— Эмм, прости, это, наверное, из-за меня, — виновато пробубнил мой одноклассник, переминаясь с ноги на ногу.
— Нет, Егор, просто сегодня не мой день, — наконец, подняла я на Уткина взгляд. — Ты что-то хотел?
— Хотел предупредить, что завтра у вас по физике будет контрольная по теме, которую в нашей школе почему-то проигнорировали. У нас она в пятницу была, и мне еле удалось вытянуть ее на четыре.
— Ты? На четыре? — ошарашено уставилась я на щупленького парня, который под моим взглядом тут же смущённо поправил очки. — Не может быть.
Если уж наш вундеркинд написал ее на четыре, то мне даже пыхтеть нет смысла.
— Да. Я пытался изучить ее самостоятельно, но, увы, не успел как следует в ней разобраться.
— Я поняла. Спасибо, Егор!
За разговорами наша очередь заметно подтаяла, и когда мы оказались почти у самого аппарата, одноклассник неожиданно спросил:
— А твой парень… Вы что расстались?
— Что? — оторопело подняла глаза, почему-то догадываясь о ком в данный момент идет речь. — Какой парень?
— Ну, тот, перед которым ты в тот раз меня… Ну это… — замялся Егор, а потом сердито ответил. — Который меня Шуриком называл.
— А с чего ты взял, что он мой парень?
— Разве нет? В тот раз в кабинете самоподготовки вы вдвоем… Мне показалось… — заметив мои сведенные хмуро брови, пожал плечами и продолжил в другом направлении. — Просто я видел, как он каждое утро носил тебе кофе, а сегодня ты стоишь в очереди, а он… — кивнул подбородком куда-то в сторону, и я, устремив взгляд в указанном направлении, так и прикипела.
Шолохов смеялся и что-то оживленно обсуждал с какой-то незнакомой девчонкой из нового отряда. Его рука расслабленно лежала у неё на плече, и в этот момент он вдруг тоже повернул голову и заметил меня. Наши взгляды переплелись, и на какую-то секунду… На какой-то короткий миг улыбка с его лица сползла, приглушив в моей груди биение сердца. Или оно совсем остановилось. Но потом с утроенной силой больно врезалось в рёбра, когда он просто отвернулся, вновь переключив своё внимание на другую.
Держи себя в руках, Леденцова!
И нечего так на них смотреть!
Этот самовлюблённый болван точно не заслуживает моих нервов.
Чёрствый сноб! Сухарь! Затвердевшая глина, из которой уже ничего не слепить.
— Кажется, сейчас опять влезет без очереди, — через какое-то время вновь отозвался мой одноклассник, про которого я успела забыть.
И мой взгляд опять против воли притянулся к проклятому мажору, который теперь уверенно двигался в нашу сторону.
В тот момент, когда мы заметили его приближение, передо мной оставался всего один человек, поэтому я даже вся натянулась, и не думая уступать своё место в очереди этому наглецу.
Но все мои опасения оказались напрасны.
Он всего лишь прошёлся по мне ещё раз беглым, скучающим взглядом и встал, как положено, в самый конец очереди.
Вот это что-то новенькое.
По-моему, у меня даже челюсть отпала, потому что раньше Шолохов никогда не соблюдал местные правила. И это, действительно, было почти нереально увидеть его прежде в роли замыкающего.
— Алис, твоя очередь, — проинформировал одноклассник, когда кофейный аппарат оказался свободен.
Я кивнула и поспешно нажала нужную кнопку, забыв поставить в аппарат свою чашку, и все брызги коричневой жидкости тут же полетели в разные стороны, оставляя уродские пятна на моем белом джемпере.
— Проклятье! — Я почти застонала, притопнув ногой, а Егор только развёл руки в стороны и, скривив губы, спокойно подытожил:
— Да, Леденцова! Сегодня точно не твой день.
***
В хореографическом зале настроение сразу же улучшилось, там я полностью отдала себя танцу и пропустила все свои эмоции через тело. Танцы всегда лучше всего отражали мое состояние, избавляли от депрессии и помогали привести мысли в порядок. Некоторым, чтобы облегчить своё состояние, необходимо выговориться, а мне достаточно станцевать. Таким способом я лучше выражаю свои эмоции.
Так мне становится легче. Значительно легче.
Музыка для тренировок в моем плей листе чаще была плавной и спокойной, я медленно выводила каждое движение, оттачивая гибкость, технику и артистизм. Но сегодня мои движения никак не совпадали с характером песни. Сегодня я танцевала под собственную мелодию, которую исполняла душа. Двигалась резко и быстро, наполняя танец множеством прыжков и сложными вращениями. И только когда полностью избавилась от тяжелого груза, мешающего мне вспорхнуть и совершить полет, я вышла на заключительный и высочайший прыжок в шпагате.
Грудь высоко вздымалась, тело вибрировало от приятной усталости, а я глупо улыбалась, получив безграничное удовольствие от танца. И только чьи-то громкие аплодисменты со стороны заставили меня спуститься с небес в серую реальность.
Быстро обернувшись, заметила на лавочке у входа педагога по хореографии, которая широко улыбалась и громко хлопала в ладоши:
— Мое браво! Просто великолепно, — встала со скамейки и взяла в руки какой-то блокнот. — Напомни, как тебя зовут?
— Алиса, — растерянно ответила, тяжело дыша, и уверенней повторила. — Алиса Леденцова.
— Так что же ты, Алиса Леденцова, своё мастерство на отборе не продемонстрировала? Мне нужны такие способные девочки. Я тут долго за тобой наблюдала, ты настолько погрузилась в танец, что даже не заметила моего присутствия. Это, правда, высокая планка для этого лагеря. Но, если ты не против, я, пожалуй, озвучу тебе несколько замечаний, которые, как профессионалу, мне бросились в глаза.
Конечно, я была не против. Мне, как и любому спортсмену, просто необходимы корректировки и объективная оценка со стороны, поэтому я лишь кивнула и приготовилась внимательно слушать.
— Ты забываешь дышать и плохо приземляешься в позицию. Прости, но эта музыка совсем не подходит к твоему настроению, ты не подстраиваешься под неё. У тебя внутри сейчас совершенно другие эмоции. Не зажимай их в себе. Раскройся, покажи то, что ты чувствуешь.
— А разве важно, какое у тебя настроение? — спросила и устало опустилась на лавку, чтобы снять пуанты. — Когда балерины выходят на сцену, они же не выбирают музыку, под которую им танцевать.
— Ты права, репертуар они не выбирают, но перед тем, как выйти на сцену, они долго тренируются и узнают настроение самого спектакля, который показывают. Балерины все свои эмоции всегда оставляют за кулисами, на сцене они проживают только жизнь героя, и показывают только его чувства. И если ты не поймёшь, что чувствует герой, то и правильно передать зрителю его настроение вряд ли удастся. — попыталась объяснить Инна Олеговна. — Важно прочувствовать именно настроение песни, иначе даже при хорошей технике, это будет просто набор хорошо-отточенных движений, а не полноценный танец.
Я внимательно посмотрела на хореографа, секунду помолчала, а потом кивнула, соглашаясь с каждым ее словом:
— Я вас поняла.
— Жду тебя завтра на тренировку, Алиса, — она записала что-то в блокнот и уверенно развернулась к выходу, даже не дожидаясь моего ответа.
— Извините, но я не приду, — бросила ей в след, и поражённая преподавательница остановилась. Посмотрела на меня вопросительным взглядом, отчего я виновато добавила. — Я уже хожу на волейбол.
— Ты меня не поняла, — закачала головой педагог и серьезно пояснила, — Я приглашаю тебя на индивидуальную тренировку. Твой уровень гораздо выше девочек из основной группы.
* * *
Всю ночь я штудировала учебники и конспекты по физике, пытаясь хоть что-то понять по теме предстоящей контрольной работы. Но, честное слово, лучше бы спала. Мало того, что в голове все равно не отложилось ни грамма нужной информации, ещё и вторая ночь без сна отрицательно сказалась на моей собранности.
Как итог — опоздала на урок, потому что после завтрака пришлось бежать обратно в комнату за учебными принадлежностями.— Извините за опоздание, Виктор Павлович. Разрешите войти?
Седовласый мужчина поднял глаза от журнала и взглянул на меня строгим, изучающим взглядом.
— Леденцова? — посмотрел на часы, которые висели прямо над доской и ещё уже свёл свои кустистые брови. — Урок начался уже семь минут назад, потрудитесь объяснить, почему вы опоздали?
Я молча уткнула взгляд в полосатый галстук преподавателя и, неловко переминаясь с ноги на ногу, виновато закусила губы.
— Я вас спрашиваю, — ещё раз потребовал от меня ответ.
— Простите, так вышло.
— Как вышло, Алиса? Между прочим, ваш отряд в данный момент пишет контрольную работу, а где гуляете вы?
Я снова не нашлась с ответом, по-прежнему не решаясь посмотреть в глаза физику и отвлеклась только на настойчивый звук щёлкающей ручки откуда-то с последних парт.
— Ладно, Леденцова, садитесь! — устало выдохнул Виктор Павлович, махнув рукой в сторону парт, и я резво припустила на свободное место, крепко прижимая рюкзак к груди. — Все задачи написаны на доске, подготовьте двойной листок и решайте второй вариант. И имейте в виду, ваша оценка за эту контрольную уже точно будет на бал ниже.
Я, согласившись, кивнула, села за парту и, бросив взгляд на доску, уже поняла, что оценки ниже той, что я заслуживала, получить было просто невозможно.
Учитель снова склонился над журналом и сделал в нем какую-то пометку, а я уже представила, как буду краснеть перед родителями, которые обещали приехать в ближайшую субботу на родительский день.
Безусловно я соскучилась по ним, но сейчас совсем не то время, когда я могла похвастаться своим рейтингом, в котором занимала достойное место, разве что, с конца. Когда я ехала в этот лагерь, я очень хотела, чтобы мои родители гордились мной, а не искали меня на нижних строчках среди всех отстающих. Моя успеваемость по точным наукам всегда оставляла желать лучшего, несмотря на то, что моя мама в школе преподавала математику и была одним из лучших педагогов в городе. И сейчас я усиленно заставляла свой мозг работать, чтобы не упасть перед ней в грязь лицом. Хорошая оценка за эту контрольную была бы очень даже кстати, но выше головы, как известно, прыгнуть невозможно.
До конца урока оставалось каких-то десять минут, а на моем листочке появился только текст с заданием и моя фамилия в уголочке. Печально вздохнув, уже смирилась с тем, что двойка мне обеспечена и устало бросила ручку на стол, привлекая к себе внимание соседних парт. Но все быстро отвернулись, продолжив царапать ручкой по тетрадному листку, чтобы успеть до конца урока записать решение. И только один взгляд, кажется, не прекратил прожигать мой затылок, заставляя даже волосы на голове шевелиться. А может, мне просто этого хотелось. Я уже привыкла чувствовать на себе взгляд Артема и думала, что уже никогда ни с чем не спутаю это ощущение, когда в затылок, словно впивается тысяча маленьких иголок, а сердце тут же откликается, совершив фуэте.
Я уговаривала себя не оборачиваться всеми возможными силами, но какое-то чудовищное любопытство взяло вверх, и я осторожно повернула голову, чтобы бросить взгляд на последнюю парту, за которой, вытянув под столом свои ноги, сидел Артем.
И не удивительно, что ему на меня было совершенно плевать. Он сложил руки на парте и, уткнувшись в них лицом, беспечно ожидал звонка. Видимо, двойка в нашем отряде за эту контрольную обеспечена была не только мне.
Урок закончился, и все ломанулись сдавать свои работы. Кто-то очень неосторожно столкнулся возле меня, завалившись с руками на парту, и мой пустой листочек вместе с ручкой посыпались в самый проход, где ещё суетились ребята.
Не знаю, почему я так испугалась, что на мою очень трудоёмкую контрольную работу кто-то наступит, но я так резко бросилась поднимать ее с пола, что нелепо запнулась об ножку парты и позорно растянулась в проходе.
Кто-то засмеялся во весь голос, кто-то просто прыскал смехом, но по-настоящему стыдно стало только тогда, когда я краем глаза заметила рядом с собой знакомые кроссовки с известным логотипом.
Медленно поднялась и скользнула взглядом выше по крепкой мужской фигуре, лишь на секунду схлестнувшись с колючим стальным взглядом Шолохова. Щеки тут же охватило каким-то адским пламенем, я словно провалилась в преисподнюю, сгорая от позора и ругая себя всеми бранными словами за свою неуклюжесть.
Боже, ну почему я нырнула именно к этому гаду в ноги? Но, кстати, нужно отдать Шолохову должное, его даже не улыбнуло мое нелепое падание, в отличие от остальных.
Конечно же, необходимость поднять этот бесполезный листок тут же отсеклась. Едва справляясь с нервным термором, взяла со стула рюкзак и уже готова была самоустраниться, как его широкая смуглая ладонь припечатала мой грязный пустой листок к парте у меня перед самым носом. Я даже вздрогнула от неожиданности и почувствовала, как в груди провернулось что-то колючее и очень горячее. Из легких куда-то делся весь воздух, а тело сковало каменным напряжением, и только командный тон преподавателя вывел меня из этого ступора.
— Леденцова и Шолохов, — простучал ручкой по столу. — Я только вас жду! Сдаем работы и покидаем аудиторию, мне нужно запирать кабинет.
— Секунду, Виктор Павлович, — прозвучал рядом со мной сухой голос Артема и он, сняв с плеча рюкзак, плюхнулся на соседнюю парту, положив перед собой листок с объемной контрольной работой. — Я забыл подписать.
А я подхватила с парты свой грязных листок, смяла его в кулак и, когда учитель отвернулся к окну, что-то внимательно перебирая в своём кожаном портфеле, я просто молча и незаметно выскользнула из класса, смирившись с тем, что рейтинг свой я все-таки уронила.
* * *
— Раз, два, три, поворот! Раз, два, три…. Отлично. Давай ещё десять ровненьких, хорошеньких пируэтов с возвратом в позицию.
Тренировка сегодня была не совсем обычной. Инна Олеговна предложила мне выступить в субботу на концерте, на котором будет присутствовать весь лагерь со своими родителями. От каждого отряда требовалось по два номера, и я с радостью согласилась. Мама с папой будут просто счастливы, если я в этот день буду выступать в «Энштейне» для них, поэтому сегодня на тренировке я прикладывала по максимум усилий, подбирая движения под музыку и отрабатывая технику. Наш преподаватель по танцам оказалась очень требовательной и в меру строгой женщиной. Она так же, как и я, получала удовольствие от того, чем занимается, а для меня это одно из основных качеств хорошего тренера.
— На сегодня закончим, Алиса, завтра после уроков продолжим. Если ты, конечно, не передумала.
— Что вы, — сквозь усталость закачала головой. — Нет, конечно!
Я поблагодарила педагога за тренировку и села на скамейку, чтобы развязать пуанты, а когда оказалась в зале одна чуть ли не подпрыгнула, услышав в тишине мусжской голос:
— Неплохо двигаешься!
Глеб Стогов стоял у самого выхода, скрестив ноги и облокотившись плечом на дверной проем. Конечно я удивилась, увидев его в зале хореографии, но виду не подала. Подхватила за лямки свои балетные туфли и подошла к нему ближе.
— Что? Тоже увлекаешься танцами? — усмехнувшись, спросила.
— О, нет, — он засмеялся, а потом добавил. — Танцы — это, конечно, хорошо, но прыгать на сцене в колготках… — скривился, толкнувшись от стены. — Ни один нормальный пацан не станет этого делать добровольно. Мне как-то по душе водная стихия.
— Интересно! Тогда почему ты сейчас в зале хореографии, а не в бассейне?
— Ну, тебе как? Честно?
— Хотелось бы.
— Вообще-то я заблудился, — пожал плечами и склонил голову на бок. — Я просто первый раз в этом корпусе, не покажешь дорогу?
Я улыбнулась, глядя на новенького, и кивнула.
— Сейчас только на ноги что-нибудь надену. Подождёшь?
Глеб поднял ладони к верху и вышел из зала, а я быстро подбежала к своему шкафчику, забросила пуанты и сунула ноги в привычные балетки.
Зал хореографии находился не так далеко от бассейна, на одном этаже, но эти коридоры в спортивном корпусе, правда, были похожи на сложный лабиринт, в котором могли заблудиться не только новенькие. Но я уже здесь ориентировалась неплохо, поэтому быстро доставила Глеба в нужное место. После дискотеки мы так и не общались, а сейчас у нас как-то легко получался диалог, но после того, когда я спросила причину их драки с Артёмом, он вновь стал серьёзным и резко перевёл разговор на другую тему:
Продолжение следует...
Контент взят из интернета
Автор книга Бокарева Мария