"Мы исполняем приказ Петра Первого" - то ли шутя, то ли всерьез говорят подводные археологи, пригласившие нас на уникальный объект. Август, жара, Финский залив. Мы идём поднимать корабельные орудия, триста лет пролежавшие на балтийском дне.
История ехидно улыбается, когда мы делаем попытку слишком близко подобраться к ее затонувшим тайнам. Прямо на выходе из гавани наш катер налетает на мель: слышно, как балтийский песок противно скребёт по пластиковому днищу. Наш капитан, матерно шевеля губами, прыгает в воду. Следующие сто метров катер идёт на ручной тяге.
Это все весьма символично, потому что мы идём к линкору, затонувшему три века назад в этом же месте и по этой же причине. В 1719-м году 54-пушечный линейный корабль русского флота "Портсмут" шел в Кронштадт, но потерял фарватер. Ударился о дно, получил повреждения и спустя время затонул. Петр Первый был этим фактом весьма удручен, повелел линкор найти и снять с него хотя бы пушки. Мощные, редкие - и очень дорогие по тем временам. Указание императора выполнили, но не до конца: поднять со дна тогда получилось лишь несколько орудий. Остальные остались погребёнными под обломками корабля на восьмиметровой глубине.
Это был уникальный и славный боевой корабль. Его построили в 1714-м году в Амстердаме по личному заказу Петра Первого. В 1716-м он вошел в состав Балтийского флота, а весной 1719-го принял участие в морском сражении со шведами у острова Эзель. Тогда шведский флот был разгромлен наголову, и во многом благодаря тем самым 54-м пушкам, которые нес на борту "Портсмут". Историки говорят, что именно с этого события можно начинать отсчет истории русской морской артиллерии. Кто знает, какие еще победы вписал бы линкор в военные хроники нашей страны - если бы не та злополучная мель близ Кронштадта.
Спустя триста лет над местом, где погиб "Портсмут", качается на волнах экспедиционное судно Министерства обороны России. Мы подходим вплотную к черному железному борту, дальше - только по веревочному трапу. Моряки снисходительно посмеиваются, придерживая сухопутных мазутов за интересные места.
Поднимаемся на палубу и в тот же миг оказываемся как будто внутри одиссеи Кусто. Суровые на вид мужики натягивают гидрокостюмы, шипят клапанами аквалангов, щёлкают застёжками карабинов. Гигантская стрела судового крана выдвинута далеко за борт, в воду уходят два стальных троса. Мужики один за одним погружаются в темный залив, на какое-то время все замирает, и только бурлящие на поверхности пузыри свидетельствуют, что там, на восьмиметровой глубине, идёт напряженная работа.
Три столетия спрессовались в обломках линкора в так называемый конгломерат. Ржавчина, разложившееся дерево и балтийский песок превратились в массу с плотностью асфальта, в нее намертво впечатались пушки, ядра, книппели и остатки корабельного такелажа. Подводные археологи начинают с того, что хитрыми молотками выбивают орудия из этого слоёного пирога. Заводят тросы, дают сигнал наверх, и корабельный кран начинает надсадно гудеть, вращая своими механизмами. Спустя несколько минут здоровенная чугунная пушка впервые за триста лет видит солнечный свет.
Орудие бережно опускают на палубу рядом с другими пушками, которые подняли чуть раньше. Археологи превращаются в больших детей: с горящими глазами бегают вокруг находки, фотографируют, рассматривают. И очень скоро понимают, что им несказанно повезло: на пушке находят чудом сохранившийся вензель. Там переплетены две буквы: П и А. Петр Алексеевич, первый российский император. Это явно его автограф.
Три века отпечатались на чугунных стволах могучими наростами - тут и ржавчина, и окаменевший песок, и многократно переваренная морем органика. Здесь, на борту экспедиционного судна, это трогать не будут, хотя и очень хочется. В конце экспедиции орудия передадут в Кронштадт, в реставрационные мастерские - и уже там профессионалы начнут бережно снимать с пушек лишнее. Есть технологии, которые помогут возместить утраты, но это долгий, кропотливый и не самый дешёвый процесс.
Тем временем судовой кран снова опускает в воду свой могучий крюк. Через несколько минут вытаскивает из пучины внушительную корзину. В ней - тот самый конгломерат, слипшаяся масса, бывшая когда-то линкором "Портсмут". В ней видны какие-то кирпичи, вероятно - остатки печки с камбуза. Это все тоже будут разбирать уже на суше.
Это будет долгая научная работа. Историки хотят максимально подробно атрибутировать каждую находку, а их уже сотни. Только после этого коллекцию с борта затонувшего линкора передадут в музеи. Легендарные пушки же станут частью исторической экспозиции на возрождаемых ныне кронштадтских фортах.
