Глава 6.
1896 год
- Постой, Семён! — сани Фрола неслись вслед за казаками. — Постой!
- Что? — Сёмка наконец услышал его голос, оглянулся, остановился нехотя.
Спутники Семёна что-то сказали и с хохотом продолжили путь.
- Что тебе, мужик? Тебя вроде Фролом зовут?
- Как же так, Семён? — Фрол остановил сани рядом с Сёмкой. — Она так ждала тебя!
- Ты ей брат старшой, что ли? — криво усмехнулся казак.
- Больше. Я в ответе за всех, и за неё тоже. Семён, не надо так с нею. Ты ведь душу её топчешь… Она гордая, она никого к себе не допускала… Сколько женихов от себя прогнала. А тебя, видно, полюбила…
- Да брось, Фрол. Какая любовь…
- Она спасла тебя от гибели, а ты её так…
- Что спасла, за то благодарствуем. По весне приведу им первотёлку, отплачу чем могу.
- Не надо никакой тёлки, не приводи, не унижай её. Не тёлка ей нужна, а человеческое отношение. Ты у них столько дней лежал, а сегодня даже не взглянул ни на неё, ни на родителей её. Даже дружеского привета им не послал…
- Ну вот что, Фрол, ты меня не учи. Я жениться на ней не обещался, а она уже Бог знает чего напридумывала. Дружеского привета? Да улыбнись я им сейчас, они уже меня в женихи себе запишут. Нет, мужик, на такое я не согласен. И не говори мне больше ничего. Езжай домой, я все твои слова наперёд знаю.
Он круто повернул коня и помчал вслед за товарищами.
- Как же так… - прошептал Фрол.
Однако делать было нечего, пришлось возвращаться в деревню.
Клашка как будто заледенела после того дня. Разговаривала, выполняла свои обычные обязанности, ходила к немцам на работу, только словно бы совсем другая это была Клавдия.
Тревогу забила Аглая, внимательно присматривавшаяся к девке с того самого дня. По весне уже приметила начавший выпирать живот и округлившуюся грудь. Насмелилась, спросила у Марьи осторожно. А та как будто и не думала прежде об этом — удивилась, обещалась разузнать. Выждала момент, когда отец с ребятишками во дворе убирались, а в доме кроме них с дочерью никого не было.
- Клаша…
- Что? — равнодушно спросила та.
- А ты… ничего с тобою такого… - а сама уже увидела все признаки, ей уже и ответа не нужно было.
- Ты об чём это?
- Ты не тяжёлая ли?
- Тяжёлая, - и снова в голосе свинцовое, тяжёлое равнодушие.
Марья заплакала вдруг, села грузно на лавку, а проплакавшись, сказала:
- Ну вот и ты, доченька, своего зверя встретила. Только Фёдора для тебя нет.
Посмотрела на мать Клавдия непонимающе, но переспрашивать, про какого Фёдора речь, не стала — интереса не было. Взгляд её упал на стоявшие в углу войлочные кОты*, и в сердце шелохнулась боль — эти коты надевал Семён, когда из избы выходил. А теперь… Стоят они в углу, а его нет, и не будет в этом доме никогда. Никогда… Страшное слово, безнадёжное…
--------
* войлочная укороченная обувь
--------
А Марья, вздохнув, ополоснула лицо под умывальником да побрела к Гордеевым.
Вечером Фрол спровадил ребятишек к Степану:
- Подите, помогите дядьке Степану сбрую чинить.
- Да у него, небось, всё справное! — удивился Федюнька.
- Так поиграете с братьями, если помощи не нужно.
- Ладно, - сказал Петька, смекнувший, что у отца секретные дела.
Едва закрылась за ними дверь, Фрол к старику с расспросами приступил:
- Дедушка Тихон, сколько лет тебе?
- До семи десятков трёх годов не хватает… - пожевав губами, ответил старик.
- Тихон Потапыч, а давай мы тебя женим?
- Какой уже из меня жених, - улыбнулся старик. — Не шути так, Фролушка.
- Дедушка Тихон, а я и не шучу. В самом деле, женись, сделай милость!
- Помирать мне скоро, - сказал старик, вдруг побледнев. — Шишка какая-то внутри меня растёт. Видно, недолго мне осталось.
Аглая, стоявшая у печи, охнула, тревожно посмотрела на мужа.
-Знаю, дедушка, всё знаю, - тихо ответил Фрол. — Доктор мне ещё по осени об ней сказал. Молимся за тебя, родной. Только ведь беда у нас, дедушка. Обманул злой человек Клавдию нашу, с животом её оставил. Родится ребёнок, а его любой мерзавец за материн грех упрекнёт.
- Клавдию?! — всплеснул руками старик. — Клашу обидели… Жалко девку, ох, как жалко… Да что же я могу для неё сделать?
- Только одно, дедушка, обвенчаться с нею. Именем своим прикрыть её дитя. Об этом тебя и прошу Христа ради. Ничего для тебя не изменится, как жил у нас, так и будешь жить. Заботиться о тебе будем по-прежнему.
- Знаю, Фролушка, что не бросишь старика. Да что же… Коли для Клаши от этого польза будет, то обвенчаюсь с нею. Добрая она девица.
Потом он лежал на печи, что-то тихо шептал, и до Аглаи доносились обрывки фраз:
- Так-то… обидеть девку легко… грех-то какой… дитё что, дитё без греха…
- Ты, Аглая, Клавдии про дедушкину болезнь, смотри, ничего не говори, - тихо сказал Фрол Аглае. — Во грех введём девку, будет смерти его ждать.
- Не скажу. Только она всё равно тяготиться им будет да ждать освобождения.
- А всё же не так скоро.
На другой день Фрол с Аглаей пришли к Крупенкиным.
- Обвенчаться? — Клавдия подняла брови, взглянула на гостей. — Я только с одним человеком пошла бы под венец, да он не позвал. А других мне не нужно.
- Нужно, Клаша, - тихо сказал Фрол. - Грех — дело молодое, да его прикрыть надо. Не ты первая, не ты последняя.
Марья кинула на него быстрый взгляд и отвела глаза.
- Зачем? — криво усмехнулась Клашка. — Грех — он перед Богом, а Бог и так знает, как всё вышло. Перед Ним и отвечу.
- Господь Бог любит нас и за грехи прощает, а вот люди… Родится ребёнок, а ему в глаза тыкать станут твоим грехом. Он-то чем виноват? Венцом и не такое прикрывали. Смирись, Клаша.
- Ярмо на шею с постылым жить… Ещё и упрекать будет, что нечистую взял, - скривилась Клашка.
- Не все же такие… - торопливо сказала Марья. — Поди, и непостылые бывают, и жизнь получше, чем с лЮбым получается.
- И за кого же ты меня сватаешь, Фролушка? — усмехнулась Клавдия. — За тебя пошла бы, да ты женат. Немцы не в счёт, у них вера чужая. Один дедушка Тихон холост, не за него ли?
- За него, Клаша.
- Что??? За старика?! Даже разговору не ведите!
- Клаша… Настанет день, и ты встретишь своего суженого. Только подумай, кого ему в жёны брать — вдову молодую с дитём законным или девку гулящую с байстрюком?
- Девку гулящую?! — глаза Клашки сузились угрожающе.
- Для меня, Клаша, нет, а чужаки так и будут называть тебя. Побрезгает ведь суженый взять тебя, хоть и нет греха на тебе никакого. Только из-за этого и побрезгает, что без венца родишь.
Клашка молчала.
- Соглашайся, Клаша, - подала голос Аглая. — Тихон стар, настанет день, и оставит он тебя вольной птичкой. Ходить за ним тебе нужды нет, я сама присматривать буду, сколь нужно. Уйдёт, подарит тебе своё честное имя. А покуда живи спокойно, рожай дитё, корми, расти.
Клашка молчала.
- Доченька… - тихо сказала мать. — Надо…
- Кому надо… - прошептала Клашка.
Взгляд её упал на стоящую в углу расписную прялку, и вдруг закричала она дико:
- Вот и подарок мне от молодого мужа!
Закричала, метнулась к прялке, швырнула её об пол, забилась в рыданиях.
… Обвенчали Клавдию и Тихона в соседней деревне. Всё было тихо и буднично, старый священник бормотал слова молитвы, смотрел на молодожёнов без удивления и осуждения — за свои годы навидался он всякого. А вернувшись в Шёнервальд, разошлись супруги по разным домам. Тихону не нужны были Клашкины благодарности, а Клавдия и думать забыла о старом муже.
В начале июня, когда соловьи разносили по округе свои сладкие трели, а в воздухе плыли ароматы цветущих трав, случилось неожиданное. Однажды вечером на пороге Клашкиного дома появился Семён.
- Клавдия, я за тобой! — сказал он властно. — Обвенчаемся в станице. Вещи не бери, всё сам тебе подарю!
Клавдия, побледнев, поднялась ему навстречу:
- Что…
- Ох ты… Мой? — Сёмка увидел выпирающий под одеждой живот. — С приданым под венец пойдёшь. Торопись!
- Поздно… - прошептала Клашка.
- Вечер, конечно, да мы доедем быстро, ты не бойся. Или тебе коляску нужно, чтобы не растрясло?
- Поздно. Обвенчана я…
- Как?! — закричал Семён. — Так вот она какова, любовь бабья! Я только уехал, так ты другого нашла? Может, и ребёнка от него прижила, а я, дурак, за своего посчитал?
- Нет! Нет!
Но Семён уже ничего не слышал, он стремительно выбежал наружу и его конь понёсся прочь, подальше от опостылевшего вдруг села.
А в избе рыдала от горя Клавдия.
- Что я наделала… - причитала она. — Что наделала… Всего-то подождать нужно было, поверить ему…
- Клашенька, на всё воля Божья, смирись… - Марья тревожно смотрела на сыновей — взрослые ведь уже, всё понимают.
- Смирись??? Я уже смирилась, поддалась на ваши уговоры, жизнь себе поломала! — взгляд её вдруг стал страшен. — Это всё он, он!
- Что ты, что ты?! — испугалась мать, а Клавдия уже неслась к дому Гордеевых.
- Фрол! Фрол! — затарабанила она в окошко. — Открывай!
- Случилось чего? — вышел на крыльцо тот. — Ты чего кричишь?
- Это ты виноват! — Клашка вонзила палец ему в плечо.
- В чём же? — спокойно поинтересовался Фрол, прикрывая за собою дверь.
- Ты меня обвенчал к Тихоном. Уговорил меня, мерзавец. Подождала бы немного, уже завтра под венец с Сёмкой шла бы.
- С Сёмкой? — радостно вскрикнул Фрол. — Он приехал к тебе?
- Приехал. Только я уже другому жена. Ты один виноват. Ты погубить меня решил!
- Зачем мне это?
- А просто я одна, окромя тебя, знаю, что деньги ты неправедно получил. Неправедно! Не было никакого клада. Ограбил ты кого-то. Вот я доложу на тебя, что ты душегубец!
Внутри у Фрола похолодело — ах, дура-девка!
- Мне бояться нечего, Клавдия, - как можно спокойнее сказал он. - У меня из банка документ имеется. А вот тебя, когда разберутся, за лжесвидетельство притянут. Уж тогда не видать тебе Семёна как своих ушей.
- Мне его и так не видать теперь.
- Как знать, - пожал плечами Фрол.
Клавдия заплакала горько, по-детски.
- Ну что ты, что ты, Клаша, - смягчился Фрол и обнял девку, прижал её лицо к своей груди.
- Прости меня, Фролушка, - сказала Клашка сквозь рыдания и всхлипы. — Несу, сама не знаю что. Горько мне, Фролушка, горько.
- А чего горько-то? Если любит, то никуда от тебя не денется. Боисся, что завтра побежит на другой женится? Если бы хотел, то давно уже женился бы. Эвон сколь времени прошло.
Клашка икнула и снова зарыдала.
- А ты не больно стелися, Клавдия. Он перед тобою виноват, а не ты перед им. Гордость имей. Жди, Клаша, просто жди. И молись Богу. Да не так, дай мне, мол, в мужья Семёна. Может, и муж-то из него никудышный. А ты молись, говори, на всё воля твоя, Господи, оно и сложится так, как нужно.
Клавдия всхлипнула, утерла нос рукавом:
- Сложится?
- С Божьей помощью. Иди, Клаша, домой, а то люди потом станут говорить, что я с тобой вечерами за углом любезничаю. Ещё и придумать чего дурное могут. Иди.
Рано утром Фрол оседлал коня.
- Куда ты? — спросила Аглая, ёжась на рассветном ветерке.
- По делам. Буду не скоро. А ты не стой на холоде, простудишься.
Из избы послышался тихий, похожий на скрип, голосок младенца.
- Видишь, - засмеялся Фрол, - Катюша тебя тоже зовёт.
Аглая улыбнулась и вошла в дом.
До Каменноозёрной путь не близкий, но Фрол и не заметил, как доехал — так занят он был своими мыслями. Всё думал, что скажет Сёмке, как объяснит ему, что никого у Клавдии, кроме него, нет. И как убедит его дождаться её вдовства.
- А, это ты… - сказал Сёмка, увидев гостя.
Он прислонил лопату, которой скидывал до этого коровий навоз в большую кучу, к стене, вытер руки об какую-то тряпку, висевшую на плетёном заборчике, и показал Фролу на лежавший возле хлева обрубок толстого дерева.
- Садись! Курить будешь?
- Не привычный я к куреву, - отказался тот, присаживаясь на бревно.
- Чего так? — хмыкнул казак.
- Да так, проку нет, баловство одно.
- А тебе везде прок нужен? Рассказывай, зачем приехал. Не просто так ведь в станицу сунулся.
- Не просто так. Про Клавдию приехал поговорить.
- Знамо дело, не про коронацию Императора Николая. За кого же выдали её? Это ведь ты всё состряпал. Небось, за какого родственничка своего сосватал.
Фрол улыбнулся — видно ценна для парня Клашка, если думает, что она так же ценна и для других.
- Тебе-то какая разница, за кого? Ты её оставил. Помнишь, в тот день, когда ты с полицейским урядником приезжал, ты даже не глянул в её сторону? Всем своим видом показывал, что она тебе никто.
- Как не помнить… - с досадой сказал Семён, засовывая в рот самокрутку. — Я ведь забыть её хотел. Сам себе доказывал, что она мне чужая. Сам себе доказывал, что смогу без неё обойтись. Никак не получалось. Ты тогда сказал про дружеский привет, а я ведь боялся, что улыбнусь я ей или родителям её, и не сдержусь. Боялся, что останусь у неё.
- Ну и остался бы, чего же дурного, если по-честному? Или в седло к себе посадил, да домой увёз бы.
- Мужичка… Покорная…
- Разве она покорная? — улыбнулся Фрол.
- Нет, не покорная. Сколько дней я лежал и смотрел, как она верховодит всеми, и родителями, и братьями, и соседями. Смотрел и удивлялся — откуда в ней столько силы и власти? Мужицкая кость ведь!
- Оттуда. Казачьего она роду-племени.
- Как так? — Сёмка удивлённо посмотрел на гостя.
- А так. Я в то время мальчонкой ещё был беззаботным, всё мне занятно было, шастал, где желал. Однова возле деревни стали лагерем казаки. И как уж там вышло, не знаю, только Марья… мать Клашкина… закрутила любовь с одним из молодцев. Я-то знал, видал амуры их в поле, да другим не говорил. Лето кончилось, уехали казаки, а Марья осталась. Выдали её замуж за тихого парня, прикрыли грех. Фёдор Клашку как родную вырастил, ни в чём различия не делал меж нею и своими ребятами.
- Вот оно что…
- Ну, теперь ты знаешь, что Клавдия в грехе зачата. Презирать её станешь?
- За что? Моё дитя тоже в грехе зачато, разве оно виновато? Так вот почему Клавдия на родителей не похожа… А муж… её… знает об этом?
- Нет, не знает, - улыбнулся Фрол.
- За кого хоть выдали? — на лице Сёмки появилась вымученная улыбка.
- За деда Тихона.
- Что???
- Что слышал. Жить ему осталось недолго. Болен он, Семён, очень болен. Приглядывает за ним Аглая, говорит, слабеет он день ото дня. Лицо уж высохло всё и на птичье яичко похоже стало. Смотри, Сёма, не наделай глупостей.
- А Клавдия?!
- Она не знает ничего. Не хотим тревожить её надеждами.
- Значит, Тихон мой грех своим именем прикрыл?
- Прикрыл. Может быть, поторопился я венчать их, да только разве я знал, что ты вернёшься… Клашин отец не вернулся, вдруг и ты такой же оказался бы!
- А я не такой! — засмеялся Сёмка. — Я вернулся!
Фрол улыбнулся:
- Не такой!
-Не такой, не такой, не такой! — запела птичка где-то в кронах деревьев.
Легко стало на душе у Фрола. Значит, одним хорошим человеком было на свете больше, чем он раньше думал.
Продолжение следует... (Главы выходят раз в неделю, обычно по воскресеньям)
Предыдущие главы: 1) В пути 5) Покорные вы больно
Если по каким-то причинам (надеемся, этого не случится!) канал будет удалён, то продолжение повести ищите на сайте одноклассники в группе Горница https://ok.ru/gornit
Если вам понравилась история, ставьте лайк, подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить новые публикации!
