Вскоре Надежду выписали из больницы, и жизнь в семье Печёнкиных вернулась в прежнее русло. С той лишь разницей, что работать на ферме ей запретили, пришлось уволиться и пойти техничкой в школу. Зато теперь появилось больше свободного времени, и Майя пользуясь ситуацией решила выйти на работу.
— Майя как же так, девочка ещё совсем маленькая, а ты на работу собралась, — возмутилась было Надежда, но невестка её быстро осадила.
— Ничего с Леркой не случиться, я пока на полставки пойду. С утра вы с нею будете, потом поменяемся. Не могу я больше сидеть в четырёх стенах, с ума скоро сойду.
— А хозяйство как, на него ведь то же время нужно?
— Да пропади оно пропадом, ваше хозяйство, — заорала Майя, — я что всю жизнь на него горбатиться должна? Корову продавайте, остальное под нож, вот и всё хозяйство.
— Ну как же в селе и без коровы, и прочей живности— ужаснулась Надежда, — питаться мы чем будем, и Лерочке молоко нужно, чтобы кашку варить.
— А мне плевать, как и что, сказала больше дома сидеть не буду, вот и всё, — отрезала Майя.
— Ладно, я сама постараюсь со всем справиться, только от хозяйства избавляться не нужно, — пошла на уступки Надежда.
— Делайте что хотите, — отмахнулась от неё невестка, — только дома, я больше сидеть не буду. Римку вон уже главным бухгалтером назначили, после того как Агриппина уволилась и с мужем в город к дочке уехала. А я тут в пелёнках да распашонках застряла. Она не дура, рожать пока не стала, сказала что решили со Степаном для себя пожить, а уж потом детьми обзаводиться. А твой сыночек от меня уже второго требует. Не бывать этому, так ему и скажи, с меня и Лерки по горло хватило.
— Май, это ваше с Сергеем дело, я вмешиваться не стану, как хотите, так и поступайте, — устало ответила Надежда.
Между тем пролетел год, и Майя отправив девочку в Детский сад, стала работать на полную ставку. Она добилась своего, стала заместителем главного бухгалтера. Дина Потанина ушла в декрет, и её назначили на эту должность. Дома Серёжка бесновался, требовал чтобы она родила сына, но у неё были другие планы на жизнь. Обратить наконец на себя внимания Сашки Смолякова, увести его из семьи и уехать с ним куда-нибудь в город, прочь из опостылевшего села. “Сашка мужик хваткий, зарабатывать умеет, у Альки не дом, а полная чаша. Не успеет о чём либо заикнуться, как он тут же покупает. Одних серёжек с колечками золотых, больше дюжины. А куда этой поварёшки золото носить, перед кастрюлями и сковородками что ли красоваться. А мой пентюх только обещал, что деньги лопатой грести будет. Как же, гребёт. Что сумеет слевачить, тут же с друзьями на водку и спустит, а зарплата копейки. Если бы я ещё ему хоть немного не приписывала, вообще бы ничего не получал. Как купила себе финские сапоги перед замужеством, так в них до сих пор и хожу, позорище, а ведь у меня должность, значит нужно ей соответствовать. Римка не успевает наряды менять, а я считай в обносках, как бедная родственница. Она вон раньше, копейки считала, всё мамаше своей немощной помогала, а теперь королевича. Ничего, лишь бы с Сашкой выгорело, а там жизнь наладится”, — тешила она себя мечтами. С целью, добиться внимания Смолякова, она под разными предлогами приходила к ним в дом. То по поводу какой-нибудь детской болезни Лерочки посоветоваться, то на мужа пожаловаться, то на свекровь. В общем находила, с чем можно явиться. Только Сашка во время её прихода, в доме старался не оставаться, придумывал себе работу и уходил во двор.
— Аль, ну чего она к нам таскается, — ворчал он жене, — придёт и трещит как сорока, часами тут просиживает, словно дома дел никаких нет. Тёща из сил выбивается, на себе всё тащит и дом и хозяйство, а эта вырядится, и шастает по деревне.
— Саш, а что я должна сделать, — оправдывалась Аля, — не могу же я её из дома выставить. Как не крути, а роднёй считается. Да и Лерочку мне жалко, смотри как они с Тёмкой играют хорошо. Он ведь у нас дома пока сидит, в садик не ходит, вот ребёнку и развлечение.
— Ох Алька, Алька, душа на распашку, — обнимал жену Саша, — всех тебе жалко, за всех беспокоишься. О тебе бы кто из них побеспокоился.
— А обо мне ты беспокоишься, — отвечала Аля, — прижимаясь к нему, — мне этого вполне достаточно. Ты же знаешь, я привыкла довольствоваться малым.
Как Майка не старалась быть осторожной, но всё же снова забеременела.
— Рим, вот что мне делать, — спрашивала она приятельницу, — не нужен мне ребёнок. Это Печёнкину моему наследник требуется. А вдруг опять девка родится, мне тогда что, каждый год беременеть, пока он своего не добьётся?
— Не знаю, что я могу посоветовать? Ты женщина замужняя, поэтому о таких делах с мужем совет держи, — пожимала плечами Набокова.
— Да, он посоветует. У него один совет, рожай, мне наследник нужен. То же мне князь Тютькин выискался. Видеть уже его рожу не могу, иногда прибить хочется.
— Разводилась бы, раз так он тебе опостылел.
— Ну да, разводилась, а жить я тогда где стану?
— Домик, где мы по приезде жили, пустой стоит, Трубников тебя туда хоть сейчас поселит.
— Скажешь тоже, домик. А за девкой кто присмотрит? Сейчас свекровь с нею водится, Алька иногда к себе забирает, а так я одна останусь и что.
— Ну она им как была внучкой и племянницей, так и останется, чего за это переживать, думаю будут помогать растить.
— Нет, я сейчас с Печёнкиным развестись не могу, покачала головой Майка, — если разведусь, тогда...., — она чуть было не проговорилась о своих планах насчёт Сашки. Потому что уже давно ни с кем этим не делилась. Римма высмеяла бы её. А остальные с кем общалась ничего не знали.
— Что тогда? — переспросила Римма.
— Да так, ничего, не обращай внимания, — она постаралась перевести разговор на другую тему, — слушай, а вы со своим Стёпкой, так пока и не решили рожать?
— Нет, пока не решили, — торопливо ответила Римма и стала делать вид, что внимательно изучает документы.
Они очень хотели со Степаном детей, но выяснилось что у него их не будет. Когда-то в детстве, муж переболел свинкой, получились вот такие горькие последствия. Степана она любила, поэтому точно знала что не оставит его. Вот они теперь вместе и искали выход из тяжёлого для обоих положения.
— Слушай, — Майка снова вернулась к своей беременности, — Печёнкин мой о том что я залетела пока ничего не знает, ты отпусти меня в райцентр, я в больнице договорюсь, ну сама понимаешь насчёт чего.
— Да делай ты как знаешь, я тебе что нянька что ли. Отпущу, поезжай, раз ребёнок не нужен.
Римму очень разозлил весь этот разговор: “Ну почему так, — думала она. Кому-то дети не нужны, и они спешат от них избавится, а тому кто рад родить, Бог не дает. Вот за что им со Степаном такое наказание, какой грех успели совершить? Ведь как бы они обрадовались, узнай что Римма в положении. Так нет, непутёвой Майке, что по мужикам шлялась, и от первого ребёнка избавилась, Господь детей посылает снова и снова, а их со Степаном обходит стороной. Муж предлагает взять грудного ребёночка, отказника, прямо из роддома. Наверное нужно с этим согласиться. Только придумать всё так, чтобы подумали что Римма сама родила. А вот что придумать, она не знала, и посоветоваться на этот счёт было не с кем”.
Майка воспользовалась тем что Римма отпустила её с работы, поехала в райцентр и сделала своё дело. Сергей о том что снова должен был стать отцом так ничего и не узнал. Да и Майка ему уже порядком надоела, поэтому завёл себе любовницу в соседнем селе. И теперь частенько там задерживался, возвращаясь домой иногда только под утро.