Начало.
-Что ты хотела Олесь?
-Здравствуйте Григорий Ильич. Вы в город сегодня едете?
-Здравствуй, я в городе.
-Почему нас с Федей не взяли?!-закричала Олеся,-Ну как так? Как так?!
- Ты давай на пол тона ниже. Думаешь у одной тебя нервы? У Юры без изменений, я был там. Зачем тебе туда ехать? Тебя к нему не пустят, я вчера еле уговорил врача, чтобы он нас с Любой пустил в палату к Юре. Ты что , с Федей туда собираешься?
-Нет, Федю к маме завезу,-более спокойно ответила Леся, -пусть пока у неё побудет.
-Мать ведь работает.
-Она возьмёт отпуск.
-Лесь, ну я не смогу тебя в город отвезти. Сейчас в полицию, потом ещё по одному делу, к вечеру вернусь. Скину тебе на карту деньги, закажи такси и поезжай в город, конечно, Феде будет лучше у матери, все на взводе, дети это хорошо чувствуют.
Открылась дверь подъезда и только Григорий переступил порог, как зазвонил телефон. Он сразу почувствовал, не стало Юры, так остро почувствовал и опять сердце не захотело биться, громко бухнуло, притихло и застучало как бешенное, не давая ни вздохнуть, ни выдохнуть.
-Да,-ответил Григорий.
-Юра умер!-кричала в телефон Олеся,-Григорий Ильич, Юра умер!
-Я слышу,-обречённо ответил Григорий и присел на ступеньки,-Я почувствовал это, как только зазвонил телефон.
-Я приехала, а мне сказали, минут пятнадцать, как его не стало, чуть-чуть не успела.
-Я к этому и был и не был готов,-тихо ответил Григорий Ильич,-Поезжай домой, Лесь.
-Что мне там делать одной? Я к маме,-плакала Олеся.
-Поезжай к маме. Леся, мне сейчас тяжело говорить. Любе ты не сообщила о смерти Юры?
-Нет, Вы сами.
-Это правильно, я сам.
-Здравствуй Гриша,-встретила Григория Ильича с распухшим от слёз лицом Евдокия.
-Здравствуй, Дуня. У тебя есть капли или таблетки сердечные?-схватившись за грудь, спросил Григорий.
-Проходи, есть. Вот, клади под язык. Пройди в комнату, приляг.
Григорий прошёл в комнату и лёг на диван.
-Это что, твой визит ко мне твоё сердце растревожил? Знаешь уже?
-Погоди, Дунь, дай в себя прийти.
Григорий прикрыл глаза. Из закрытых глаз катились слёзы.
-Юра сейчас умер,-сказал Григорий, -только что сообщили.
-Одно у нас с тобой горе на двоих,-заплакала Евдокия,-Завтра буду Катю хоронить. Думала, поеду в село, приду к тебе с Любой, всех собак на вас спущу из-за вашего Юрки, да вижу, у тебя и без собак душа в клочья. Горе -то какое, Ильич, горе которому нет меры. Господи! И за что ты так со мной?!-рыдая вышла из комнаты Евдокия.
Сердце Григория поймало свой привычный ритм, забилось чётко, гулко, казалось, оно стучит в каждой частичке его тела.
-Дуня,-позвал он хозяйку,-Дуня.
-Как я была против того, чтобы Катя с Юрой якшалась,-причитая и вытирая слёзы , зашла в комнату Евдокия,- как против, дожно чуяла моя душа. И его прогоняла, и Катю ругала, бесполезно, они всё одно любились. Горе то какое от этой проклятой любви. Ещё и забеременела Катя. Уговаривала её на аборт, мол женатый он, жену с дитём не бросит, Григорий Ильич не позволит, а ты будешь всю жизнь его ждать, а он к тебе не придёт. Так она мне:
-Люблю я его, мама, рожу, годы мои уже какие, пора рожать, так хоть от любимого рожу.
-И где,-говорю,- будем жить? Втроём в однушке, которая ещё и в ипотеке?
-Юра обещал квартиру купить,-отвечает,-Отдельно от тебя будем жить с Машей. -Знали уже, что девочка родится, хотели Машей назвать,-вздохнула Евдокия. Вот, и дитё есть и имя у неё есть, а круглая сирота, ни отца, ни матери. Ну а я Кате и говорю: а он что думает? Думает с тобой жить, да своего ребёнка растить?
-Не знаю, мама,-отвечает,-Я его об этом не спрашиваю.
-Она, моя кровиночка, даже спросить его боялась, боялась спугнуть его своим вопросом. Ты бы не позволил Юре уйти из семьи, или...?
-Не позволил бы,-не глядя в глаза Евдокии, сказал Григорий,-Знать бы Дуня, знать бы где упадёшь... А сейчас думаю, я бы всё ему позволил, лишь бы он жив был .
-А вот так Господь распорядился,-опять заплакала Евдокия,-распорядился, чтобы они были вместе, там были вместе, раз на земле им вместе не быть. А теперь что? Что теперь? Я спрашиваю? За грехи наши оставили Юра с Катей дочку нам свою, чтобы смотрели на дитя невинное и каялись, и каялись.
-Девочка значит родилась?
-Да, родилась с помощью врачей. Будь Катя живой, сама бы через пару недель родила. Здоровенькая девочка, три двести, вполне доношенная. Так что теперь делать с девочкой? Круглая сирота, ни матери, ни отца.
-Не знаю,-вздохнул Григорий,-ничего не знаю.
-А кто знает? То что Юре ты не разрешил бы жить с Катей, об этом ты знаешь, а про их дитя не знаешь. Не появись твой Юра в жизни Кати, ни этого несчастного дитя бы не было и Катя была бы жива, а ты не знаешь, ничего ты не знаешь. Нет, Гриша, придётся знать. Придётся обнародовать отношения Кати и Юры, ребёнка не выбросишь, он живой. Оно понятно, не хочется перед людьми своим грязным бельём трясти, а придётся. Ты же в селе пример, хозяин, семьянин и сын у тебя был под стать тебе, а тут вдруг все узнают, что моя Катя была его любовница и у них дитё живое и невестушке твоей придётся узнать. Неприятно? Неприятно, но что поделаешь, придётся обнародовать эту неприятность.
-Не надо, Дуня. Я буду помогать, деньгами помогать, пусть девочка с тобой живёт.
-Ты что, думаешь я дитя к себе возьму? Чтобы всю оставшуюся жизнь глядеть на неё и плакать? Какая жизнь будет у ребёнка? Нет, Гриша, не возьму, не смогу я вырастить дитё без скорби и условия жизни у меня для ребёнка неподходящие, к тому же я ипотеку выплачиваю, доходы не позволяют, а твои подачки... Сегодня они есть, а завтра... Завтра ты можешь о них забыть, а дитё это тебе не собачонка какая, собака и та к хозяину привыкает. Дитё ко мне привыкнет, а я не в состоянии её выпестовать. Так что забирай ребёнка к себе, а если девочка окажется в детдоме, то только по твоей вине, потому что ты побоялся выставить на показ своё грязное бельишко, но учти, сколько не таись, всё одно, рано или поздно, а тайное станет явным.
-Господи!-Григорий схватился ладонями за лицо, как будто закрывался от слов Евдокии,-Господи, одна беда не приходит.
-Да, Гриша, "пришла беда-отворяй ворота".
-Погоди, Дуня, давай для начала детей похороним, а потом уж... Мне надо Любу подготовить, мне нужно Олесе сказать.
-А меня никто не подготавливал,-зло ответила Евдокия,-Со мной можно всё что вздумается делать. Кто я такая, чтобы со мною считаться? Дунька, каких много? А придётся, Гриша считаться, иначе я приеду в село и вывалю на головы всем грязь вашей семьи. Так хоть постепенно друг от друга узнают, а так все сразу и Люба, и твоя разлюбезная невестка, все.
-Дунь, горе людей к смирению призывает, а ты злая, как не знаю кто.
-Это таких, как ты призывает, чтобы не заносились своей силой, а такие как я, Дуньки, они злостью своей сильны. Понятно тебе барин ты наш, Григорий Ильич?
Григорий молча встал и направился к выходу.
-Я ответа не услышала,-сказала Евдокия в спину Григория.
-Девочка пока в больнице?
-Да, но поскольку она здорова, её могут в любое время выписать, потом её ждёт дом малютки, потом...
-Ну всё, хватит мне тут условия диктовать, всё я понял ,-сказал Григорий, вышел и громко хлопнул дверью.
Дуня открыла только что захлопнувшуюся дверь и крикнула вслед гостю:
-Свою злобу и характер на своих родных вымещай! Другой раз не приходи, не пущу!
-Люба, Любушка моя..,-он не мог сказать два слова: "Юра умер".
-Юры больше нет?-тихо спросила Люба.
-Да, -опустив глаза, ответил Григорий.
Он схватил жену в охапку, потому как видел, Любу от этой новости качнуло, она вот-вот упадёт. Тело Любы дрожало, как при лихорадки, оно обмякло и Григорий почти волоком потащил Любу к кровати.
-Вот так, полежи, сейчас тебе капли успокоительные принесу.
-Ничего мне не надо,-сказала Люба,- Я хочу умереть и быть рядом с Юрой. Он там один, мой мальчик, совсем один, а я никому тут не нужна. Тут я и ему не нужна была, а там..,-плакала Люба.
Не сейчас, не сейчас, потом он скажет ей, что там он не один, там он с Катей, а тут, кроме Феденьки, есть ещё и дочка Юры, которую он точно к себе заберёт и будут они с Любой растить дочку Юры и пусть злые языки хоть захлебнутся в своей злобе, а они будут растить девочку и в её чертах узнавать Юру.
-Нам надо решить когда будем хоронить Юру.
-Я не знаю,-плакала Люба,-решай сам.
-Надо Лесе позвонить, она в городе, у матери.
-Не говори мне о ней, прошу, не напоминай. Она виновата в смерти Юры.
-Люба, ну это уж слишком. Ну чем она виновата?
-Зачем он в непогоду в город уехал? Он от неё уехал. Значит не всё в их семье было хорошо, я это всегда чувствовала, просто молчала, думала молчанием сохраню нашу с тобой семью и семью Юры. Не удивлюсь, если Юра уезжал от неё к любовнице.
В другое время он бы не промолчал, сказав, что всё что она несёт бред обиженной свекрови, но Люба как в воду глядела, а он молча гладил её голову и слушал. Пусть говорит, пусть что хочет говорит, не ему судить слова матери только что умершего сына.
На похороны Юры пришли многие сельчане. Кто соболезновать пришёл, а кто понаблюдать, чтобы потом было о чём поговорит и посплетничать. Единственного сына первого человека на селе хоронили, такое пропустит разве что ленивый.
Богатые похороны, богатый помин, Люба, бедная Люба убивалась по сыну и чуть ли в могилу к сыну не сиганула, когда туда гроб опустили, благо её Григорий удерживал.
Невестка пыталась тоже попридержать свекровь, но та отпихнула Леську и так на неё посмотрела, будто Леська виновная в смерти Юры.
Чего только не трепали своими языками "доброжелатели", в одном все были солидарны, бедная Люба, бедная мать, такую утрату вынести невозможно, страшно смотреть на Любу и каждая мать поймёт её горе.
А невестка? Что невестка? Вчера у неё Юра был мужем, а завтра... Завтра может и другого мужа заиметь. Это мать другого сына не заимеет, так и будет всю оставшуюся жизнь плакать по сыну.
Если Григорий Ильич был ого-го, простому народу недосягаем, то его жена Люба, для всех так и осталась Любой, той простой Любой, которую знали с детства. Перед людьми она не заносилась, одевалась просто и причуд, как у богатеев у неё не было, общалась с сельчанами на равных, своя Люба, потому Любу все жалели.
А Леська, она чужая, городская и своей никогда ей не стать. Плачет перед гробом потихоньку, вытирается платком, как будто не мужа хоронит, а кого-то чужого. Некоторые поговаривали, что Григорий на невестку заглядывается, да видно через сына не мог он переступить. А теперь что ж, теперь нету Юры, путь Григорию открыт. Ну поживём, поглядим, что оно, да как. Поглядим кто как из этого горя будет выкарабкиваться.
Сам, Григорий Ильич стоит перед гробом сына, как памятник, лицо строгое, ни один мускул на его лице не дрогнет , Любу держит и что-то нашёптывает ей. Никому не слышно, что он ей говорит, небось пресекает её стенания по сыну, с него сбудется, тот ещё, боится слабым перед людьми показаться.
Григорий знал, похороны Юры с пол года с языка сельчан не будут сходить. Пока не обсудят всё вдоль и поперёк, не успокоятся. Ждать времени нет, когда успокоятся, нужно обнародовать ребёнка Юры. Не желает Григорий Ильич, чтобы его внучка по домам ребёнка скиталась. Под его крышей должна расти девочка, есть кому о ней позаботиться. После девяти дней смерти Юры, он обо всём расскажет и Любе и Олесе. Пусть как хотят эту правду принимают. Он скажет своё слово и никто не посмеет ему перечить. Он за всё платит, а значит он хозяин и он решает. Так было, так есть и так будет.
Только вот его звезда, его счастливая звезда сошла со своей орбиты, отклонилась и уже не светит так ярко Григорию Ильичу, не светит его родным и близким. Всем было хорошо под его звездой, а что теперь станется, одному Богу известно.
Юру схоронили считай, под Новый год, потому этот праздник в их семье никогда им не праздновать. Феденьке не объяснить это, он ждёт подарки, фейерверки, ждёт отца.
Олеся знала, надо сказать правду сыну, надо, но глядя на то как Федя ждёт отца, как говорит о нём, как готовит в подарок отцу поделку, сказать язык не поворачивается, что отца нет и никогда не будет.
-Григорий Ильич, -обратилась она к свёкру,-Нету сил смотреть как Федя ждёт Юру. Может Вы ему объясните... Я не знаю как это сделать.
-Надо сказать правду ребёнку.
-Я не могу, не могу я,-расплакалась Олеся,-Я еле сдерживаюсь чтобы при нём не плакать, а если начну говорить, точно разревусь. Пожалуйста, пожалуйста...
"Ох, женщины,-подумал Григорий,-ничего то вы без меня не можете. Даже с ребёнком не можете поговорить."
-Феденька, ты папу не жди,-начал свой разговор Григорий с внуком.
-Почему?-удивился мальчик.
-Папа на земле больше не живёт. Он сильно заболел и ему пришлось уйти от нас.
-Баба Люба тоже болеет и баба Нина болеет, они же не уходят?
Григорий знал, что дети могут задавать такие вопросы, на которые трудно ответить, но он постарается.
-Твои бабули не так сильно болеют, как заболел папа.
-Он что, не захотел лечиться?
-Нет, Федя, его невозможно было вылечить, потому он ушёл. Ты не жди его. Ладно?-Григорий обнял внука, на глаза навернулись слёзы, он лицом уткнулся в детскую головку и поцеловал её.
-Деда, я что, больше никогда не увижу папу?-тревога в глазах Феди рвала сердце Григория, ему нужно обратиться к врачу, иначе... Иначе им, его семье не справиться без него.
-Увидишь, Феденька,-проглатывая комок в горле, ответил Григорий,- смотри на папу на фотографиях, на видео. У Вас же есть видео с папой?
-Есть, я смотрю.
-Ты можешь разговаривать с ним по видео и с его фотографиями, а потом, когда ему будут разрешать, он будет приходить к тебе во сне. Ты не думай, если папы нет на земле, это не значит что он тебя не видит и не слышит. Он и видит, и слышит тебя, потому что он никогда не перестанет тебя любить.
-Деда, папа умер?
Такого вопроса от пятилетнего ребёнка он не ожидал, потому замешкался на минуту, подбирая слова утешения для ребёнка, но Федя сам ответил на свой вопрос.
-Я знаю, если людей нет на земле, значит они умерли и они в земле.
-Да, Федя, папа умер, но он не в земле, он на небе, с Богом.
-А Бог его вылечит?
-Думаю вылечит.
-И тогда он к нам вернётся?
"Может когда то и вернётся,-подумал Григорий, но уже не к нам", а Феде ответил:
-Нет, оттуда не возвращаются.
Федя залез к деду на колени и обнял его за шею.
-А ты деда? Ты не уйдёшь? Не уходи деда, я очень тебя прошу.
-Я постараюсь,-улыбнулся сквозь слёзы Григорий и опять защемило сердце,-Вот только сердце подремонтирую.
Продолжение следует, а я жду Ваши комментарии на очередную главу рассказа, мои дорогие читатели и если рассказ того заслуживает, то жду и лайки.
С уважением к вам, ваш автор.
-