда, собирается на работу с сентября. Как у вас дела? Как Николай?
— Всё хорошо, селекцией увлекается, всё выводит какие-то новые сорта в огороде. Сёма и Лиза в загородный лагерь уехали.Мама Вера, вырастив детей, вышла замуж за вдовца немного моложе её. Он в одиночку воспитывал двоих детей, и мама Вера опять встала на привычную материнскую стезю. Видимо, предназначение такое!
Закончив разговор, Милана повернула к скверу, где её ждали Рита, Маруся и Славик.
Милана и Рита родили практически одновременно, полтора года назад.
— Мама! — черноглазая кудрявая Маруся встала в песочнице на пухлые ножки, заулыбалась.
— Ну что? Вижу, всё в шоколаде? — Рита захлопала в ладоши.
— Да! Спасибо тебе за поддержку!
— Ура, ура!
— Ура! — подхватила Маруся, правда, «р» она не выговаривала.
Славик, вылитый дед, Морозов-старший, сосредоточенно лепил куличи. Учёный растет, можно к гадалке не ходить, как сказал бы всё тот же молодой дед.
— Андрей не звонил? — Милана опустилась на скамейку рядом с Ритой.
— Где-то едут с конференции. Включили телефоны.
Некоторое время они молча наблюдали за детьми.
— Девушки, а девушки, можно с вами познакомиться? — раздался насмешливый голос Андрея.
— А вы с какой целью интересуетесь? — прищурилась Рита. — А то у нас мужья очень ревнивые и строгие.
— Ваша красота наполняет наши сердца отвагой и бесстрашием!
— Ну лишь бы не слабоумием и отвагой, — рассмеялась Рита. — Так уж и быть!
Андрей сел на скамейку со стороны Риты, а Никита — со стороны Миланы, и оба одновременно протянули жёнам по высокой красной розе.
— Папа! — Маруся вскочила на пухлые ножки. Никита подошёл, взял её на руки и подбросил несколько раз. Парк огласился звонким смехом Маруси.
Славик решил оставить ненадолго свой проект по изготовлению куличков, подошёл к деду и протянул руки. Морозов-старший подбросил несколько раз и его. Славик был сдержанней Маруси, он лишь улыбался, но видно было, что восторг хлещет через край.
Никита вернулся к Милане, обнял её за плечи, поцеловал в висок.
— Была во дворце культуры?
— Да, меня приняли! С сентября буду вести младшие группы.
— Вот и прекрасно! Поздравляю! Конечно, такого секретаря мне не найти, но нельзя быть эгоистом. Ты должна петь! Ведь ты Соловушка моя…
Конец.
Контент взят из интернета
Автор книги Айрон Мира