Время было раннее — только шесть утра, но в деревне в это время работа уже идёт полным ходом. Марфа замочила в кипятке хлебные корки для свиней, сварила геркулесовую кашу с куриными шеями для собак, а ещё — заготовила свежей травы для кур. На дворе уже конец июня, а значит, самое время снимать первый урожай огурцов и помидоров из теплиц. Если всё пойдёт, как положено, то в скором времени к ним зачастят довольные покупатели.
Марфа взяла в руки телефон и хотела позвонить своему мужу Василию — пожелать хорошего дня. Он, трудяга, уехал в поле ещё около пяти утра, а она даже не успела поцеловать на прощание. А что делать? Посевы сами себя не обработают. Вдвоём они держали солидное хозяйство, жаль только, Бог не спешит им слать много детей в помощь. Пока дал всего одного помощника — зато какого! И только натруженные пальцы Марфы нашли нужный контакт, как она услышала…
— Нет! — испуганно прошептала молодая женщина. — Не может быть. Этого просто не может быть!
Ей бы хотелось ошибаться, ей бы хотелось делать вид, что ничего не происходит. Но рокот немецкого мотора становился всё ближе… Она ни с чем не перепутала бы этот звук: такой глубокий, раскатистый, и в то же время — противный. Звук, который ей знаком уже целых шесть лет!
Женщина тут же бросилась в сарай за лестницей, приставила её к высоким воротам и проворно взобралась на них. Всё так и есть — не показалось! Готовится очередное вероломное вторжение, которое не принесёт ей ничего, кроме разочарования. Обратный путь хозяйка проделала с трудом, потому что голова кружилась от волнения. Не помня себя, молодая женщина бросилась в детскую комнату.
— Тревога! — прокричала Марфа. — Вставай, Максимка. В лес надо уходить, в лес!
— Корову брать, мама? — испуганно спросил мальчик спросонья.
— Некогда, сынок, некогда! Одевайся — и бегом, за мной! — сказала мать. — В лес отступать будем.
Сама она дёрнулась на кухню, чтобы взять что-нибудь съестного. Да много ли успеешь собрать за эти секунды? Схватила пирог — свежий, душистый, только вечером испекла, кусок солёного сала и нож. Ничего, на первое время хватит. А там, как говорится, лебеда пойдёт. Звук тарахтящего мотоцикла стал ещё немного ближе. Он приближался неумолимо, будто рок.
— Сынок, ты чего копаешься? — нетерпеливо сказала Марфа.
— Да я уже тут, мамуля, — ответил Максимка, показавшись в сенях.
Сын рос умным и послушным. Как только мама сказала слово «лес» — он тут же оделся подобающим образом. Высокие сапожки, плотные штаны, рубашка с длинным рукавом и горлом, шапка. Не смотри, что шестой год идёт — голова хорошо работает. И не нужно уговаривать встать по утрам — сам просыпается, сам умывается. Чудо, а не сынок. Не должен он попасть в руки к захватчикам, не должен.
— Наконец-то! — выдохнула Марфа. — Только ничего не спрашивай, Максимка — бегом за мной.
— А завтракать будем, мама? — спросил мальчик, зевая. — Есть хочу, умираю.
— Потерпи, завтракать будем в лесу! — бросила через плечо женщина.
Убегая, она выключила газовую плиту, бросилась на улицу, где сняла крышки с корыт. Свиньи тут же с восторгом накинулись на свой завтрак, чавкая. От этого зрелища ей самой захотелось перекусить. Потом Марфа взяла в одну руку лукошко с салом и пирогом, во вторую — ладошку Максимки, и опрометью побежала к чёрному выходу. Звук немецкого мотора тем временем застыл — и не приближался. Он молотил где-то там, в середине деревни. Неужели, у захватчиков проблемы с наступлением?
— Мама, а что происходит? — спросил Максимка, глядя на испуганное лицо Марфы.
— Позже, позже объясню, — махнула рукой женщина. — Мал ты у меня ещё, не всё понимаешь, милый.
Выйдя через потайную калитку, Марфа аккуратно поправила доски, которые её прикрывали. Если не знаешь, то и не заметишь. Их хата с участком — у самого края села, поэтому рокот немецкого мотора слышно задолго до того, как захватчики дотянутся до их позиций. Но если обычно она ждала приближения гула, как неизбежного, то сегодня решила действовать. Сегодня хозяйка решила уйти в лес, спрятаться, переждать беду. И как только они повернули за угол, чтобы обогнуть участок…
— А куда это мы собрались? — спросила Вера Васильевна, появившись будто из ниоткуда.
— Мы? — переспросила Марфа. — В лес. Ягодки собирать, грибочки…
— Ах, ягодки… — прошептала свекровь. — Ах, грибочки… Вот как ты за хозяйством моего сыночка присматриваешь? Он тебя, значит, за старшую в доме оставил, сына своего доверил, а ты — за грибочками?
— Ну да… — потупила глаза молодая женщина. — Можно подумать, вы никогда за грибочками в лес не ходите.
— Ты мне тут зубы не заговаривай! — оскалилась свекровь. — Молода ты ещё такие грибочки собирать, как я!
— Ага! — с вызовом ответила Марфа. — И для мотоцикла я тоже, видать, молодая ещё, Вера Васильевна!
Несколько секунд старая и молодая женщина смотрели друг на друга ненавидящими взглядами. Воздух между ними наэлектризовался настолько, что в любую секунду могла возникнуть молния. Рокот мотора продолжал раздаваться где-то далеко, так и не приблизившись к дому. Первым пришёл в себя Максимка.
— Бабушка! — сказал он с восторгом. — Бабушка приехала! Ну, в лес мы теперь, конечно, не пойдём…
— Ох ты мой внучок! — улыбнулась Васильевна и тут же изменилась, будто надела маску на лицо. — Смотри, как тебя тут голодом заморили. Поди, не кормят ничем? Ни компота не нальют, ни киселя не сварят? Ну, мы это дело быстро поправим.
Тут уже пришёл черёд Марфы морщить лоб. Как и все разы до этого, приезд свекрови не был анонсирован и состоялся на условиях внезапности. Понять такую секретность было нелегко, ведь она жила в деревне, всего в сорока километрах от них. Но Васильевна считала себя чем-то вроде проверяющего: она считала своим долгом приезжать неожиданно, чтобы найти как можно больше прегрешений несчастной снохи.
Ей всё мерещилось, что у молодой женщины есть любовник, и как только законный муж уходит в поле, он — тут как тут. Аргументы, что в деревне все, как на ладони, не принимались во внимание. Она и Василия вполне могла довести до белого каления своими баснями.
— Нечего его кисельками из пачки поить, — потребовала Марфа. — Только аллергию вылечили, в город по врачам возили. Знаете, сколько ему порошков пришлось выпить? Так что без кисельков, цевиты и других напитков из пакетов, хорошо?
— На город, значит, есть время, — недовольно пробубнила Васильевна, — а на батюшку с церковью — нет. Что может лучше вылечить, чем искренняя молитва?
— Вот когда батюшка аллергию лечить научится, так я сразу к нему и поеду, — отрезала молодая женщина.
Вновь повисло напряжённое молчание. Мотор продолжал тарахтеть где-то вдалеке, но его обороты начали сбиваться. Ситуацию вновь выручил Максимка.
— Бабушка, а ты к нам надолго? — спросил он. — Будешь со мной играть?
— Ох, внучек! Ну, веди уже в дом, — потребовала свекровь.
— А где это ваш агрегат? — удивилась Марфа.
— Встрял, в середине деревни! — пожала плечами Васильевна. — Это, видать, ты так сильно меня в гости хотела, что аж технику сглазила.
До своего замужества Марфа думала, что все истории про тёрки между свекровью и невесткой — выдумки или чёрный юмор. Ну неужели две женщины, которые любят одного и того же человека, могут враждовать? Неужели так трудно найти общий язык с новым родственником? Но уже во время свадьбы стало очевидным: истории не только не врут, но и порой — недоговаривают.
Характер у Веры Васильевны был не просто властным, а деспотическим. В её доме всё полагалось согласовывать с хозяйкой: паукам — форму и размер паутины, соловьям в огороде — репертуар брачных песен. Больше всех от такого характера пострадал Василий, единственный сын властной женщины. Уже восемнадцатилетним пацаном он убежал в армию, а вернувшись, так описал будни рядового:
— Ну, мама, старшина с ротным требуют жёстко, но до тебя недотягивают. Даже до половины.
Вера Васильевна посчитала подобную характеристику лестной и продолжила требовать с сына с новой силой. Но перестаралась: в неполные двадцать два года её Васька решил жениться, да на невесте с большим приданым. Помимо внезапной любви, молодыми людьми двигал и некий расчёт. Марфуше такой мужик, как Василий, был жизненно необходим: работящий, непьющий, ласковый. Она внезапно осиротела, и на девушке оказался большой дом и хозяйство.
А Васе позарез нужно было бежать от собственной матери, чтобы не произошло непоправимого. Сначала она не могла нарадоваться покладистости супруга и его трудолюбию. Но со временем проявились те самые «подводные камни» — причина его спокойствия. И если приданое Марфы было как на ладони — хата, хозяйство и красота, то часть приданого Васи оказалось надёжно спрятано от людских глаз.
Каждый раз, приезжая в дом невестки и сына, Васильевна принималась наводить порядок. В ход шли все инструменты, начиная от убеждения и заканчивая угрозами наложить на себя руки, если что-то будет не так. А когда появился сын, сразу же начались сражения за то, как правильно воспитать мальчика.
— Ты что, значит, видеть меня не рада? — продолжала свой допрос свекровь, пока они шли к дому. — Чего это ты в кошель напихала? А-ну, дай посмотреть!
Марфа вздохнула. Новая родственница напоминала ей ведьму из детских сказок. Только таким образом нужно пугать незадачливых жён: мол, будешь себя плохо вести… В отличие от канонической ведьмы, Васильевна летала не на метле. Был у неё мотоцикл «Минск» — древний, да ещё и с немецким мотором. И не иначе как колдовством она приводила его в движение каждый раз, когда собиралась куда-то ехать.
— Не дам, — сказала хозяйка. — Моя корзинка — моя и слезинка.
— Дай сюда! — потребовала свекровь. — Небось, несёшь своему любовнику очередные подарочки?
Женщины стали рвать друг у друга корзинку, пока не треснула ручка. Кусок сала вылетел и упал на песок. Настроение у рачительной Марфы тут же испортилось. Может, можно его помыть? Нет, никаких, тут всякие животные ходят…
— Криворукая! — высказалась свекровь. — Видишь, что натворила!
— А нечего было в мою корзинку лезть, — обиженно сказала молодая женщина.
— Я всё должна знать, — был ответ. — Всё мне нужно проверять. Ну, такой уж у меня характер.
— Так что с мотоциклом, Вера Васильевна? — спросила Марфа, не обращая внимания на колкости свекрови. — Может, Васю позвать?
— Всё нормально, — махнула рукой женщина. — Руль перестал слушаться, и двигатель почему-то не выключается. Сейчас топливо догорит, он и успокоится. Пусть стоит, мешает кому, что ли? Вот Васёк вечером приедет, отбуксирует его сюда, на участок, разберёт… А пока всё не починит — у вас останусь.
«Вот только не надо мне угрожать!» — подумала Марфа, но вслух ничего не сказала.
Войдя в чужой дом, свекровь тут же бросилась проверять его санитарно-техническое состояние. Сразу упала на колени и внимательно посмотрела на пол в сенях. Хватает и песочка, и соринок. Провела пальцем по дверному наличнику — пыль. Подбежала к занавескам — грязь. На телевизоре, без которого невозможно представить деревенскую хату, паук огромную паутину сплёл.
— И это в таком бардаке мой любимый внук с любимым сыном живёт? — спросила Васильевна, хватаясь за сердце. — Да ты же моих мальчиков до могилы доведёшь своей бесхозяйностью!
— Вера Васильевна, побойтесь Бога! — выпалила Марфа.
— Ты мне тут Бога не тронь! — сказала свекровь. — Много ль ты про него знаешь? Сама даже единственного сына крестить не хотела.
Потом она бросилась на кухню, да с такой скоростью, что могла бы поставить несколько региональных рекордов по спринту. Внимательно осмотрела холодильник, морозильник, бочки с соленьями, запасы, кастрюли и даже шелуху от репчатого лука. Следующей комнатой, куда Васильевна считала своим долгом заглянуть, была спальня.
— Туда нельзя! — строго сказала Марфа, став перед дверью.
— Значит, секреты у тебя? — прошептала свекровь. — Любовника там своего прячешь, пока мой сынок вкалывает. Так я и знала! Говорила ему: дважды подумай, прежде чем за сироту замуж идти. Сирота, как известно, влюбчива.
— Какого любовника?! — возмутилась хозяйка и широко открыла дверь. — И причём тут моё сиротство? Кровать мы с Васькой не прибрали, вот и не хотела вам показывать. Смотрите, завидуйте.
Их семейное ложе действительно хранило следы бурной ночи. Ворочались они с Васькой, впрочем, не столько из-за любви, сколько из-за жары: не помогало ни открытое окно, ни вентилятор. Но взгляд Васильевны тут же упал на прикроватный столик, где появился незнакомый предмет. Раньше она его не видела. Женщина быстро подбежала и взяла в руки эту вещь. На подарочной коробке красовалась надпись — «Любимая свекровь».
— Ой, это мне?! — вскричала Васильевна, подбежав к столику. — Не так ты и плоха, как я считала. Какой сюрприз! Обожаю получать подарки.
— Нет-нет! — замахала руками Марфа. — Нет, положите на место, пожалуйста…
Но было слишком поздно. Словно в замедленной съёмке она наблюдала, как свекровь берёт коробочку в руки, открывает. Достаёт из неё кое-что, разворачивает. И как выражение на её лице из радостного становится сначала непонимающим, а потом — просто злым… Ведь то, что лежало в коробке, заставило Васильевну закипеть от ярости, а Марфу — покраснеть от стыда…
Нарезая круги по огромному полю, Василий не мог нарадоваться новому трактору. Ну как новому? Конечно, агрегат пропахал не одну сотню километров, пока попал в его заботливые руки. Пришлось перебирать подвеску, обслуживать двигатель, покупать новое навесное оборудование. Потом, разумеется, он настроил под себя рулевое управление, перекрасил.
Поставил современную систему зажигания, чтобы его трактор заводился легко и быстро. Зато теперь, после всех манипуляций, он чувствовал себя настоящим королём полей. Ничто не может отвлечь его от идиллии, кроме… телефонного звонка. Во время разговора можно было даже не глушить двигатель — собеседника слышно хорошо.
— Вася! — плакала в трубку Марфа. — Вася, возвращайся домой, скорее, у нас тут происшествие.
— Ну милая моя, — ответил он. — Я же только один круг нарезал! Мне ещё часа два тут надо поработать, пока солнце высоко не поднялось. Иначе мы же с тобой без фуража останемся, любовь моя!
— Возвращайся, любимый, — продолжала жена. — Пожалуйста, Васенька, я очень жду.
Фермер уже хотел спросить, что такого случилось, но ответ не заставил себя долго ждать. На заднем фоне он услышал голос, от которого сначала сбежал в армию, а потом — в чужую деревню за сорок километров. Конечно, жизнь с Марфой ему нравилась куда больше, чем построения на плацу. Но если бы не властная мать, то он бы, наверно, и до сих пор не спешил под венец. И от военкома бы год-другой побегал.
Вздохнув, Вася высунул голову из кабины трактора и огляделся. Работы — непочатый край. А ведь он хотел справиться до жары, чтобы затем сгонять на оптовую базу за бумажными ящиками. Скоро, совсем скоро пойдут помидоры с огурцами — только успевай снимать. К их дому зачастят покупатели, оптовые и розничные. Что же получается, нужно всё бросать и ехать успокаивать мать и супругу?
«Взрослые женщины, — размышлял Василий. — Ну, поругались немного, так оно с кем не бывает? Я пока доберусь, они уже помирятся. И ничего им мешать, а то я всегда встреваю в их разборки. В итоге самым виноватым становлюсь». Едва Вася завёл мотор с твёрдым намерением обработать поле до конца, как снова раздался звонок. На этот раз — мать.
— Да, слушаю, — сказал он так, чтобы сразу было понятно: на раскачку времени нет от слова совсем.
— Вот, значит, как вы тут меня встречаете, — раздался недовольный голос. — Вот, как вы тут живёте! Если ты сейчас же не извинишься, то я собираю вещи — и ноги моей больше здесь не будет!
«Если бы всё было так легко» — подумал Василий, но промолчал.
— Что случилось, мамочка? — спросил тракторист. — Ты же знаешь, летняя пора, дел по горло. Хотя чего я тебе-то это рассказываю, ты же сама всю жизнь в деревне прожила!
— Ах дел у вас по горло? — переспросила Васильевна. — Ну приезжай, посмотри, чем тут твоя жёнушка занимается. Как развлекается и себя тешит. Пока тебя нет. Я же тебе сотню раз говорила: за женой следить надо, как за собакой. Чуть какая оказия — в соседний двор сбежит, проблем не оберёшься.
— В смысле, чем она занимается? — удивился Вася.
— Ну, догадайся, — дразнила его Васильевна.
— Нет уж, ты сама ответь! — разозлился мужчина.
— Нетелефонный разговор, — ответила несносная свекровь и бросила трубку.
Василий хмыкнул. Он набрал своей матери, но она не отвечала. Потом — жене, но её телефон и вовсе был выключен. Ревность застелила глаза тракториста. Недаром мать всю дорогу ему твердила, что Марфа его не любит. И что детей, кроме одного, завести не может — так это тоже не случайность. А у неё, оказывается, любовник!
Вот оно, век живи — век учись. У Василия любовный опыт был небольшим. Сразу после армии он познакомился с Марфой, а вскоре — справили свадьбу. Только одну женщину он знал до своей суженой. А у неё, интересно, какой опыт? Они этого никогда не обсуждали.
— Неужели, она может? — подумал тракторист. — А, все бабы одинаковые. Кроме мамы, хотя…
Проезжая по деревне, он с удивлением увидел древний мотоцикл матери — прямо посреди улицы. Этот агрегат он бы ни с чем не перепутал. Он увидел, что кузов весь пошёл ржавчиной, и ему стало немного стыдно. В конце концов, мама давным-давно просила пройтись и обработать металл.
«Наверно, специально свой мотоцикл вдалеке оставила, чтобы в тишине подкрасться, — подумал Василий. — Ну всё, только развод, и фамилию свою обратно заберу».
Чем ближе оставалось до дома, тем сильнее закипал мужчина. А ребёнка они как поделят? А совместное имущество? Ведь он, можно считать, на готовое пришёл. Жёнушка его — сирота, тесть с тёщей погибли по глупости, оставив Марфушу совсем одну. Выгонит его, и останется Васька с голым торсом. Отогнав от себя эти мысли, мужчина оставил трактор за воротами и бросился в дом. Всё — нараспашку.
Вбежав в сени, он увидел плачущую жену. Рядом, на простом деревенском стуле, лежали мужские трусы. Яркие, красные — он бы таких в жизни не надел.
— Где он? — прокричал Василий, показавшись на пороге. — Где он, отвечай?
— Там, — ответила Марфа и махнула рукой в сторону спальни.
Машинально схватив этот предмет одежды, не помня себя от ярости, муж бросился за дверь. И тут — картина маслом…
— Мама? — спросил Вася. — А где любовник?
— Это вам виднее, изменщики, где любовник, — ответила пожилая женщина и начала усердно делать вид, что рыдает. — И как вы тут живёте, что последнюю бабушку своего Максима готовы в гроб свести.
Мужчина пригляделся, и ему стала понятна причина, по которой его мама так вышла из себя. И Васе снова стало немного стыдно. Это же их маленькая, невинная шалость. Какие же могут быть развлечения в деревне? Летом отдыхать некогда: дел невпроворот. Кто-то из гостей подарил Максиму игру. Нужно заряжать пистолеты — и стрелять в мишени, выполнять задания... Мальчику эта забава не понравилась.
Но одна из героинь, изображённых на мишени, оказалась вылитой свекровью. Чтобы сходство стало максимальным, Марфа вооружилась кистью, красками — и дорисовала её. Теперь у них с мужем по вечерам появился целый ритуал — свекровь стрелять. Придумали даже правила: один говорит какую-нибудь обидную вещь чужим голосом, а второй — нажимает на курок. Да, если бы она знала, что Вера Васильевна едет в гости, точно бы спрятала эту невинную вещь…
— Так что, нету никакого любовника? — спросил муж, выйдя в сени к жене. Он задумчиво чесал затылок.
— Чего?! — возмутилась Марфа. — Вот только не начинай, я тебя прошу! Мне твоя мама уже столько наговорила, что я прямо вся закипаю.
— Если нет любовника, то это что такое? — спросил Вася, показывая на мужские трусы.
— Это тебе… Твоя мама привезла, — ответила жена, пожав плечами. — Носи на здоровье.
Василий внимательно осмотрел обновку. Ну вот, теперь придётся надевать на себя такую срамоту. Трусы мало того, что целиком красные, так ещё — в обтяжку. В баню с мужиками не наденешь — засмеют. Да и перед женой он вряд ли сможет в таком ходить — стыдно. Вася вздохнул и снова зашёл в спальню, чтобы как-то извиниться перед матерью. Но тут…
— Мама, ты зачем нашу кровать раздвинула? — спросил он с удивлением.
Вместе с женой, её хатой и хозяйством ему досталась диковинное спальное место. По легенде, такую кровать привезла тёща, которую он видел лишь на фотографии, из Чехословакии. Два части соединялись в одну, что они и сделали в первую же ночь своего знакомства. А при желании её можно было разделить на два спальных места.
— Нечего вам в одной кровати спать, пока я тут, — объяснила Вера Васильевна. — Сами будете смущаться, меня смущать.
— Мать, да что ты творишь? — непонимающим голосом сказал Вася. — Мы уже сколько лет в браке, мать!
— Это вы что творите! — прокричала женщина. — Это же надо, заказали картину с моим лицом — чтобы расстреливать. То-то у меня по вечерам всё тело и лицо болит! Вот какие родственнички — врагов не надо.
— Ничего ты не понимаешь, — сказал Василий. — Никто тебя не заказывал. И не стреляет никто, вот тебе крест! Это же шутка такая, ну!
— Не знаешь, как извиниться, так иди лучше, мотоцикл мой прикати, — потребовала мать. — Да посмотри, что там неисправно. Ехала я, ехала — и руль отказал. И газ пропал, хотя мотор продолжал молотить.
Постояв несколько секунд в дверях, мужчина развернулся и ушёл. Одна часть его сознания хотела извиниться перед матерью, а другая — выгнать и навсегда запретить ей появляться в их доме. Это же надо так всё обставить, будто у Марфы — любовник! Да он чуть с ума не сошёл от ревности, уже и развестись успел у себя в голове. Хорошо хоть, жене не успел гадостей наговорить.
Свекровь неспешно вышла из спальни и внимательно посмотрела на свою сноху. И что только её любимый сын в ней нашёл? Фигура, должно быть, когда-то была красива, но когда это было? Теперь, как на вкус женщины, задница у неё слишком сильно округлела — с такой по дому особо не побегаешь. На лице — румяна, брови подкрашены. И для кого это она старается, если муж так много времени в поле проводит?
— Ну, а теперь с тобой разберёмся, — произнесла Вера Васильевна, поджав губы. Но сноха быстро придумала, как выйти из положения.
— Пойду мужу помогу мотоцикл прикатить, а вы — за Максимкой присмотрите, — нашлась хозяйка и покинула дом.
— Вот ещё, раскомандовалась! — прокричала свекровь, но выстрел был холостым, ведь дверь уже закрылась.
Шагая по родной деревне, Марфе казалось, что все односельчане смеются у неё за спиной. Здесь жили работящие и увлечённые люди. Все дома — вон, какие красивые, обновлённые, ладные. Огородики — ровные, прополотые. Заборы — аккуратные, крепкие, ровные. Вся улица вышла посмотреть на Василия, как он убирает неисправный мотоцикл своей матери.
— Сначала тарахтел, как древний трактор, — ругался Митрич, перед домом которого и застрял этот агрегат. — Чадил тут, как броненосец Потёмкин. А потом, значит, встрял! Уже два часа стоит — никому никакого дела не имеется.
— Не ругайся, отец, сейчас уберём, — весело ответил ему Василий, и односельчанин немного успокоился.
— Ты смотри! — закричал Митрич с новой силой, увидев Марфу. — И хозяйку из дома выгнала! Вот это беда, вот это беда…
Перехватив злобный взгляд Василия, старик развернулся и ушёл в свою хату. Здесь люди не любили указывать другим, как жить и что делать. А Митрич и вовсе считался трусоватым мужиком. Но доля правды в его словах всё же была. Марфа приветливо улыбнулась, подошла к мужу и спросила:
— Помощь какая-то нужна, милый?
— Нет, — выдохнул Василий. — Тут работы — мама не горюй. Как она вообще на нём до нашей деревни доехала?
— Чёрная магия, не иначе, — ответила жена, и они оба рассмеялись.
— Ну, магия или нет, а буксировать во двор придётся, — махнул рукой муж. — Сейчас если плотно засяду, да детали закажу, то завтра всё готово будет. И к вечеру её выпроводим.
— А за ящиками когда поедешь? — спросила Марфа. Своей хозяйственностью она полностью повторяла тёщу, которую он не застал. У той, говорят, хватка в делах была идеальной.
— Там с прошлого раза немного осталось, — махнул рукой Васька. — Я же в теплицы заходил, не так много там снимать…
— Так это ведь пластиковые ящики! — сказала Марфа, и муж улыбнулся. Всё-таки повезло ему с женой: с такой бережливой и хваткой женщиной они точно сыну хату построят.
Вдвоём они с трудом закрепили старый мотоцикл на трактор: переднее колесо Вася надёжно прикрепил к раме, а заднее — ехало по земле. Потом вдвоём забрались в кабину — и поехали домой. Конечно, идти тут было всего десять минут, но Марфе было так приятно провести чуть больше времени со своим суженым.
— Слушай, Марфуша, — сказал он, взяв её за руку. — Я её тарахтелку к утру починю. Переночует, а утром — на все четыре стороны. От неё у нас в доме только лишний шум. Заставила меня сюда с поля лететь…
— Не волнуйся, Васенька, — нежно ответила жена. — Не надо так близко к сердцу принимать. Конечно, скучает твоя мать по сыну своему. И женщина она неплохая. Только уж больно порядки любит наводить.
В муже она души не чаяла. И как только они приближались друг к другу, её сердце тут же наполнялось какой-то теплотой, нежностью и ощущением счастья. С этим неземным чувством они мгновенно оказались в родном дворе. Отцепили мотоцикл от трактора и вдвоём откатили его к гаражу.
Здесь у Василия царил идеальный порядок. Гараж ему тоже достался, вместе со всем приданым, но мужчина довёл рабочее место до совершенства. Теперь тут всюду был свет, аккуратные верстаки, а каждая деталь знала своё место. Хозяйка посмотрела на это царство винтиков и гаек и решила супругу не мешать. Через минуту она уже была в сенях. После времени, проведенного с мужем, на душе у неё стало очень хорошо — даже хотелось петь.
Марфа подумала, что со свекровью просто нужно как следует поговорить — всё обсудить и объяснить. И она обязательно пойдёт навстречу, ведь Васильевна — женщина толковая, образованная. В доме хозяйку встретила подозрительная тишина. И какой-то странный запах, будто кто-то с усердием мыл и перемывал полы. А когда Марфа зашла в свою любимую спальню, то, что она увидела, буквально лишило её дара речи…
Интересно ваше мнение, а лучшее поощрение — лайк и подписка))