Когда мы жили в Белоруссии в советские годы, родители отдали мою старшую сестру в музыкальную студию в поселке Россь. Купили большое черное пианино «Беларусь». Через год, когда я пошла в первый класс, меня ждала та же участь, хотя я об этом не просила.
Нас возили на газике в поселок с «точки» в обычную школу и в музыкальную.
Когда мы переезжали в ГДР, большое черное пианино продали, решили не тащить его в дальние края. Но идею научить меня музицировать на пианино родители не оставили и отвели меня в Дом Офицеров, где преподавала одна пожилая гражданка.
Эта гражданка стоит отдельного описания. Во-первых, лет ей было много, очень много. Сколько мы не знали, потому что она скрывала свой возраст. Походила она примерно лет на сто. Ходила с трудом, согнувшись, лицо в морщинах, суставы на пальцах распухшие, хотя по клавишам пальцы летали прекрасно, как птицы.
Седые волосы, подвергшиеся химической завивке, были зачесаны от макушки вниз на четыре стороны и закреплены коричневыми гребнями. Доставали спереди до бровей, сзади до шеи, по бокам до ушей.
Она носила длинные юбки в сборку до щиколоток непонятного блеклого цвета, на ногах кожаные башмаки, напоминающие обувь старушек из сказок. Зато кофточки на ней всегда отличались ярким цветом, а с шеи на нарядную кофточку спускалось несколько ниток блестящих бус.
С собой она носила термос и наливала себе в чашку детскую смесь и перекусывала тонкими хлебцами.
По происхождению «гражданочка» оказалась русской, хотя постоянно жила в ГДР. С ее слов, она жила в России в дореволюционные времена, окончила консерваторию, вышла замуж. Муж оказался этническим немцем, поэтому, когда началась первая мировая война, их выслали из страны.
Муж давно умер, а может и погиб, не знаю точно. Про сына она говорила, что он погиб на войне. На какой я тогда не понимала, а сейчас догадываюсь. В западном Берлине у нее жила невестка, к которой она периодически наведывалась с визитом.
Звали мою учительницу Вера Мартыновна, фамилия Хайнц. Голова у нее работала прекрасно, преподавала тоже хорошо. Любила поговорить и, в общем, была милой женщиной. У меня особого интереса заниматься музыкой не проявилось, но я честно дома пару раз играла заданные мне произведения и гаммы.
Вера Мартыновна меня любила, непонятно за что. Может другие ученики и пару раз дома ничего не играли? Она мне подарила два сборника нот, отправляла играть на концерте в немецкую школу, и помогла нам купить инструмент.
Она нашла объявления в местной прессе о продаже пианино, вместе с ней мы проехались на вездесущем газике по трем адресам. Первые два инструмента ей не понравились, мы не стали покупать. Хотя одно пианино мне очень понравилось, - полированное, с подсвечниками над клавиатурой.
Учительница посоветовала купить третий вариант, не полированное, сделанное из дуба, без подсвечников. Зато она сказала, что инструмент прекрасный, и стоит очень дешево. Сколько стоило, я точно не помню, боюсь соврать, но вроде мне помнится, что 100 марок, по курсу – 30 рублей.
К пианино прилагался крутящийся стул и картинка с девочкой, играющей на клавесине.
Стул давно развалился, а пианино до сих пор у нас. На нем и сын мой учился играть. В музыкальную школу он пошел по собственной воле, правда он хотел играть на гитаре, но нам сказали, что до гитары он не дорос, ему 6 лет тогда было, и что пока надо учиться игре на пианино. Он проучился два года и бросил, хотя способностей у него больше, чем у меня.
Вот такая история про пианино, сделанное еще до войны, и про необычную жизнь русской дореволюционной барышни, которую судьба забросила в другую страну.
А каких необычных людей встречали вы?