Древнейший дом на Петровском бульваре связан со многими историческими личностями — от Павла I до Леонида Андреева.
Пять домов
На бульвар смотрят главный дом (№8, строение 2), правый и левый флигели (строения 1 и 3). Полукруглый усадебный двор замыкают в глубине квартала две других постройки: юго-восточный флигель и конюшня. Позади них зеленел сад, застроенный в 1920-х, там теперь алжирское посольство.
Усадьба в стиле классицизм создана в 1786 году. Проект приписывают Матвею Казакову. Действительно, чертеж попал в Казаковские альбомы, однако мастер в них включал не только собственное творчество.
Флигели позже выстроили заново, зато центральный дом сейчас почти такой же, каким был двести с лишним лет назад. Некоторые его детали — декор боковых арочных окон, балкончик — восстановили после перестроек середины XIX века реставраторы, не восстановлен только оригинальный подъезд на колоннах.
Малым строениям мы посвятим отдельную статейку, но историю усадьбы в целом расскажем в этом тексте, вместе с очерком о главном здании.
Морские офицеры
В 1740-х этим двором владел князь Михаил Белосельский — вице-адмирал и фаворит царевны Екатерины Иоанновны. Карьеру он построил не благодаря, а вопреки своим амурам: узнав, что любовник покойной сестры не держал язык за зубами, императрица Анна Иоанновна сплавила моряка навечно в Оренбург — «строить флот» (в континентальном Оренбурге!).
Вечная ссылка оказалась кратковременной, и при Елизавете произошло что-то необъяснимое — князь Белосельский за семь лет выпрыгнул из майоров в вице-адмиралы. В конце 40-х Михаил Андреевич был докладчиком императрицы по всем адмиралтейским делам.
В 1749 году двор Белосельского перешел к флота капитану Грязнову, при котором среди деревянных хором появились не дошедшие до нас каменные «палатки». В 1770-х дочь Грязнова принесла это владение в род Татищевых.
Ростислав
Отец русской истории и уральской металлургии Василий Татищев здесь не бывал: дом появился после его смерти. Подобно многим сыновьям больших родителей, Евграф Васильевич прожил ничем не примечательную жизнь.
«Он был очень умный человек, и сердцем не то чтобы злой человек, но превзбалмошный и прегорячий: чуть что не по нем сделает человек, того и гляди что закричит: «Плетей» — и живо велит отодрать на конюшне».
Так говорит его внучатая племянница Елизавета Янькова в «Рассказах бабушки». Она же сообщает, что Евграф Татищев был хозяином «каменного дома на Петровском бульваре» и до своей смерти (1781) успел там принять наследника престола — будущего Павла I. Многие краеведы верят...
Похоже, бабушку подвела память (внук записывал за ней в 1850-х), ибо, по документу XVIII века, дом построили в 1786 году, участок же в 70-х получил через брак не сам любитель плетей, а его сын — Ростислав.
Имя из древних летописей, чрезвычайно странное для человека XVIII века, дал младенцу дедушка, трудившийся в ту пору над «Историей Российской» (1742 год).
Стендаль и Павел I
Возведя особняк, который удивил Москву, Татищев-внук мог в нем принять (возможно, в 1797 году?) Павла I.
«В этом доме была зала довольно высокая, но очень узенькая, с зеркальными дверьми и зеркальными окнами, что по тому времени, когда зеркала были в диковинку, считалось очень хорошо и нарядно».
Речь у Яньковой про второй этаж и зал в конце парадной анфилады: она действительно высока. В обоих этажах сделаны антресоли, и в каком-то смысле особняк можно назвать четырехэтажным.
А вот что пишет просвещенный иностранец:
«...мы осмотрели... красивый белый четырехугольный дом... где, по-видимому, жил человек богатый и любящий искусство. Он был удобно расположен, полон статуэток и картин. Были и прекрасные книги, в частности Бюффон, Вольтер, которого здесь можно найти всюду, и «Галерея Пале-Рояля»».
Это из дневника Стендаля! Если дом отождествляют правильно, то это значит, что французский классик здесь остановился в 1812 году. Огонь обошел стороной это владение.
Татищев-внук, собрав солидную коллекцию картин, дожил до 1820-го и передал усадьбу дочери Елизавете, в замужестве княгине Вяземской.
У князей
Княгиня Вяземская была начальницей Дома трудолюбия в Москве и, по одной из версий, основала будущий город Климовск. В ее доме вырос видный москвовед Сергей Любецкий — вероятно, незаконный сын кого-то из князей.
В левом флигеле (строение 3) квартировал вольнонаемный камердинер, в дочку которого, звезду столичной сцены, много лет спустя влюбится Достоевский. Шуберт-Яновская опишет в мемуарах ту усадьбу, где протекла часть ее детства (начало 1830-х).
«У княгини всем жилось хорошо. Дом был богатый, дворня большая, проживали на покое старушки, бывшие служанки княгини и ее родителей. Обращались со всеми хорошо, деликатно, звали по имени и отчеству, а молодых — Сонюшка, Танюшка и т. д. Ничего тут крепостного не было».
В парадные покои к Вяземской приходил кушать свой любимый грибной суп митрополит Московский Филарет. А для гостей иного рода — «странников и странниц» отвели один из флигелей.
«Одна монахиня, необыкновенно высокого роста, с подвязанными зубами»…
...оказалась мужчиной. После такой конфузии Вяземские отвадились пускать беспаспортных бродяг.
«Глава семьи, сам князь Сергей Сергеевич, жил отдельно в нижнем этаже, наверх выходил только в экстренных случаях и роли никакой в семье не играл».
Один из сыновей, Николай Вяземский, был однокашником Лермонтова в юнкерском училище и сохранил тетрадь с бесценными автографами поэта. Единственную дочь, Варвару, княгиня «сама кормила, холила и растила», а в 1837 году дала за ней в приданое усадьбу.
Варвара Ершова (урожденная Вяземская) стала известной благотворительницей. Первое время ее семья жила на Петровском бульваре, притом часть помещений заняли наемные квартиры.
Обещанное продолжение статьи:
Оглавление:
P.S. Возвращаюсь в Дзен после вынужденного отсутствия, буду регулярно и много писать.
