— Не понимаю, почему ты так переживаешь! Ну подумаешь — женится сын... Сама же говоришь, что нормальная вроде девушка, а расстраиваешься так, как будто он с цыганами сбежать собрался! — искренне недоумевала Людмила Сергеевна.
— Так потому что практически что-то такое и происходит, — отвечала Галина Дмитриевна. — Потому что «вроде», и именно потому, что «нормальная»! У меня и первая невестка, Витина жена, была поначалу «вроде нормальная», а сейчас что? Сына раз в полгода вижу, да и то по великим праздникам!
— Ну ты же сама говоришь — работает, и вообще, причём здесь невестка? Они оба работают, потому и не могут приезжать.
— Боюсь, что тебе, Людочка, этого не понять. Не зря ведь люди говорят: «По дочке и зятя полюбишь, по невестке и сын опротивеет»! Вот тебе поначалу как Леночкин Толик не нравился, а теперь не нахвалишься. Потому что все от женщины зависит, в твоем случае от дочки, в моем — от невесток...
— Не поняла, тебе что, твой старший опротивел? Нормальный парень, нормальная семья у него, а тебе всё не слава богу! Возле тебя не сидит целыми днями, видишь ли, проблема века. Я свою дочку тоже далеко не каждый день вижу.
— Но она хотя бы звонит каждый день, а Виктор мне даже смайлик просто так не отправит! Приходится самой звонить, поводы придумывать, хотя особых поводов и нет, соскучилась просто! Женщина бы это поняла, а мужик...
— Ты соскучилась, и тебе особо делать нечего, поэтому ты и звонишь ему когда надо и не надо, а Витя твой занят, поэтому без особого повода и не звонит! А раз понимаешь, что от женщины все зависит, то с невесткой бы налаживала отношения!
— Чем они там могут быть заняты? Работа, работа — что толку с этой работы, для чего они работают и деньги зарабатывают? Детей нет, ничего нет... Вот я и боюсь, что с Игорем то же самое будет. И никто мне не опротивел, конечно, и с Настей отношения нормальные, но обидно всё это, Люда, пойми!
— Я одно понимаю, — у тебя какое-то депрессивное настроение, причем совершенно безо всякого повода. Я понимаю, если бы твои парни пьяницами были или бандитами...
— Тьфу на тебя! — замахала руками Галина Дмитриевна. — Прикуси хотя бы язык! Я разве так говорю? Нормальные у меня парни, но, согласись, женитьба сына — это всегда проблема или начало проблем! Это для него эта Оленька самая любимая, а для меня кто?
Подруги, поболтав, разошлись каждая по своим делам, обе недовольные друг другом и одинаково не желающие признаваться, что разговор их обеих расстроил.
«И что за нытик эта Галка! — недовольно думала Людмила Сергеевна. — Любое событие у нее превращается в трагедию, а всего-то делов — сын женится! Что в этом ужасного? Если бы он холостяком остался до старости лет, то вот это была бы трагедия, а так не вижу тут ничего страшного! “От женщины все зависит”, а сама-то что, не женщина разве?».
Галина же Дмитриевна думала о своем: «Легко им говорить ― тем, у кого дочки! Вон у Людмилы Ленка каждый вечер позвонит, обо всем расскажет — что делала, что видела, что сготовила... А я старшего сына не помню, когда и видела в последний раз... А теперь ещё и младший женится ― и прости-прощай, мамаша! Теперь Оленька у него есть. Ведь никто не спорит, хорошая она девочка, так же как и Настя: плохого слова не скажет, с первого дня мамой называет... В глаза-то “мама”, а за глаза, наверное, сына попрекает: “Чего это ты к матери зачастил?”. Поначалу-то он все-таки почаще приезжал».
Едва вошла в квартиру, зазвонил телефон — старший сын, Виктор, будто услышал мамины мысли. Галина Дмитриевна в первый момент не обрадовалась, — забеспокоилась, повод для звонка мог быть и нерадостный. Но нет, сын позвонил без особого повода! То есть с вопросом. После разговоров о здоровье и о том, не нужно ли что-нибудь самой Галине Дмитриевне, спросил:
— А что, Игорь на самом деле жениться надумал?
— Да вроде надумал, Витенька... Не знаю когда, заявление еще не подавали, но пока, вроде, всё совершенно серьёзно.
— Так это ж хорошо, мама, давно пора, по-моему! — бодро воскликнул Виктор.
— Пора-то пора, но я даже не знаю, что из этого выйдет...
— Так понятно, что выйдет — будет женатым человеком, вот и всё! Семья будет, может, даже дети...
— Очень надеюсь на всё самое лучшее, но, честно говоря, сама даже не знаю... Тревожно мне всё это! А ты сам-то, сам, скажи мне, собираешься хоть посмотреть на его невесту, познакомиться? Ну и вообще, я тебя уже сто лет не видела!
— Да какие сто лет, всего месяц назад я был! — виновато, но и недовольно ответил сын.
— Ну вот, месяц. Это, по-твоему, мало? А живем, между прочим, в одном городе, и тебе до меня ехать всего-ничего!
Разговор становился неприятным, поэтому Виктор постарался перевести тему:
— Так ты говоришь заехать познакомиться, — они что, уже живут у тебя? И собираются жить с тобой?
— Да как же, дождёшься от вас! Отдельно они собираются жить, снимать квартиру. Не знаю пока какую и где, а меня, естественно, одну оставят, кто же со свекровью жить захочет! А сейчас не то что живут, но она бывает у нас почти каждый день. Нет, я ничего не говорю, девушка хорошая... Приезжай познакомиться, свое мнение скажешь!
— Так какое моё мнение? Я рад за брата и за тебя тоже рад! Ты всё расстраивалась, что он никак не женится, а теперь вот, пожалуйста, опять почему-то не рада!
— Да всему я рада! Это вам, молодым, все в радость, а я ведь думаю о том, как оно все будет... Жениться-то — это нетрудно, а как вместе жить? Опять же, собираются куда-то там переезжать... Какой смысл снимать квартиру, когда своя есть? От меня же никаких беспокойств не будет!
И Галина Дмитриевна завела свой обычный разговор по поводу квартир, совместной жизни с невесткой, своего характера, характеров сыновей... Виктору, по-видимому, было некогда, он пытался перевести тему на что-то более материальное: хватит ли у них денег, не нужна ли какая-то помощь, и в конце концов как-то закруглил разговор, пообещав созвониться с Игорем и в ближайшее время заехать к ним, познакомиться и поговорить о предстоящей свадьбе.
Галина Дмитриевна положила трубку и с досадой подумала: «Ну вот, как всегда... Десять минут поговорили — и до свидания, некогда ему! И всегда некогда. С дочкой, конечно, более доверительный разговор был бы! А ведь я и хотела девочку, а не сыновей, и в первый раз, и во второй... Вот была бы у меня доченька! Как вон Людмила говорит — каждый вечер у них созвон с разговорами по душам, а у меня что? Игорь и дома живёт — лишнего слова не скажет, а уедет ― так вообще одна останусь, как чужой человек».
* * *
Людмила Сергеевна тоже осталась под впечатлением разговора с подругой... Да, она не была любительницей жаловаться, но это вовсе не значило, что все у нее так уж хорошо. Так же, как и у дочки, собственно. Леночка в нее пошла, тоже была оптимисткой — и это хорошо, с одной стороны! Но с другой, исключает всякую откровенность. Звонила она действительно довольно часто и разговаривала с мамой подолгу, но Людмиле Сергеевне казалось, что говорит она не столько из желания поболтать, сколько для того, чтобы отвлечься от собственных проблем... Которых было, судя по всему, немало!
В первую очередь касались они отношений с мужем, Толиком этим самым! Совсем Людмила Сергеевна его не полюбила, как был он шалопаем, так и остался. И дочку жалко, и жалко, что не может она пожаловаться, от души поплакаться! Хотя и от слез тоже какой толк? Но очень боялась Людмила Сергеевна того, что у Лены получится так же, как и у нее самой с мужем: мелкие недовольства, так и не обсуждённые друг другом, приведут к измене, которая, в свою очередь, выльется в несколько лет молчаливого сожительства, а оно закончится разводом. И теперь Людмила Сергеевна боялась, что такая же судьба ждёт её дочку, такую вроде оптимистичную! Звонит — голос веселый, звонкий, а матери всё кажется, что слёзы в нём звенят! Просто дочка решительно не способна жаловаться. Хотя какой смысл в жалобах, если жизнь не складывается? Даже если бы она пожаловалась, чем бы ей помогла мать? Разве что посочувствует, поплачет с ней вместе...
А начнёшь выспрашивать, настаивать на откровенности — обидится, замолчит, тоже не будет звонить подолгу. Порой Людмиле Сергеевне казалось, что ей легче было пережить свои личные неприятности, чем теперь дочкины. Да, наверное, так оно и было.
Вот и сегодня Леночка позвонила. Голос, как всегда, радостный, но фальшь в этой радости чувствуется.
— Ах, Лена, почему ты никогда не можешь откровенно сказать, что у вас там происходит? Я же чувствую, что-то не так, но что?
— Мамочка, опять ты начинаешь! Всё так, мы не разводимся, Толя мне не изменяет, и не надо свои личные неудачи проецировать на мою жизнь. У нас все нормально! Но мне уже звонить тебе страшно, ты постоянно подозреваешь бог знает что!
— Все-все, доченька, я ничего не подозреваю! Главное не пропадай, это очень больно, когда дети не звонят! — и она стала рассказывать о подруге Галине, которая переживает из-за сыновей и их редких звонков.
После этого разговора опять вздохнула и подумала: «Глупости говорит Галина! Наверное, с сыновьями всё же легче. Во-первых, сыновья ― все-таки мужчины и сами прекрасно справятся со своими бедами. Да и какие у них беды, если есть женщины, которые их любят? Не звонят — значит, всё хорошо, было бы плохо, давно бы позвонили, а может, и прибежали бы: «Спаси-помоги, мама!», особенно если они такие же нытики, как сама Галина. А во-вторых, их не так жалко, как девочек! Мужчина есть мужчина, он сам зачастую виноват в своих бедах, а женщину всегда жальче, будь это хоть дочка, хоть невестка. Были бы у меня невестки, я бы всё равно была на их стороне! А сыну бы всё высказала, если бы он её обидел. А зятю не выскажешь — мало того что он обидится, так еще и дочка тоже недовольна будет, что я в ее жизнь вмешиваюсь. Нет, честное слово, легче переживать свои неприятности, чем своих детей! И почему нельзя жить без неприятностей?».
И с кем же все-таки тяжелее ― с дочками или сыновьями?
---
Автор: Филомена