Декабрь в разгаре, а снега и в помине не было и нет, но с утра небо нахмурилось, низко нависла серость, воздух стал холодным, пахнуло морозным ветром. Голая, уставшая земля ждала снега и люди, уставшие от серости природы ждали когда же наконец пойдёт снег и укроет голую неприглядность природы.
И снег пошёл. Редкие снежинки падали и таяли на ещё неостывшей земле, поток холодного воздуха прибывал и вместе с собой принёс снегопад, снег пошёл густой, крупными хлопьями и за два часа накрыл землю лёгким, белым покрывалом.
-Лесь, я в город. Надо чего купить?
-А что вдруг? Вроде бы не планировал сегодня в город ехать? Мы же собирались поехать на следующей неделе, вместе собирались.
-И на следующей неделе поедем, но сегодня я по работе, мне срочно.
-Ну куда в такую непогоду ехать? И что за срочность? У твоего отца всегда всё срочно. И когда он только научится планировать?
-Ну такая у нас с тобой работа, но согласись, за все свои срочности и подобные выходки, он платит нам немалые деньги, потому иногда надо идти навстречу его срочностям.
-Юра, я -невестка, моё дело помалкивать и то, я стараюсь научить его размеренности в работе, не накапливать работу и не валить всё в кучу, чтобы потом не идти на абордаж, а ты сын, мог бы хоть иногда направлять его в нужное русло. Вот куда, куда ехать? Подмораживает...
-Ну всё, Лесь, можем без конца обсуждать работу отца, но ни к чему это не приведёт. Отец такой, какой есть, другим не будет. В этом возрасте переделывать людей бесполезно, потому, чтобы не взвинчивать друг другу нервы, давай покончим с этими разговорами. Мне ехать, потому вести автомобиль хочется со спокойными нервами.
Олеся тяжело вздохнула и обняла мужа.
-Не сердись, Юра. Будь моя воля, в такую метель я бы тебя не отпустила.
-Всё будет хорошо,- погладил плечо жены Юрий,-Вот увидишь, всё будет хорошо. Часам к пяти вернусь, постараюсь вернуться.
-Не надо торопиться и стараться, скользко. Вернись позже, но вернись.
-Ну всё,-отстранился Юрий от жены,-не на войну провожаешь, приеду тогда и понежимся.
Григорий Ильич, отец Юрия, имел в собственности животноводческий комплекс.
Его свиноферма и небольшой завод по переработки мяса давали сельчанам работу, потому Григорий Ильич на селе был первым человеком, уважаемым человеком. Работающих на него людей он не ущемлял, за работу платил исправно и достойно, сам из крестьянских низов, потому труд простых людей уважал.
И конечно же, и сын, и невестка работали у него и на него.
После окончания школы Григорий Ильич отправил Юрия в сельхоз академию, учиться, на ветеринарный факультет. После окончания академии Юра вернулся с красным дипломом и с женой Олесей, которая тоже училась в той же академии, но на экономическом факультете.
Григорий Ильич обрадовался невестке, такой специалист, да к тому же свой, можно сказать родной, ему в его деле ох, как необходим.
На радостях, Григорий построил для молодых двухэтажный дом и казалось бы всё путём, его звезда ему благоволила и его сыну с невесткой благоволила, поскольку они находились под его покровительством, а значит и под его счастливой звездой.
Через два года у Олеси с Юрой родился сын, Фёдором, назвали, в честь прапрадеда. Рождение внука радовало Григория, его род по мужской линии продолжается, а значит начатое им дело, есть кому передать, сначала сыну, а за сыном и внук подрастёт.
И за внука, и за работу, Григорий любил и жаловал Лесю, такой клад сын из города привёз, всем кладом-клад, а к её уму и красота прилагается и воспитание- не чета их сельским девкам.
Любовь Борисовна-жена Григория и свекровь Леси, восторг мужа по поводу невестки не разделяла и не одобряла. Ну во первых, Олеся прибрала к своим рукам её единственного сына, понукает им, как казалось Любови Борисовне и от матери отучает. Если раньше Юрочка был больше её сыночком, то теперь он больше муж, чем сын. Ой, как это бесило Любовь Борисовну, ещё и муж поглядывает на невестку, не как на невестку, а как... Как на бабу и пусть он хоть что ей в уши дует, но глаз у неё на такие делишки намётан. В своё время, по молодости, Григорий ещё тот ходок был. Бывали случаи, Люба буквально стаскивала мужа с бабы. Это сейчас он поуспокоился, возраст он не только на внешности сказывается, он и с внутренностями работает, не молодит их, к тому же забавы Григория Ильича с бабами перешли к забавам производственника и хозяина.
"От баб- к свиньям,-усмехалась про себя Любовь Борисовна,-всё правильно, возле свиней твоё место."
С недавних пор, восторг мужа по поводу невестки, стал тревожить Любовь Борисовну. А не почувствовал ли её Гриша вторую молодость? Но чтобы успокоить себя и свои без того по жизни растрёпанные нервы, она отмахивалась от мысли влюблённости Гриши в невестку. Не посмеет, Леська жена их сына, а значит не посмеет, к тому же Феденька растёт, а внука Григорий любит больше собственного сына, потому побоится упасть в глазах внука. Тут ведь не город, если что, вмиг узнают и разнесут языки "доброжелателей" и Феденьку сей слух не минует. И как тогда внук будет относиться к матери и деду? Пожалуй это и только это Гришку останавливает, так считала Люба.
Ну а Леська..? В том, что если что, то Леська вмиг перед Гришкой расширепится, Люба даже не сомневалась, та ещё б....ь городская, попадётся-не сорвётся. Стоит Гришке пошарить по её распрекрасному телу, она враз будет готова к употреблению, никто и никогда перед Гришкой не устоял и эта тварь не устояла бы, да слава Богу Феденька их друг от дружки поодаль держит, а так бы уже снюхались бы и нюхались бы.
Любовь Борисовна надеялась что после родов Леська испортится, обабится её фигура, расплывётся, оплывёт жиром, ан нет, су...а, видать из породы из гончих с.к, как была вся такая ладна, складная, точёная, так и осталась, фифа городская. Морковку с петрушкой в огороде не сеет, как все бабы сельские, цветы да кустарники вокруг дома посадили, лужайку стригут, ну не дом, а прямо городской дворец профсоюзов . Она, Любовь Борисовна, при таком муже и то огород держит, чтобы не оттопыриваться от людей, с которыми всю жизнь прожила, а эта...
Видите ли, она унюхала свежесть белья, которое сохнет на морозе, на солнышке, да на ветру. За домом ей, барыне, Гришка навес для белья соорудил, не сам конечно, рабочих нанял. За домом сей навес, чтобы вид её "дворца профсоюзов" не портился, а он, Гришка, готов прямо любую её прихоть исполнять. Она, Люба, без навеса бельё сушит, а этой ку...ве в ботах навес подавай.
Нет, Юрочке Любовь Борисовна душу не травит, даже не намекает, что его отец смотрит на Леську ни как на дочку, ни как на сноху, а как на су...у течную. Всё у Юры с Леськой хорошо, вот уже девять лет живут смирно, без страстей и этот хрен старый держит себя в узде. Так к чему же раздувать огонь, его надо не раздувать, а гасить, а она, Люба, хранительница семейного очага и своего очага, и очага сына. Потому она надеется только на свою мудрость житейскую, да на своё терпение. К тому же отец всё же, не гоже сына против отца настраивать. Ещё немного и "молодецкая прыть" Гришки утихнет окончательно и бесповоротно, а она, Люба, потерпит покудова, не то приходилось терпеть и тут перетерпит, как говорится: "Бог терпел и нам велел", а с другой стороны, она одна в их семье терпит, остальные жизнью наслаждаются.
-Леське навес для белья соорудил и мне нужен такой же навес,-зло произнесла Люба,- а то, туда бежишь её прихоти выполняешь, а что жена мучается с сушкой белья, тебе нас...ть на это.
-О! Чё это на тебя нашло? Хочешь стиралку с сушилкой тебе куплю, не нужно будет бельё даже вывешивать, сразу достала и гладь.
-Нет, не хочу. Хочу чтобы бельё на ветру колыхалось и свежестью пахло. Вот сегодня, как его развешивать, когда снегопад такой? Всё же грязным снегом забьётся.
-Не могла летом сказать про навес? Ну куда его сейчас ставить?
-А тебе всегда до меня нет дела . К Леське бежишь, аж уши на ветру развиваются, стоит ей только про что-то намекнуть, а ты и рад стараться. А я без намёков говорю, прямым текстом и ты меня не слышишь.
-Да слышу я тебя, слышу. Ну если тебе припекло навес зимой ставить, будет тебе навес, если конечно рабочие согласятся по холоду его мастерить.
-Согласятся, им всё равно когда ставить, лишь бы деньги платили.
-Люб, и знаешь, перестань мне бросать намёки по поводу Олеси, там между прочим, кроме неё наш сын живёт и наш внук.
-Вот только это тебя и сдерживает,-зло отмахнулась Люба и ушла.
От скандала ушла, иначе сейчас слово-за слово и они разругаются из-за этой твари, разругаются и на неделю замолкнут, будут ходить и дуться друг на друга, а у неё возраст не для страстей. Чтобы долго не разговаривать, нервы железные нужны, да и потом... Раньше, после молчанки, у них с Гришей с новой силой страсти разгорались. Гришка не выдерживал и шёл на примирение, сам шёл, начинал шутить, подначивать её и она знала, конец бойкоту, начинаются страсти.
Любовью их постельные утехи не назовёшь, но в постели, казалось они любили друг друга, до того сладкими были ночи после молчанок, а сейчас... Сейчас никаких утех и ей первой приходится мириться, первая она заговаривает с Гришкой, а значит унижается перед ним и без того униженная, унижается.
Пять часов вечера, Юры не было, но она сама сказала, чтобы не спешил, скользко, к вечеру мороз опустился до минус девяти. Олеся нервничала. Позвонить ему? Это значит отвлечь его от вождения. Ну нет, она будет ждать Юру, такая участь жен, ждать.
Шесть часов вечера, половина седьмого, снегопад прекратился, перепархивали отдельные снежинки, снег искрился от мороза и от света луны. Глядя в окно, Олеся любовалась столь быстрому изменению в природе. Любовалась и ждала, вот сейчас она услышит звук останавливающего автомобиля, откроются ворота и Юра направит машину в гараж. Она даже расчистила снег, хорошо, что он был сухим и лёгким, потому поработать на свежем воздухе, это удовольствие, с которым в городе она не сталкивалась.
Ждать больше она не могла. Хуже нет состояния, чем ждать и догонять и это так.
Олеся набрала номер телефона Юры и услышала голос женщины. От неожиданности она подумала, что набрала не тот номер, но нет, не могла она , не могла, тревога дёрнула её за сердце и как будто в сердце оборвалась какая-то ниточка. Сердце, пытаясь поймать баланс, затрепыхалось.
-Алё,-растерянно произнесла она в трубку.
- Здравствуйте. Вы кто?-спросили на том конце связи,-На телефоне написано:"Моя Олеся". Вы Юрию Григорьевичу кем доводитесь?
-Я жена его,-Олесю бросило в жар, а потом жар вышел из тела и покрыл его липким, холодным потом,-Кто Вы? Где Юра?
-Я медсестра городской больницы, хотела позвонить кому нибудь из близких, но всё некогда, сегодня наша больница дежурная,-оправдывалась медсестра,- хорошо, что Вы сами позвонили.
-Что с Юрой?-ноги Леси подкосились, она села в кресло.
-Ничего конкретного сказать не могу, это вы у врача узнавайте, сейчас в реанимации после аварии. Извините, долго говорить не могу, больные прибывают. Когда мы дежурим, это сплошной аврал...
Леся уже не слышала медсестру. Она тупо глядела в окно, как будто то что она сейчас услышала, не было реальностью.
-Мама, мам,-Феденька её вырвал из этого ступора,-Мам, когда папа приедет?
-А? Папа? Папа приедет, обязательно приедет. Подожди, сынок, подожди, иди. Иди мультики смотри или поиграй.
Она трясущимися руками набрала номер телефона свёкра.
-Григорий Ильич,-уже плакала Леся, -Юра в реанимации, авария,-Григорий Ильич!-уже кричала Олеся,-Надо ехать, надо ехать!
-Да. Я слышу. Лесь, успокойся,-он так говорил, как будто говорил не сыне, так казалось Олесе.
-Вы понимаете? Вы понимаете, Юра в реанимации?!
-Я слышу. Лесь, я не железный, не думай. Поедем, конечно мы сейчас поедем, дай мне десять минут. Чтобы сесть за руль, мне нужно успокоиться, прийти в себя от этой новости.
-Я с Вами поеду!-кричала Олеся,-Я тоже поеду! Он там один, в этом проклятом городе. И зачем только и зачем..? Я поеду, сейчас соберусь и...
-А Федя с кем будет? Лесь, ночь на дворе. Час туда, пока там всё узнаем, час обратно и это в лучшем случае, дорога скользкая. Ребёнка в ночь тянуть?
-Пусть с Федей Любовь Борисовна побудет.
-Нет, Люба поедет со мной, а ты жди нас.
-Я жена Юры!-кричала Леся,-Вы понимаете это?
-Я понимаю, прекрати истерить. Ты жена, а Люба мать. Мне ещё Любу нужно подготовить. Успокойся, рядом с тобой Федя, не забывай об этом. Нечего хорошего в твоей истерике нет, ничему она не поможет. В данный момент ребёнок не должен видеть тебя в таком состоянии. Возьми себя в руки.
Григорий нажал отбой связи и посмотрел на жену. Люба была погружена в действие сериала, который она смотрела по телевизору и в телефонный разговор мужа не вникала. Ему часто звонят, потому...
-Люба,-позвал Григорий жену,-Люба, Леся звонила.
-И ночами от неё покоя нет. Юра рядом, а она тебе названивает. Что ей ещё надо?
-Люба, Юры рядом с нею нет.
Люба вздрогнула и напряглась, по голосу мужа она поняла, что-то произошло. Она выключила телевизор и медленно повернулась к мужу. Боясь встретиться взглядом с мужем и прочитать в нём страшное, она смотрела в пол.
Григорий молчал, молчание затянулось. Он, сильный мужик, но в таких ситуациях всегда терялся.
-Что молчишь?-низким, глухим голосом спросила Люба,-Говори. Говори, Гриша.
-Юра в реанимации, авария. Люба, ничего неизвестно,-пытался он успокоить жену,- Ничего неизвестно, но Юра жив и это главное. Ты только... Сейчас поедем с тобой и всё узнаем.
- Да, сейчас поедем, сейчас,-руки Любы задрожали, она попыталась встать с кресла, привстала и села опять, не смогла встать, -С сердцем плохо,-тихо сказала Люба и обхватила руками грудь,- Там, на кухне, в шкафчике лекарства, принеси и воды принеси.
У Григория самого тряслись руки, Юра в реанимации и у Любы приступ, давно у неё не было приступов и вот, в самый неподходящий момент.
-Сейчас. Сейчас полегчает и мы поедем,-сказала Люба,-Без меня ты не поедешь,-тоном нетерпящим возражений сказала она.
-Конечно, Люба, конечно, только с тобой. Да и как я тебя одну тут оставлю, с приступом? Легче тебе станет и поедем, а там врачи, может тебе тоже помощь окажут, если она потребуется.
-Мне уж всё равно, я нажилась,-устало сказала Люба,-Лишь бы с Юрой было бы всё хорошо, лишь бы с Юрой.
Продолжение следует. С уважением к вам, мои дорогие читатели, ваш автор.