Если не родилась красавицей, как Елизавета, возможно, в глазах окружающих тебе сто очко прибавит обаяние власти. Как матери Елизаветы, Екатерине Первой. А если власти приходится дожидаться годами, занимая при дворе унизительное положение нелюбимой жены наследника? Единственная возможность - обаяние УМА. Достоинства и сильного характера. Как у Екатерины Великой.
Начало рассказа здесь:
Но чем больше узнаёшь о жизни Софии Доротеи Вюртембергской (Марии Фёдоровны, жены Павла Первого), тем больше недоумеваешь: что ей помешало стать ещё одной великой императрицей? Начало биографии - совершенно как у Екатерины: немецкая принцесса из "захудалого королевства" ухватилась за возможность когда-нибудь править Россией. Через брак с наследником, не слишком привлекательным и вполне к ней равнодушным? Какая мелочь!
Внешность - вполне во вкусе времени, здоровье несокрушимое. Десять детей. Не побила рекорд Марии Милославской, но всё же...
К власти её и близко не подпускали ни Екатерина, ни Павел. Тот, кого она, соблюдая все формальности политеса, называла "супругом-благодетелем", вообще издал указ, фактически запретивший женщинам занимать престол. И Мария Фёдоровна буквально выгородила для себя нишу, где была сама себе хозяйкой: воспитание детей, своих и чужих (детские дома для сирот, для подкидышей, для глухонемых детей - с полной реабилитацией) и искусство. Рисовала, резала по кости, работала на токарном станке... Если уж пришлось жить в тени - она и в тени сумела устроиться уютно.
Но 24 марта 1801 года, узнав о гибели супруга, она воскликнула: "Я хочу царствовать!" - а гвардейцы сделали вид, что не расслышали. Предпочли видеть на престоле её сына Александра. Какого-то загадочного "чуть-чуть" ей не хватило. Решительности? Честолюбия? Интереса к политике? Но за четверть века её жизни в России никто не увидел в ней самостоятельную фигуру. Не уважать не могли, но в роли главы государства не представляли.
Все отзывы о внешности Марии Фёдоровны сводятся к одному: пышущая здоровьем блондинка, полноватая и близорукая. А ведь, судя по многочисленным портретам, хороша! Но нет власти - нет и обаяния власти.
Однако у её снохи, жены Александра, Луизы Баденской, тоже и призрака власти не было, а её внешностью все дружно восхищались! Трогательная четырнадцатилетняя девочка, "похожая на фарфоровую статуэтку" - такой впервые увидели невесту пятнадцатилетнего Александра.
Образованная, с обширными умственными запросами, и в то же время застенчивая, светски неловкая принцесса пришла в ужас от интриг, плетущихся при дворе, и предпочла не общаться почти ни с кем. Ею любовались, как красивой картинкой, а она чувствовала себя всё более одинокой, чужой. Смерть одного за другим двух детей и охлаждение супруга окончательно превратили её в затворницу, но все окружающие, даже и неверный супруг, чувствовали её нравственную силу и душевную чистоту. Ценили. И не уставали восхищаться этим "хрустальным сосудом".
Один только раз позволила себе публично явить характер: не встала на колени перед супругом во время коронации. Так и пришлось её короновать "по-мужски", стоя.
Елизавета Алексеевна пережила супруга всего на несколько месяцев. Когда ей предложили написать завещание, ответила: "Я ничего не привезла в Россию, и ничем не могу распоряжаться".
А вот жена Николая Первого, Шарлотта Вильгельмина Прусская, она же Александра Фёдоровна, не удостоилась, кажется, ни одного лестного отзыва современников. Правда, отзывы были не о внешности, а об... инфантильности. Прямо-таки анекдоты рассказывали о взрослой женщине с кругозорчиком десятилетней девочки. Умения разбираться в людях, очевидно, никакого, если ближайшее окружение - просто красивое. Идалия Полетика, Жорж Дантес...
Но не было ли это притворством, способом приспособиться к золотой клетке? Любовь Николая, одновременно фанатичная и деспотичная, к вечной девочке, слабому существу со слабыми детскими понятиями, могла испарится, если бы дитя повзрослело. А что касается внешности... до сих пор нью-монархисты не прощают Шевченко стихотворного удивления:
…Цариця-небога,
Мов опеньок засушений,
Тонка, довгонога,
Та ще, на лихо, сердешне
Хита головою.
Опёнок тонконогий трясёт головою. Непочтительно? Так ведь и не для печати. А маркиз де Кюстин отзывался о внешности бедняжки куда нелицеприятнее - и в печати. Подозревал, что так преждевременно одряхлеть можно только скрывая душевные страдания.
Но если даже самые безудержные льстецы не называли императрицу красавицей, кто же была "лицом императорской семьи"?
Супруга Великого Князя Константина Николаевича буквально занимала должность живого украшения придворных праздников. С обязанностью роскошно одеваться. Поразительно, но об уме или характере этой дамы невозможно прочесть ни слова - ничем не запомнилась, кроме совершенной красоты! Неужели говорила - и не слышали, только любовались?
И следующую императрицу, супругу Александра Второго, Марию Александровну (принцессу Гессенскую) тоже красавицей не считали. Но было в ней нечто большее, чем "красота". Все, знавшие императрицу, отмечали её БЛАГОРОДСТВО. То внутреннее содержание, которое делает привлекательным и внешний облик.
Самые разные люди писали о ней воспоминания: Тютчев, Жуковский, Вяземский, Ушинский ... все были единодушны в том, что в императрице нет ни малейшей фальши. Притворства. Неискренности. Рассказывали как анекдот, что будущий император и обратил внимание на неё, тогда четырнадцатилетнюю девочку, лишь потому что остальные пытались ему понравиться - а она насмешливо наблюдала за этой суетой, поедая вишни.
Наверное, единственный случай, когда об императрице оставил восхищенные воспоминания... революционер. Пётр Кропоткин.
Последние годы - отставная жена. Александр не просто завёл вторую семью, но и поселил её тут же, во дворце. Всеобщее сочувствие было на стороне Марии Александровны. Она же не говорила на эту тему никогда и ни с кем. Не позволяла себе выглядеть униженной. Сама выбрала судьбу... Но претензий на власть - никаких. Настолько в тени мужа, что осталась, пожалуй, самой неизвестной из русских императриц.
Наступила эпоха фотографии, и появилась возможность сравнивать, слишком ли льстили художники моделям, или всё же оставались в рамках приличия?
Мария Фёдоровна, она же Дагмар, датская принцесса, ставшая женой Александра Третьего, на фотографиях едва ли не красивее, чем на портретах!
Когда в 1866 году девятнадцатилетняя Дагмар надолго (думали, навсегда) простилась с Данией, в толпе провожающих стоял Ганс Христиан Андерсен. Всей душой он желал этой девочке счастья - но предчувствовал неладное... А если бы знать наверняка? Отказалась бы Дагмар от своей судьбы?
Мемуаристы в один голос говорят о её весёлом, лёгком характере, об умении располагать к себе людей, о недюжинном уме. А вот о внешности - почти ничего. Дескать - сами видите, фотография уже есть. Разве что подчеркнут небольшой рост - и при этом удивительную пропорциональность, изящество.
Определяющей чертой называли интеллигентность. Понятие относительно новое - но при этом исчерпывающее.
Любопытный факт: отказ от присяги императору рассматривался как уголовное преступление. Но отказ императрицы присягать сыну, Николаю Второму, предпочли сделать государственной тайной. А ведь передавали из уст в уста фразу: "Я знаю своего Ники - он доведёт страну до революции". ОН. ДОВЕДЁТ. А отнюдь не политические партии, которых ещё не было.
И вот такая-то императрица заслужила у снохи прозвище "гневная"! Вероятно, было ей, на что гневаться: ведь решительно никто не заподозрил Марию Фёдоровну в женской ревности, когда её сын женился. Появилась молодая соперница? Но "соперничество" здесь могло быть только во влиянии на государя...
Александра Фёдоровна. Алиса Гессенская.
Внешность безупречна. Придраться не к чему. Неужели придётся согласиться, что красота может быть неприятной? Ведь при всём сочувствии судьбе, невозможно припомнить восхищенных отзывов современников. Черты лица не обсуждали, говорили об общем впечатлении холода.
Неумение располагать к себе для людей, столь высокопоставленных - катастрофа. В более поздние годы замкнутость - отрешённость понятна, но в начале семейной жизни ещё не было никаких несчастий, которые надо скрывать, а невыгодное впечатление было. Насмешила двор, когда предложила дамам "поработать в пользу бедных": вышивать и продавать свои вышивки. Это уже после того, как "бедных" постреляли.
Не совпадаешь со временем, не можешь ответить на его вызовы - и красота не поможет.
Говорят, представления о красоте меняются, и порой радикально? Наверное, все русские императрицы были бы, по меньшей мере, интересными дамами в наши дни, но только внешность Марии Фёдоровны (Дагмар) мне кажется совершенно "вневременной". На все времена.
А вам?