Здравствуйте, дорогие коты, кошечки и котята! Продолжим наши дозволенные речи про историю русской разведки. Сегодня мы поговорим о… Впрочем, все по порядку.
Не секрет, что в советской и российской разведке XX-XXI веков большую роль играли женщины. Зоя Воскресенская-Рыбкина, Африка де лас Эрас Гавилан, Гоар Вартанян, Елена Вавилова… И это лишь те, о ком мы хоть что-то знаем, а сколько тех, о ком хранят память только пыльные папки в секретных архивах?!
Но, как известно, всегда есть кто-то первый. Даже самая полноводная и широкая река берет начало с маленького ручейка… Так и мы сегодня поговорим о той, с кого начиналась женская линия в русской разведке. Причем начиналась тогда, когда разные новомодные штучки типа феминизма еще не стали мейнстримом. Итак, дорогие друзья, вашему вниманию представляется Дарья Христофоровна Ливен – первая русская разведчица. Аплодисменты, больше аплодисментов, она их заслужила…
Доротея (да, при рождении она получила имя Доротея, Дарьей она стала уже во взрослом возрасте, когда захотела носить русское имя) фон Бенкендорф родилась 17 декабря 1785 года в Риге. Если вам ее фамилия показалась знакомой, то вам не показалось… Да, наша героиня была сестрой Александра Христофоровича Бенкендорфа – всесильного шефа жандармов при Николае I. Ее отец – Христофор Иванович Бенкендорф, был самым обычным, ничем не примечательным генералом русской армии, который на момент рождения дочери был рижским военным губернатором. А вот мать… Мать была личностью гораздо более интересной. Баронесса с очень тяжелым и непроизносимым для русского слуха именем и фамилией Анна-Юлианна Шеллинг фон Канштадт была фрейлиной вюртембергской принцессы Софии-Доротеи-Августы. Она была среди тех фрейлин, которые сопровождали ее в Россию, где вюртембергская принцесса стала сначала великой княгиней, а потом и императрицей Марией Федоровной, супругой императора всероссийского Павла I. Причем баронесса фон Канштадт была не просто фрейлиной, а лучшей подругой Марии Федоровны. И сохранила хорошие отношения с ней до конца своих дней. Так что не случайно Мария Федоровна после смерти своей подруги взяла под опеку ее детей. Дочерей она пристроила сама, а сыновей, по ее просьбе, пристроил ее муж Павел I.
Именно по протекции Марии Федоровны Доротею фон Бенкендорф и ее сестру Марию взяли в Смольный институт благородных девиц, несмотря на то, что они вышли из возраста, когда девочек принимали в данное учебное заведение. Но кто же откажет императрице. Мария Федоровна посещала своих подопечных каждую неделю.
В Смольном институте наша героиня училась, скажем так, по-разному. Она очень хорошо усвоила основы искусств, в том числе музыку и танцы, выучила четыре иностранных языка, а вот историю и литературу знала хуже.
Именно Мария Федоровна выдала свою подопечную замуж… Тут есть одна романтичная легенда, будто сначала Доротею хотели выдать за графа Аракчеева, но невеста была резко против, и ей подыскали другого жениха… Дело в том, что тогда у дворянских девушек не шибко спрашивали, за кого они хотят пойти замуж[F2] . Так что этот случай говорит очень много о характере нашей героини.
24 февраля 1800 года 14-летняя фон Бенкендорф вышла замуж за графа Христофора Андреевича Ливен. Жениху было 26 лет, и он работал военным министром Российской империи. Нет, он не был великим полководцем, а также вундеркиндом-акселератом. Просто у него была мама – Шарлотта Карловна Ливен, которая, в свою очередь, была гувернанткой детей Павла I, причем не просто гувернанткой, а гувернанткой, которую очень любили дети, и которую очень ценили родители. Так что с карьерным ростом графа Ливен все ясно.
После смерти Павла I от «апоплексического удара серебряной табакеркой в висок» и восшествия на престол Александра I карьера графа Ливен не пострадала. Его просто переместили на должность начальника Военно-походной канцелярии. Ливен сопровождал императора в его поездках, в том числе и во время сражений при Вишау и под Аустерлицем, состоял в свите Александра I во время переговоров и подписания Тильзитского мира
В то время, как ее муж находился в походах, Дарья Ливен блистала на балах, развлекалась, флиртовала. В это время ей приписывают роман с великим князем Константином Павловичем. Впрочем, тогда относились к супружеским изменам гораздо проще, чем сейчас. Время такое было…
В феврале 1808 года генерал-лейтенант граф Ливен подал в отставку по состоянию здоровья, после чего был переведен на службу в министерство иностранных дел. Говорили, что именно супруга, Дарья Ливен, настояла на том, чтобы муж поменял профессию. Мы ее осуждать не будем. Жена все-таки! Имеет право!
31 декабря 1809 года граф Ливен получает свое первое дипломатическое назначение – на пост посла в Пруссии. Вместе с супругом в Берлин отправилась и Дарья Ливен.
В Пруссию граф Ливен приехал с очень важным заданием от императора Александра I. Тогда формировалась очередная, не помню, какая по счету, антифранцузская коалиция, и император Всероссийский очень хотел, чтобы Пруссия тоже прияла в ней участие. Но не получилось, не сложилось… Пруссия 24 февраля 1812 года была вынуждена подписать кабальный договор с Наполеоном, по которому она должна была прервать дипломатические отношения с Российской империей. Супругам Ливен пришлось вернуться в Петербург. Что не слишком расстроило нашу героиню. Поскольку все в Пруссии для Дарьи Ливен представлялось мелким и скучным.
Впрочем, в Петербурге они пробыли недолго, всего несколько месяцев. 5 сентября 1812 года граф Ливен получил назначение послом в Британскую империю, и 13 декабря 1812 года супруги прибыли в Лондон. Христофор Андреевич приступил к исполнению своих посольских обязанностей, а его супруга стала заниматься тем, что у нее получалось лучше всего – вращаться в кругах высшего общества.
Спустя несколько месяцев, став своей среди высшей лондонской знати (что было оч-чень непросто, учитывая английский консерватизм), Дарья Ливен решила открыть свой салон.
Есть сведения, что свой первый салон графиня Ливен открыла в Берлине, однако именно ее лондонский салон достиг огромной популярности. Почему так?
Дело в том, что все лондонские салоны, где вращались представители британской аристократии, были салоны ДЛЯ СВОИХ. У каждого клана, у каждой группировки были свои собственные салоны. Салон же графини Ливен открывал свои двери для ВСЕХ. То есть у нее могли одновременно проводить время и представители партии тори, и представители партии вигов. И очень скоро среди английской аристократии салон Дарьи Ливен стал восприниматься как нейтральная территория, где представители различных противоборствующих сил могли встретиться, чтобы обсудить важные вопросы. Очень часто политика Британской империи делалась за карточным столом салона Ливен. А графиня Ливен очень тщательно следила, кто приходил к ней, какие вопросы обсуждались. Следила и делала соответствующие выводы.
Делала выводы и сообщала их своему мужу, а уже он, в свою очередь, сообщал их в Петербург. Наблюдения супруги, политические новости, которые Дарья Ливен узнавала в своем салоне, он отражал в своих донесениях в Санкт-Петербург.
И вот однажды, в один прекрасный момент, граф Ливен попросил супругу написать в Петербург донесение вместо себя. А потом это вошло в норму. Трудно сказать, когда это произошло впервые, но есть сведения, что Дарья Ливен начала редактировать официальные документы мужа уже в 1813 году.
В Петербурге заметили, что донесения посла изменились, причем изменились в лучшую сторону. Они стали более четкими, подробными. Когда министру иностранных дел Российской империи графу Нессельроде стало известно, кто пишет донесения, то он сам, лично, стал переписываться с Дарьей Ливен. Разумеется, в интересах дела. Кстати, Александр I шутливо сетовал, что Дарья Ливен носит юбки, но если бы она была мужчиной, то из нее мог бы получиться прекрасный дипломат.
После смерти Александра и восшествия на престол Николая I наша героиня получила очень важное и ответственное поручение – сообщать через своего брата, шефа жандармов генерала Бенкендорфа, лично русскому императору сведения о наиболее важных событиях, происходящих в Лондоне. Таким образом, Дарья Ливен фактически стала резидентом русской разведки в Лондоне, хотя, конечно, никаких официальных постов не занимала. Ее письма к брату сохранились, и многие из них написаны с помощью шифра или парасимпатическими чернилами, которые проявлялись после нагревания.
А информация из Лондона шла, в полном смысле слова, горячая, иногда даже очень горячая. Мы здесь, здесь и здесь уже говорили о «Большой Игре» - противостоянии Российской и Британской империй в Центральной Азии. Как мы помним, англичане панически боялись, что русская армия вторгнется в Индию и освободит ее от власти Британской империи. А еще было противостояние в Черноморско-Средиземноморском регионе, где англичане очень боялись, что русские захватят Проливы - Босфор и Дарданеллы, соединяющие Черное и Средиземное море.
Понятное дело, многое из опасений англичан кроме как паранойей объяснить нельзя – русская армия просто физически не могла дойти до Индии. Контроль над Босфором и Дарданеллами позволил бы России получить свободный выход из одного внутреннего моря (Черное) в другое внутреннее море (Средиземное), где полностью господствовал британский флот, который был несоизмеримо мощнее флота русского. Мало того, сам выход из Средиземного моря в Мировой океан находился под контролем англичан. Так что во многом опасения англичан были ими же выдуманы. Однако, хотя английские опасения, может быть, в значительной степени и были выдуманы, но противостояние, ими порожденное, было более чем реальное. Настолько реальное, что в воздухе иногда, в прямом смысле этого слова, пахло порохом. И хрупкая женщина Дарья Ливен оказалась на самом острие этой борьбы.
Во время пребывания Дарьи Ливен в Лондоне у нее случился роман с канцлером Австрийской империи князем Клеменсом фон Меттернихом. Как я уже писал выше, в то время к романам на стороне относились гораздо проще, чем сейчас… Отношения Дарьи Ливен и канцлера начались во время Ахенского конгресса (на котором присутствовала чета Ливен) в 1818 году и продолжились до 1827 года. Они развивались в основном в письмах, личные встречи были относительно редки. Ведь Ливен жила в Лондоне, а Меттерних в Вене… И вот тут мы должны попытаться ответить на довольно щекотливый вопрос – насколько в Дарья Ливен была искренна? Действительно ли она была влюблена в Меттерниха, или ей, а через нее и русской разведке, нужно было просто получить доступ к одному из самых могущественных дипломатов Европы? Кстати, в пользу второй версии говорит тот факт, Ливен и Меттерниха свели между собой граф Нессельроде и его жена. Но, как мне кажется, чувства Дарьи Ливен по отношению к князю Меттерниху были абсолютно искренними, а все остальное было просто дополнением. Графиня Ливен, так сказать, сочетала приятное с полезным.
То, что чувства Дарьи Ливен по отношению к Меттерниху были искренними, подтверждается тем, как этот роман закончился. В 1827 Меттерних женился. В очередной раз. Княгиня Ливен (по случаю восшествия на престол Николая I чету Ливен возвели в княжеское достоинство) посчитала себя оскорбленной и объявила князю Меттерниху о разрыве, потребовав вернуть все двести семьдесят девять писем, которые она ему написала, в свою очередь вернув австрийскому канцлеру все письма, которые он написал ей. Так закончился этот служебный роман.
Резкие перемены в жизни четы Ливен произошли в 1834 году. Умерла мать Шарлотта Карловна Ливен, воспитательница царских детей. И Николай I решил, что ее дело должен продолжить ее сын и невестка. Так что 22-летнее пребывание четы Ливен в Лондоне завершилось, и они вернулись в Петербург. Христофор Ливен был назначен на должность попечителя при наследнике престола, цесаревиче Александре (будущем императоре Александре II), а его жена – заняться обучением наследника манерам и искусству общения в свете. Дарья Христофоровна должна была сопровождать цесаревича на балы, объяснять, как там себя вести.
Если князь Ливен был вполне доволен своим положением, то о его жене этого сказать было нельзя. Хотя, казалось бы, чего ей не хватало. Работа не пыльная, тем более, на глазах у государя… А Дарья Ливен скучала. Она не могла забыть то время, когда она была на острие европейской политики. Ей этого очень не хватало. Да еще за время пребывания за границей Дарья Христофоровна отвыкла от сырого петербургского климата. Короче, хватило ее только на семь месяцев.
В это время в жизни Дарьи Ливен случилась страшная трагедия. В марте и апреле 1835 у нее от скарлатины умерли два сына – пятнадцатилетний Георгий и десятилетний Артур.
В то время, когда антибиотики еще не были изобретены, а вакцинация только делала первые шаги, детская смертность была очень велика, и к ней относились проще, чем сейчас. Но даже тогда смерть сразу двух детей была ужасной трагедией. Княгиня Ливен в своем горе была неутешна. Из-за произошедшего ее состояние здоровья резко ухудшилось, и врачи предписали ей, чтобы поменять климат, временно уехать из России.
Дарья Христофоровна в сопровождении мужа уехала в Берлин, потом во Франкфурт, а оттуда в Баден-Баден… И тут возникла одна проблема. Чтобы покинуть пределы Российской империи, требовалось разрешение властей. В противном случае, если этого разрешения не было, то выезд за границы Российской империи рассматривался как уголовное преступление, которое каралось ссылкой и конфискацией имущества.
Так вот, супруги Ливен такое разрешение получили только на полгода. Спустя шесть месяцев они должны были вернуться обратно в Россию. Христофор Ливен вернулся, а Дарья Ливен нет. Свой отказ приехать в Россию она мотивировала плохим состоянием здоровья. Несмотря на настоятельные просьбы нашей героини, Николай I разрешение на продление пребывания за границей ей так и не дал.
Формально Дарье Ливен никакого обвинения предъявлено не было и собственность ее не арестовали. Ливен слишком хорошо была известна в Европе, и подобные действия вызвали бы грандиозный международный скандал. Но свое недовольство и угрозы Николай I высказывал неоднократно.
«Его императорское величество Вам ничего не запрещает и предоставляет полную свободу действий, сожалея только о том, что Ваши привычки и вкусы отдаляют Вас от Вашей родины», - так писал своей сестре Александр Христофорович Бенкендорф.
Пусть вас не вводит в заблуждение спокойный, подчеркнуто уважительный тон письма. По сути дела, это завуалированное обещание больших неприятностей. Так что отношения с Россией, вернее, с властями Российской империи были серьезно испорчены. Нужно было как-то налаживать жизнь за рубежом, ведь путь в Россию ей был на ближайшее время заказан.
Ливен хотела вернуться в Лондон, где прожила больше 20 лет, и где у нее были налажены определенные связи среди британского высшего общества. Но ей полуофициально дали понять, что приезд ее на территорию Британской империи нежелателен. Почему? Ну, во-первых, британцы не разрешали бывшим дипломатам иностранных государств, завершившим свою официальную миссию, проживать на своей территории. А, во-вторых, из-за связей и запретили. Англичанам было хорошо известно, кто такая Ливен, и им очень не хотелось, чтобы эти самые связи были использованы во вред Британской империи. Поэтому наша героиня отправилась в Париж.
В столицу Франции Дарья Ливен приехала в середине сентября 1835 года. Приехала, мягко говоря, не в лучшем психическом и физическом состоянии. «Я приехала сюда усталая и больная. Я никуда не хожу. Я принимаю кое-кого у себя… Я еще не в состоянии идти в Тюильри (королевской дворец – прим. мое. – Н. Г.), несмотря на все авансы королевы. Я не способна ни на что. Я слабая, печальная, очень, очень несчастная».
Но постепенно психическое и физическое состояние нашей героини стало улучшаться. В значительной степени благодаря тому, что в Париже нашлись старые друзья, которые стали ее навещать. Дарья Ливен воспряла духом и… завела свой салон. Теперь в Париже.
Ливен очень быстро становится одной из самых влиятельных женщин Парижа. Чему, кстати, очень способствует роман с самим Франсуа Гизо – выдающимся французским историком и государственным деятелем.
Кстати, несмотря на очень непростые отношения с императором, Дарья Ливен оставалась русской патриоткой. Она продолжала продвигать интересы России. Теперь уже во Франции. Она выступала там, говоря современным языком, как «агент влияния». Она всячески, в меру своих сил и возможностей, пыталась с помощью своих связей улучшить русско-французские отношения. А эти отношения были, мягко говоря, натянутыми.
Причем натянутость русско-французских отношений была часто связана с личным фактором – отношением к Франции со стороны императора Николая. Николай I ее очень не любил. В его глазах Франция была страной-смутьяном, граждане которой достаточно регулярно свергали своих королей, а иногда, о ужас, рубили им головы. Чего ярый поклонник легитимизма император Николай Павлович одобрить никак не мог.
В этом не было бы ничего страшного, если бы Николай I не переносил свое личное отношение на отношения межгосударственные. Так что очень часто между Россией и Францией возникали конфликты, которых могло бы и не быть. Все это, в конце концов, привело к тому, что в Крымской войне Франция оказалась на стороне антироссийской коалиции. Чем эта война закончилась для России – знают все из школьного учебника. Я вам скажу больше – без Франции никакой бы Крымской войны не было бы, потому что без Франции Великобритания на войну с Российской империей никогда не осмелилась бы. Впрочем, это тема для другой статьи…
В 1843 году Дарья Ливен возобновила официальную переписку с Петербургом. Она стала снова писать письма императрице Александре Федоровне, в которых она сообщала последние политические новости. И это вдобавок к переписке неофициальной, которая никогда не прерывалась, с братом А. Бенкендорфом и племянником Константином, в которой она тоже сообщала важную информацию, касающаяся внутреннего положения Франции и русско-французских отношений. А это значит, что несмотря на все обиды и хамское отношение со стороны Николая I (например, он даже запретил сообщать Дарье Ливен о смерти мужа), наша героиня всегда оставалась большой русской патриоткой.
Когда стал развиваться Восточный кризис, Ливен всячески старалась предотвратить сползание мира в Крымскую войну. Это ей не удалось… Зато она, скорее всего, сыграла свою роль в том, чтобы эта война как можно быстрее закончилась. Видимо, Дарья Ливен играла роль посредника между враждующими сторонами. Есть неподтвержденные данные, что она встречалась с представителями российской делегации на Парижском конгрессе. О чем там шла речь, нам, увы, неизвестно.
Заключение Парижского мира очень обрадовало нашу героиню. Впрочем, прожила она после этого очень недолго. Дарья Христофоровна Ливен заболела бронхитом и умерла в ночь с 26 на 27 января 1857 года в Париже, на руках своего возлюбленного Франсуа Гизо и своего сына Павла. Она была похоронена в Курляндии, в семейном склепе родового имения Мезетон, близ Митавы.
Вот, пожалуй, и все, что хотелось сказать про Дарью Христофоровну Ливен, немку по национальности, лютеранку по вероисповеданию и большую русскую патриотку по велению души. «Не сердитесь на меня и на Россию, ибо я не могу не быть русской…", - так говорила о себе Дарья Ливен. Вечная ей память.
Следующая статья будет посвящена другому достойному представителю русской разведки. До скорой встречи!
Автору на книги
Сбер 2202 2023 2828 3621
Автор: Николай Ганчук