Родители, безвременно ушедшие в мир иной, привили молодой женщине хороший вкус. Её жилище не напоминало деревенский дом, а скорее 5 — коттедж или дачу. И ванная комната, и туалет находились тут же, в отдельной пристройке. Горячая вода была и на кухне, где ещё мама сделала очень ладный гарнитур. Да и сама Марфа любила посмотреть какие-нибудь модные ролики в интернете и сделать красоту своими руками.
Или — купить её. Спальня была предметом особой гордости. Если у Марфы и были деньги на дизайнера, то она бы ни за что их ему не отдала. А потому она поступила проще: нашла красивые картинки в интернете — и полностью их воспроизвела. От родителей осталась кровать, по легенде — составная чехословацкая, и ровный белоснежный потолок, который незадолго до смерти сделал отец.
Стены вместе с мужем они обшили гипсокартонными листами, за них — спрятали электропроводку, розетки и выключатели. Выровняли, насколько смогли. Своими руками, в несколько слоёв, Марфа любовно ошпаклевала эти листы, потом — оклеила аккуратными обоями светло-розового цвета. А уж на них — разгулялась её фантазия. Она нарисовала и орнамент, и цветочки, а когда сынишке исполнилось три годика — вместе по трафарету перенесли животных.
Оба окна украшали массивные подоконники из дуба. У кровати появились два дорогих (по крайней мере, её сердцу) светильника, которые они включали по вечерам. Постепенно комната заполнилась красивой, современной мебелью. Вишенкой на торте стал большущий телевизор, который Василий, проведя нехитрые расчёты, повесил на стене. Как им было хорошо отдыхать в этом уютном гнёздышке!
— Мама, а мы играем в строителей! — воскликнул Максимка. — Скоро плитку будем класть. Вот здорово, правда?
Войдя в спальню, Марфа со слезами на глазах рассматривала то, что осталось от её любимого интерьера. Тёща сдирала последние обои, используя старый, тупой нож. В нескольких местах она перестаралась и пробила отверстия в гипсокартонных листах. Поскольку Васильевна не вышла ростом, то ей было трудно дотянуться до потолка даже с помощью лавки и поставленного на неё стула.
Ей приходилось подпрыгивать, орудуя всё тем же ножом. Итог — на белоснежном потолке, созданном отцом, который так тщательно защитили от повреждений во время ремонта, остались царапины и повреждения. Передвигая свою конструкцию, свекровь умудрилась вырвать с места дубовый подоконник!
Телевизор прикрыть она не догадалась, и теперь на поверхности были белые точки. Один из светильников, установленных возле кровати, Васильевна разбила. И, чтобы это не бросалось в глаза, сняла оба и положила их под кровать. У Марфы закружилась голова, ей казалось, что она вот-вот упадёт в обморок.
— Вот и я думаю, зачем вам эти розовые обои? Зачем эти рюшечки? — говорила свекровь, продолжая орудовать тупым ножом. — Бледно как-то, вяло… Как вы в такой спальне, прости господи, Максимку сделали? Неудивительно, что больше ничего не получается. Ничего, я уже заказала нормальные, настоящие обои — оранжевые и ярко-красные, как заря! Чтобы вы, значится, всегда готовые были и к труду, и к обороне, и к зачатию.
Марфа молча смотрела на ободранные стены и на деревянный пол, заляпанный остатками клея. Должно быть, старые обои не поддавались, а потому Васильевна их решила смочить. Застелить пол она, разумеется, не догадалась. Сколько времени потребуется, чтобы привести в порядок спальню после такого, с позволения сказать, «ремонта», оставалось только догадываться.
— Но это очень дорогие обои! — возмутилась Марфа. — Мы их из Италии после свадьбы заказали.
— Тебе что дороже, контра, я — или какая-то там Италия? — пошла в атаку свекровь. — Вот и не родится никто, что из Италии. А я, значится, хорошие, настоящие русские обои заказала — из КНР. Смотрю потом наверх и думаю: что это за такой лизоблюдский потолок? Есть же хорошие, человеческие панели! Их я тоже заказала. Васька смонтирует, плинтус по периметру пустим — всё будет, как у людей.
— Панели? — вскричала молодая женщина. — Да никогда в жизни!
— Это ещё почему? — надула щёки свекровь. — Панели знаешь, как легко мыть? Надел влажную тряпочку на швабру, провёл несколько раз — как новые. Хотя кому я это рассказываю? Ты сама-то хоть раз в жизни свой потолок мыла?
Свекровь и сноха упёрлись друг в друга взглядами. Вера Васильевна так сильно сжимала в руке старый, тупой нож, будто собиралась с одной лишь его помощью пойти на медведя. Марфа прикидывала, сколько лет тюрьмы дают за убийство в состоянии аффекта. И как этот самый аффект изобразить поубедительнее.
В это время Вася, проведя диагностику мотоцикла, пришёл к самым неутешительным выводам. По всему получалось, что древний «Минск» с трофейным мотором проще утилизировать, чем пытаться вернуть в строй. Выписав запчасти на кусок газеты, он двигался к спальне. Чтобы там, в тишине и покое, да с аппетитной попкой своей жены на колене, поискать в интернете запчасти подешевле. Но едва он переступил порог спальни…
— Мать честная, — прошептала Василий, глядя на руины, оставшиеся от его семейного гнёздышка, и перекрестился. — Да что ж это такое происходит?
— Ре-монт, — по слогам произнесла Вера Васильевна. — Ре-монт. То, что вы должны были сделать уже давным-давно, а не дожидаться, пока старушка приедет и начнёт красоту наводить. Вы что, примет не знаете? Если долго не получается ребёночка на свет произвести, необходим — что? Ре-монт.
Но Василий, казалось, утратил способность разговаривать. Он подошёл к дубовому подоконнику, что так любовно установил на законное место несколько лет назад — без единого гвоздя. И как это мать умудрилась его вырвать? «Да это же невозможно! — подумал мужчина. — Человек не может такую штуковину оторвать — не по силам ему!»
— Я уже и обои заказала, — продолжала щебетать Вера Васильевна, будто не замечая состояние сына и его супруги. — И панели — великолепные. Игнат должен привезти, буквально завтра утром.
— Завтра утром? — злобно спросил Василий. — А ночевать ты нам где предлагаешь?
— Как где? — удивилась Васильевна. — Ты, значится, в сенки пойдёшь. Там по ночам прохладно, так ты у меня парень закалённый. А Марфа — девка негордая, она может и в сарае пару ночей провести. Я сама видела, там у вас старая кровать стоит, на одного.
Василий замер, пытаясь подобрать слова. Он чувствовал одновременно и злость, и стыд, ведь это его мать ворвалась в их дом и пытается навести свои порядки. Да ещё как топорно! Самое главное, что после свадьбы помощи от неё было не допроситься. Обиделась, значит, что он предложение будущей жене сделал, не получив её согласия, то есть благословения. Тогда они, молодые и неопытные, намучались с ремонтом.
А теперь, значит, по прошествии стольких лет, сама всё готова делать, да ещё и без посторонней помощи. Сколько он за мотоциклом ездил? Минут тридцать максимум. И как это она умудрилась так быстро тут всё испортить? Даже за неделю не починишь… А ведь уже нужно и помидоры, и огурцы снимать. Скоро покупатели пойдут!
— Мама, ты меня послушай… — начал Василий, тщательно подбирая слова. — Послушай вот какую вещь, что я тебе скажу…
— Нет, это ты теперь слушай, — отрезала Васильевна. — Если у вас самих ничего не получается, так надо за помощью к старшим обратиться. К старшим! А старшая у вас кто? Я. Я ведь тебя вырастила, так? И ничего, красивый мужчина, первый парень на селе, все девки за тобой бегают. Думаешь, мне кто-то помогал? Никто не помогал, всё сама, вот этими двумя руками. Я и Максимку у вас заберу, да сама выращу, если вы оба такими беспомощными будете.
Казалось, что Марфа вот-вот взорвётся. Ещё ни разу в жизни Василий не видел свою супругу такой красной и разъярённой. Вероятно, до неё только сейчас стало доходить, что обои, содранные со стен — это уже безвозвратно. Он захотел успокоить свою жену и пообещать ей, что они всё починят, всё отреставрируют. Но дверь в спальню вновь отворилась — и забежал их сын.
— Мама, папа, бабушка! — радостно прокричал Максим. — У нас — гости. Игнат какой-то приехал.
— Вот ведь, какой расторопный, — улыбнулась свекровь. — Я-то его ещё когда ждала… А он вот — взял и приехал.
Она взяла с полки первое попавшееся полотенце и вытерла им руки, все грязные от клея. Ещё и под ногтями почистила, чтобы почувствовать себя совсем уж хорошо. Марфа позеленела от злости: это полотенце они вышивали вместе с мамой много лет назад. И с тех пор предмет стал для неё чем-то вроде талисмана — особенно после маминой смерти.
— Вы что творите? — прокричала женщина, но свекровь даже не заметила её восклицания. — Есть же вода на кухне, есть в ванной комнате!
Васильевна вышла на улицу и недовольно посмотрела на транспорт Игната. Да уж, маловат. Её заказ на обои и панели он должен был привезти на грузовой Газели. А тут — на какой-то легковушке примчался. Может, он хотя бы обоев привёз несколько трубок да клей? Надо бы начать, пока все в сборе. Да Максимку к труду приучать, а то совсем лодырем растёт.
Но выражение лица посыльного озадачило её. Игнат, старый деревенский товарищ, был чем-то очень сильно обеспокоен. Он докуривал сигарету, причём старался вытянуть из неё весь дым, из-за чего вполне мог проглотить окурок. Затравленно посмотрев на женщину, он начал заламывать руки.
— Беда, Вера Васильевна! — сказал Игнат. — Вас… Вас участковый ищет.
— Фу-ты, ну-ты, беда, — махнула рукой женщина. — Мало ли кто меня ищет…
— Задержать он вас хочет, Васильевна! — произнёс Игнат. — Задержать — и к прокурору доставить…
Хороша жизнь районного прокурора, особенно в летние деньки. Хочешь — на рыбалочку сходи, хочешь — по лесочку прогуляйся, а нет — так ведь можно и совещание провести. Пока все его сослуживцы грызли друг другу глотки и рвались в Москву, Пётр Леонидович отлично чувствовал себя в глуши. Ну что тут может произойти такого криминального?
— Василиса, — сказал прокурор, нажав на кнопку связи с секретарём.
— Да-да, — ответил красивый голос.
— После обеда ко мне никого не пускать, — распорядился чиновник. — Все вопросы — к заместителям. А мне тут надо плотно поработать с докладными.
— Принято, Пётр Леонидович, — ответила секретарь.
— Если только — сама знаешь кто, — добавил прокурор. — Ну, будем надеяться, что до этого не дойдёт.
Конечно, в этой глухомани может разное произойти. Бывают и драки, и поножовщина, и даже убийства. Но это, как говорится, исключение из правил. Люди здесь живут спокойные, пьют в меру, законы чтят и уважают. Вот почему Пётр Леонидович так комфортно чувствовал себя на своём месте.
Самое страшное преступление из распространённых — поросёнка украдут, ну или кто-то опять присвоит канализационный люк, чтобы сдать в металлолом. Вышестоящее руководство прокуратуру материально-техническим оснащением не обижало. Выдали хорошую служебную «Тойоту» — с повышенной проходимостью.
Отремонтировали кабинеты. Так что теперь — тишина и спокойствие, удовольствие, а не работа. А ещё — почёт и уважение со стороны местных жителей. Более того, даже его прокурорская зарплата вполне могла конкурировать с доходом столичных конкурентов. Но там у них — какие расходы, какие соблазны! То ли дело здесь, в глуши…
Яйца он покупал у Глафиры — три десятка за сто рублей. Свинину поставлял Фомич: и филейная часть, и фарш стоили сущие копейки. Демьян отвечал за мёд, Прокоп — за дичь. За десять лет, что он возглавлял районную прокуратуру, роль каждого местного жителя становилась всё конкретнее.
Не работа, а песня, малина! Но нет, нашлась она — старая женщина, которой скучно на пенсии — и давай его терроризировать своими письмами и обращениями. И ладно бы, только ему писала! Как-то раз достучалась до самого верха. И спустили ему, Леонидовичу, целую делегацию. Три дня он их кормил и поил, водил на рыбалку да красивые места на подконтрольной ему территории показывал.
Улыбались они ему, руку жали. Говорили, что давным-давно так хорошо не отдыхали, так душевно и приятно. А потом, через неделю — прислали разгромнейшее письмо. Весь район без премий оставили! Он уже пытался с этой пожилой женщиной по-разному: и по-плохому, и по-хорошему, и похвалить, и попугать — всё без толку.
— Вот ведь, какая старушка! — в сердцах кричал Пётр Леонидович, читая очередную кляузу. — И это ведь ладно, мне написала. А могла бы и опять, наверх!
Деятельная бабушка требовала личного приёма едва ли не каждую неделю. Конечно, годы Петра Леонидовича нельзя было даже сравнить с возрастом постоянной клиентки. Но иногда у него создавалось впечатление, что эта женщина буквально пьёт его жизненную энергию. Но ничего, теперь он точно знает, как найти на эту женщину управу… Осталось дожать — совсем чуть-чуть.
Марфа вспомнила конфликт двухлетней давности и пожалела, что быстро сдалась. В то лето Васильевна надумала крестить Максима. В их деревне церкви нет, ближайшая — аж в пятидесяти километрах. А на дворе бушевала пандемия, поэтому под благовидным предлогом от крещения отказывались. Тогда несносная свекровь сделала вид, что умирает, а последнее её желание — надеть крестик на внука.
Тогда они с мужем, одолжив соседский микроавтобус, спешно организовали церемонию. Собрали гостей, стол накрыли, подготовили денежку для церкви. Даже батюшка сетовал, что мирские правила в сфере здравоохранения надобно соблюдать — Бог всё примет и простит. Максимка был успешно крещён, а Васильевна передумала умирать. Зато теперь вела разговоры о духовной карьере для внука.
— Вы послушайте, какой голосок у него звонкий, певческий! — говорила свекровь. — Это же какой батюшка получится — заслушаешься!
Или как однажды, на заре семейной жизни, решили сделать приятное Вере Васильевне — и поздравить её с восьмым марта. Подготовили роскошный букет цветов, в качестве подарка — набор дорогой посуды. Марфа в тот день показала максимум кулинарных талантов — и испекла огромный торт. К трём часам дня, наконец, добрались до дома свекрови…
— Всё это конечно, хорошо, но… — сказала тогда Васильевна.
— Что же не так? — удивилась Марфа.
— Поздравлять нужно было с самого утра! — отрезала свекровь. — А вы только к вечеру приехали. А мне уже и не надо! Я, значится, старый и больной человек, нуждаюсь в покое.
Сказав это, свекровь забрала торт, цветы и огромную коробку с посудой — и скрылась в своём доме. Сколько не стучал в дверь Василий, как ни краснел — так его мама на порог и не пустила. Марфа с Васькой тогда уехали, даже чая не попив, а Вера Васильевна за свой поступок даже не извинилась.
— Ну что, Игнат, — сказал Василий, первым собравшись с мыслями. — Спасибо, как говорится, что заехал, дальше мы сами разберёмся.
Но мужичок всё не уходил. Он как-то странно и слегка заискивающе смотрел на всю компанию, нелепо переступал. Смотрел то на красивый кухонный гарнитур, то на потолок — но не уходил. Свекровь прятала глаза, и Марфе стало понятно: та опять что-то скрывает.
— Ну езжай, езжай, Игнат, — повторил Василий. — Ты человек занятой, а мы тебя и не держим. Или тебе на дорожку чая предложить? Уж прости, что я такой негостеприимный…
— Да не в чае дело, — быстро сказал Игнат и продолжил буравить взглядом Васильевну.
— А в чём же? — спросил Васька.
— Аванс бы мне, — крякнул мужичок. — На стройматериалы. Мне тут давеча мама твоя целый лист заказала. Тут и обои, и клей, и панели, и... А к ним, значит, полагаются уголки и профиля. Короче, двадцать наименований.
— Выдай ему, — небрежно махнула рукой Васильевна.
— Что — выдать? — спросил хозяин дома, даже не скрывая своего раздражения. — Начало лета, мама! Все деньги — вон они, в трактор да в посевы вложены! Ты бочки в сарае видела, а? Это — солярка, которую я закупил, чтобы в разгар сезона без топлива не остаться.
— И заначки никакой нет? — небрежно спросила свекровь, игнорируя слова своего сына.
— О чём речь, мама, — начал шипеть Васька. Он терпеть не мог, когда кто-то пытался выставить его бедным или скупым. — Лето в самом разгаре, всё в оборот вложено. Какие деньги, какая заначка?
— А я вот, пока ремонт тут делала, так и нашла её… — невинно сказала Васильевна. — Ну как, заначка? Целый капитал. Ух, я бы его на какое-нибудь богоугодное дело запустила…
Тут уже настал черёд Марфы закипеть. Мало того, что эта женщина пришла в чужой дом и наводит свои порядки, так она ещё и их сбережения отыскала? О чём поспешила сообщить первому встречному. Игнат, наблюдая эту сцену, уже пожалел, что не заложил собственные деньги за стройматериалы.
— Это никакая не заначка! — громко сказала хозяйка дома. — Это деньги Максимки. Вот он вырастет — а мы уже ему на учёбу копим. А если вы, Вера Васильевна, секреты хранить не умеете, так нужно об этом сразу говорить! Я вот этого человека впервые в жизни вижу, между прочим.
— Ну, я пойду, эт-самое… — сказал Игнат, но его тут же схватил за плечо и посадил на стул Василий.
— Никуда не ходи, пока не закончим! — потребовал он. — Мама, сколько денег эти самые стройматериалы стоят?
— Да, сущие копейки, значится, — махнула рукой свекровь. — Девяноста две тысячи рублей.
— Девяноста две! — воскликнула Марфа.
— Сто две, — поправил Игнат. — Это со скидочкой. И солярку я не считаю, она всё равно у меня слитая…
Василий замолчал. Он немым взглядом посмотрел на жену, и она без труда расшифровала это сообщение. Заплати. Мужик он был хороший, но уж больно зависимый от чужого мнения. Если кто-то в селе имел неосторожность сказать, что ему штаны не подходят, он тут же бросался искать новые. Марфа имела куда более твёрдую жизненную позицию. А потому она посмотрела на мужа, а потом — сказала Игнату:
— У нас таких денег нет. Стройматериалы ни я, ни мой муж не заказывали. Если моя дражайшая свекровь хочет платить — Бога ради, я тут костями ложиться не стану. Но сама — не дам ни копейки. И муж тоже не даст. Уезжайте обратно в своё село, и Веру Васильевну тоже можете забрать.
Игнат в недоумении уставился на свою соседку. Он-то надеялся заработать приличную по его меркам сумму на этом заказе, а получается, что нажил только лишние проблемы.
— Ну, это, Васильевна… — произнёс Игнат. — Нет — ну и ладно. Заказик я отменю, это же не поросёнка зарезать. Обои обратно на склад поедут, как и панели. Ерунда! Всё, бывайте.
Произнеся эту речь, он увидел, что Василий отвлёкся, и тут же скрылся за дверью. Вскочил в свою легковушку, завёл её с пятой или шестой попытки — и скрылся. После известий, принесённых Игнатом, в доме повисло напряжённое молчание. В суматохе у него даже забыли спросить, по какому поводу женщину так хотели видеть правоохранители.
— Мама, а чего тебя прокурор ищет? — спросил Василий.
— Ох, сынок, есть тут одно важное дело, которое твоя мама имела неосторожность начать… — горестно протянула женщина, и Марфа уже приготовилась слушать очередную фантастическую историю.
Интересно ваше мнение, а лучшее поощрение — лайк и подписка))