Чудесное знойное последнее воскресенье лета!
Выхожу в сад – дел же, как всегда, полно – хотя такая жарко-летняя истома и леность … Все, что можно отложить, – отложу…
Но … истому и леность как рукой сметает: прямо передо мной по дорожке скользит ЗМЕЯ!
Очень стремительно скользит – жара же, разогретые змеи (пойкилотермное животное, напомню) особенно стремительны и проворны; к тому же явно перепуганная моим появлением; к тому же явно не в своей тарелке – в непривычной среде (змей у меня на участке отродясь не встречалось, как минимум, полвека уже). Как она тут оказалась – отдельный разговор, чуть ниже.
Ух! Профессиональных навыков еще не растерял! Молниеносно опознал – да кто бы не опознал обыкновенного-то ужа! – и стремительно (но нежно!) схватил. А вот за это себя похвалю – еще мгновение, и скрылась бы змейка в могучих зарослях зрелых роз, и не увидишь уже, и не достанешь. К тому же ужик крохотный, только народившийся, - верткий, неухватистый.
Ситуация усугубляется еще тем, что обыкновенный уж внесен в «Красную Книгу» животных Московской области. Значит, трогать/обижать его не моги, а места его встреч должны быть внесены в специальный кадастр/базу данных.
Ну теперь, когда он пойман и неожиданное возбуждение прошло, можно его не торопясь разглядеть и обдумать ситуацию.
Про обыкновенного ужа, Natrix natrix.
В наших краях - да и широко в Евразии – самая распространенная и всем знакомая змея. Безобидная и безвредная. Обычное к ней отношение: снисходительная брезгливость – поскольку змея, а значит интуитивно – опасность, и поскольку на самом деле – никакой опасности и полная ее беспомощность.
Взрослые ужи обычно достигают сантиметров восьмидесяти, редкие рекордсмены превышают 1 м. Принято считать, что ужи – черные. Но не обязательно – могут быть разнообразной темной окраски. И характерные яркие желтые пятна по бокам задней части головы не обязательны – встречаются особи без таких отметен.
Эти желтые маркеры для меня – эволюционная загадка. Так приятно, если про окраску того или иного зверька можно со знанием дела пояснить: вот, мол, покровительственная окраска, вот – дизруптивная (как-нибудь про нее специально), вот – апосематическая, а это – брачная, результат полового отбора, мимикрия еще. Много интересного в окраске. И – объяснимого. Желтые сигналы у ужа я объяснить не могу, не нахожу очевидного биологического/эволюционного объяснения. Это нам удобно, отличать по ним не-ядовитого ужа от гадюки, например. А самому ужу-то это зачем, чтобы его отличали?
Что утешает: средняя продолжительность существования биологического вида – что-то около 8 млн лет. Может быть, когда-то за период существования/эволюции нашего ужа для чего-то такие пятна ему были полезны. Причина потом исчезла, а пятна – остались.
Питаются ужи в основном земноводными, среди которых в основном – лягушками. Реже и случайно: рыба, ящерицы, змеи (гадюки!), птенцы, грызуны. Молодые ужата едят и различных беспозвоночных – моллюсков в том числе (слизней!).
Защита от врагов – а их у ужа бесчисленное множество! – главным образом, пассивная: спрятаться, притаиться, стремительно ретироваться. Если не удалось – включает обман: прикидывается опасным, притворяется мертвым. Кусаться практически не пытается, да и смысла нет: ни клыков у него, ни яда. Последний его патрон, если уж схвачен - обидеть врага вонючей жидкостью из клоаки.
Ужи живут одиночно, не образуют ни стай, ни пар. Яркого полового диморфизма у них нет, но при некотором навыке самца/самку можно легко распознать. Могу объяснить, но зачем – вы же не собираетесь их разводить?! Период спаривания, естественно, весной.
Ужи откладывают яйца (напомню, что две другие змеи нашего региона – гадюка и медянка – рожают детенышей). Родительская забота ограничивается тем, что для благополучного развития эмбрионов ужиха отыскивает укромное место, которое должно быть влажным и теплым. Груды прелых листьев/мха – очень подходят. А еще очень подходят – и тут внимание! – всякого рода кучи органики (компост!) вблизи человеческого жилья.
Ужи вообще склонны к синантропии, хотя ответной симпатии никогда/нигде не встречают. А для откладки яиц готовы приползти поближе к людям даже издалека.
Ужи в Московской области.
Обыкновенный уж занесен в «Красную Книгу» Московской области. 2-я категория: сокращающийся в численности, уязвимый вид. Как так вышло – не представляю себе.
Оба специалиста - составители действующего списка и мои хорошие знакомые – несколько лет, как не с нами. Печаль и добрая о них память, но их теперь не спросишь. Единственная публикация, которой они обосновывали свое заключение, была обнародована 35 лет назад двумя увлекающимися и не очень надежными коллегами, которые никаких серьезных исследований по этой теме не проводили. Ну и потом – многое могло измениться за 35 лет-то!
Можно увлекательно порассуждать о существенных изменениях в природе нашего региона, но важна здесь только суть: ужи явно не исчезают, а по моим представлениям, так и становятся в московском регионе более многочисленными и распространенными. Не взирая на разнообразные природные и антропические факторы их гибели.
Грубо говоря, нечего делать ужу в «Красной Книге». Но пока статус этого вида не пересмотрен, следует относиться к нему со всей положенной ответственностью и заботой.
Возвращаюсь к «моему» ужонку.
Совсем он крошечный – очевидно, только вылупившийся. Наверное, и не ел еще ни разу. Не черный – темно-серый с заметным тонким зигзагообразным рисунком. Голова заметно уплощенная с широко расставленными задними концами челюстей – от этого она приобретает выраженную копьевидную форму, характерную как раз для ядовитых змей. Сначала подумал, какая-то деформация. Но сообразил: это страх и инстинкт заставляют змейку хоть так попытаться меня отпугнуть.
Разглядели его.
Ну так откуда же он взялся? До ближайших лесов в нашем безбрежном городском микрорайоне – километра два, через автомобильные дороги, некоторые из которых только перелететь можно – переползти ни за что не получится, и через железнодорожные пути. Такое ужиха в поисках места откладки яиц не преодолеет, вылупившийся ужонок – и подавно.
- Правда, не очень далеко есть заброшенное поле, а рядом – кладбище. Вот туда может добраться взрослый уж, а оттуда – и ужонок до меня доползет, если очень повезет ему. Почти фантастичный вариант, но возможный.
- Есть еще экстравагантное объяснение появления самых неожиданных животных в самых неожиданных местах: это если хищная птица схватила, понесла к гнезду, да обронила. Но период гнездования хоть каких птиц давно канул, а и бы была такая упущенная добыча, была бы покалеченой. А тут совсем крохотный и совсем целехонький ужонок. Нет, никто его не добыл и не обронил тут.
- Но вот самая, пожалуй, правдоподобная версия. Юные мучители Природы, которые постоянно хватают ужей для всяких безобидных пакостей, поймали, приволокли домой, подержали в баночке, ну и выпустили, как надоело.
Этого ужика я тоже в банку поместил, объемистую и с травой. Пока не решу, что с ним делать.
А чего, собственно, решать. Снова выпустить здесь же – невозможно: неминуемая зверьку гибель. Да еще успеет перепугать кого-нибудь слабонервного и не такого герпетологического, как я. И краснокнижный статус еще. Так что единственный выход – выход (каламбур!) в лес, отнести на подходящее для него место. Завтра. А пока сиди-ка ты, друг, в этой банке. Вот тебе пара жирных слизней – вдруг соблазнишься.
Выход в лес.
Вчерашнее завтра – это сегодня. Ужонок вполне в банке освоился, голова приняла нормальную форму. Слизней нет – но скорее всего, выползли по стеклу. А ужонок так выползти не может – вот и сидит в примятой траве, свернувшись кольцами.
Жаль, на даче у меня нет важнейшего герпетологического атрибута: холщевого мешочка с удобными/надежными завязками. В таких профессионалы держат и переносят/перевозят добытую земноводно-пресмыкающуюся живность. Так что сажаю пережившего столько приключений змееныша в ненужную наволочку и – в лес!
Леса у нас тут вокруг замечательные, разнообразные, обильные, одни из лучших в Подмосковье. Но бывать в них теперь не люблю: слишком они стали освоены человеками, слишком много раздражающих следов пребывания.
Впрочем, иногда все-таки надо. И даже любопытно – что-как, какие новости/перемены. А тут и повод появился.
Первый березняк прохожу, даже скорости не снижая. Это зона совсем очеловеченная. Бесконечные дачные участки перед ней революционно изменились – дома все новые, окладистые, дорогие, с архитектурными прибамбасами. Законный вопрос возникает – почему же естественную нужду граждане-обитатели таких домов справляют-таки в ближайшем лесочке?! Все тут в соответствующих бумажках/салфетках. Правда, бытовой мусор, справедливости ради отмечу, уже в лес не выносят.
Преодолеваю новые железнодорожные пути – и вот я собственно в лесу. Рядом с железнодорожным откосом – изумительное ужиное место: канавы с густой растительностью, солнечные бугорки, стада лягушек. Но «своего» я здесь не оставлю – тут-то ужей и хватают, все кому не лень – от собак до сентиментальных пенсионеров. Так что дальше в лес.
Лес дальше старый, с густой порослью, влажный – несмотря на жару/сухость снаружи. Воздух тугой, густо пропитанный грибными запахами – хотя самих грибов практически не осталось.
Еще немного прошел – пожалуй, вот неплохое место. Что-то вроде небольшой заросшей полянки. Тут тебе и влажно, и укромно, и на солнце погреться, и своих – когда понадобится – найдешь наверняка.
Выпускаю. Думал, сфотографирую на прощанье, пока он в недоумении и осматривается. Но ужонок так сразу стремительно змееюркнул, что прощание прошло без фотографирования.
Ужасающе высокие риски выживания у ужовых детенышей, но «моему», надеюсь, повезет. Только не возвращайся!
Две любопытные зоовстречи на обратном пути.
Любопытные-то, безусловно, но и неприятные весьма.
Легкий, но резкий удар по шее. Моей! Будто выстрелили, но не пулей, слава богу. Хватаюсь за это место – в пальцах скребется что-то крошечное и жесткое. Лосиная вошь! Она же оленья кровохлебка. Кровососущая муха – лучший кровосос в наших краях. Давненько я с этим гадом не сталкивался – в моем любимом грибном лесу такое не летает.
Муха-вошь вообще летает плохо – поэтому в избранную цель пуляет, как в последний жизненный шанс. Впрочем, он у нее и правда последний-единственный: после посадки на тело жертвы, крылышки ее отпадают, и она, как клещ, ползает-ищет, где бы присосаться.
О-очень интересная тварь, к сожалению, сфотографировать не получилось: скользила меж пальцев капелькой ртути. А то бы подробнее про нее поговорили бы. Так что в другой раз.
Следующая встреча лежала на дорожке мертвая. Слизень, которого кто-то попытался раздавить. Но! Этот не из тех, что досаждают мне в саду. Этот – явно иной, крупнее и рыжий. Очень подозреваю, как раз тот испанский инвазивный, о котором пишут с ужасом. Та-ак, значит, в ближайшем лесу испанцы уже появились. Значит, и до сада доберутся – дело лишь времени.
Такое вот неожиданное приключение получилось, с ужиком.