В 1929 году Ригу посетил известный журналист русской эмиграции Андрей Седых, издавший позднее в Париже книгу «Там, где была Россия», в которой, в числе прочего, он воздал должное и Московскому форштадту: «А за каналами начинается Московский форштадт. Тут вы чувствуете себя совсем в России. Мостовые вымощены крупным булыжником, пролётка безжалостно подпрыгивает, вас бросает из стороны в сторону. По обеим сторонам Большой Московской лепятся одноэтажные деревянные домики с флигелями, с крылечками и александровскими колоннами. Деревянные ставни откинуты на крючки, на окнах белоснежные занавески, герань, бесчисленные горшки с цветами и клетки с канарейками. В этих домах живёт мелкое рижское купечество, бывшие чиновники, вдовы, сдающие комнаты внаём, „с утренним самоваром“; комнаты здесь огромные, в три–четыре окна, тщательно выбелены, уставлены кадками с фикусами, столиками с семейными альбомами в плюшевых переплётах.
В подворотнях девушки лущат семечки, у колониальной лавки Парамонова какой–то паренёк перебирает трёхрядную гармонь и в такт себе подстукивает подковами.
Колониальная лавка набита товаром. У дверей выставлены бочки с малосольными огурцами, с копчёным угрём, рижской селёдкой. А за прилавком вы найдёте лососину, которой гордится Рига, кильки, шпроты, водку, баранки,
пряники. У дверей стоит бородатый мужчина в рубахе навыпуск и серебряной цепью через живот — должно быть, сам хозяин, господин Парамонов.
Время к вечеру — не сходить ли попариться в баньку? Банька здесь же, в двух шагах, и не одна, а несколько. В баньке дадут гостю настоящую мочалку, кусок марсельского мыла и веничек, а по желанию поставят пиявки или банки.
А после баньки можно зайти в трактир — в „Якорь“ или „Волгу“, закусить свежим огурчиком, выпить чаю с малиновым вареньем…»
В довоенной Риге имя ресторатора Дмитрия Ивановича Тарасова имело особый вес и значение. Каждый, кто знал толк в хорошей русской кухне, непременно считал своим долгом время от времени посещать его трактир «Волга», слава которого гремела далеко за пределами Латвии. И хотя находилось это заведение не в самом престижном уголке города — на углу Московской и Мельничной улиц в Московском предместье, знающие люди зачастую предпочитали его фирменную рыбную солянку изысканным блюдам самых
модных рижских ресторанов.
Популярность «тарасовской» солянки была столь велика, что записываться на неё требовалось заранее. Известные деятели культуры русского зарубежья, артисты, писатели, музыканты, учёные, посещая Ригу проездом из Берлина, Парижа или Лондона, полагали для себя приятной необходимостью обязательно посетить трактир Тарасова, чтобы там «отведать соляночку».
В старых поваренных книгах это блюдо величали двояко: солянка, или селянка, и никто не докажет теперь, который из двух вариантов есть единственно правильный.
Но разве настолько сильно зависит вкус кушанья от его названия?! Гораздо важнее здесь умение хорошо его приготовить, а повара у Тарасова были отменные, и следовали они непреложному правилу — знаменитая солянка готовилась из трёх видов свежепойманной рыбы — лосося, судака и угря. Остальное — тайна, покрытая мраком…
Журналист и педагог Генрих Гроссен вспоминал, как он, А.М.Фокин (брат известного хореографа Михаила Фокина и супруг руководительницы балетной школы А.Фёдоровой), П.Мельников (бывший режиссёр Мариинского театра), П.Пильский (знаменитый русский литературный критик), А.Риттер (известный театральный меценат) составили т. н. «Содружество доброй надежды» и раз в месяц собирались у кого–нибудь, но чаще всего — в трактире «Волга» для
дружеских посиделок. Вот что пишет почтеннейший Генрих Иванович по поводу одной из таких встреч: «У него [Д.И.Тарасова] для почётных гостей, а почётным гостем был каждый русский, заказавший заранее селянку, — отводилась особая комната, где за буфетом восседала жена хозяина, типа малявинских баб, румяная, с розовыми щёчками, и разливала в стаканы чай из чайников с красными розами. А когда половой подавал дымящуюся в белой суповой миске селянку, то он произносил одну и ту же заученную фразу: „Кушайте на здоровье, Фёдор Иванович очень жаловали эту селяночку!“ К нашему столу подходила сама Тарасова и добавляла к словам полового: „Селянка, изготовленная по вашему рецепту, Александр Михайлович, пожалуй, не хуже Шаляпинской…“ — „Лучше, дорогуша, лучше: по Фединому рецепту хоть и нежнее, да приятной остроты меньше, я–то его рецепт знаю!“ — смеялся наш изысканный гастроном, он в ресторанах „командовал парадом“…
…Приоткрылась дверь в биллиардную, откуда показалась курчавая голова извозчика, который делал знаки Фокину; тот поднялся и вышел…
Вернулся Фокин:
— Только что сыграл в биллиардной партию с извозчиком Петуновым: проиграл ему пару пива… Люблю… Здесь самое русское место… „Волга“ — имя–то какое русское!.. Ну, дорогие, засиделись, а мне пора в балетную студию…».
Имелось в трактире помещение, где литераторы и артисты без церемоний резались с извозчиками в бильярд. Во дворе «парковались» пролётки, подвозившие гостей. Официально трактир Д.И.Тарасова считался «чайной» и не имел права подавать алкогольные напитки, потому, когда большой шумной
компанией сюда в полном составе прибывала редакция газеты «Сегодня», то «акулам пера» подносили большие цветастые чайники самого трогательного вида. И только свои знали, что вместо чая там — отличный коньяк.
Заглядывал к Тарасову во время своих рижских гастролей и великий русский певец Фёдор Иванович Шаляпин.
Вот что пишет по этому поводу историк культуры и поэт Сергей Журавлёв:
«Бывая в Риге, Шаляпин наведывался в трактир „Волга“ отведать селянку у Тарасова. Радовался ржаному подовому хлебу, солёным огурчикам, едал поросёнка под хреном.
Искренно сокрушался: „Этакие прелести! Там–то, в Париже, нет. Договорюсь в Риге с одним пекарем, пусть хоть раз в две недели присылают мне хлеб в Париж… “ И добавлял: „Да, есть ещё в Риге русский дух. Любят здесь русскую песню. Рига — это близко от России“.
Шаляпин в трактире „Волга“ обедал с режиссёром П.И.Мельниковым.
— Вот, Пётр Иванович, — обращается певец к старому знакомому. — Сколько в Париже живу, по заграницам разъезжаю, а всё чего–то не хватает…
— Знаю, Фёдорываныч, чего вам не хватает. Для полной иллюзии — тарелочки селянки, поросёночка под хреном да водочки в запотевшем графинчике, да огурчиков солёненьких с тёплым рижским хлебушком… И никаких Америк вам не надо.
— Вы, Пётр Иванович, хорошо моё сердце знаете… Ещё с Частной оперы с вами знакомы.
— И сердце, и желудок, — довольно усмехается известный гурман и тамада в весёлых застольях Мельников. — А для сердца вам, Фёдорываныч, песню надо. Вот покушаете, водочки выпьете — и наверняка „Дубинушку“ запоёте.
Знаю я Шляпушу, давно знаю… Вон сколько народу на улице собралось, все песню ждут.
— Ну уж это дудки! — насупился Шаляпин. — Не те мои годы, чтобы в трактире песни распевать…
— Да вы не спорьте, Фёдорываныч, — примиряющим тоном уговаривает Мельников. — Лучше разговеться да разогреться… Ну, давайте по первой, для аппетита…
Обед в разгаре. А через полчаса и „партер“ в „Волге“, и „галёрка“ за окном на улице в полном восторге — не напрасно ждали! — из открытых дверей русского трактира широко льётся прекрасный бас. Шаляпин поёт «Дубинушку»…
Опытный режиссёр П.И.Мельников и на сей раз не оплошал, всё устроил для благодарных слушателей Московского форштадта — Москачки.
На улице он даёт ценный совет дорогому „Шляпуше“:
— А рижский хлеб, Фёдорываныч, в Париж авиопосылками отправлять можно. Вы только Тарасову, хозяину трактира, денежку оставьте, он всё наладит. Вот только с селянкой неувязка — пока до Парижа доберётся, вкус не тот будет. Лучше уж сами к нам в Ригу чаще наезжайте. Угостим на славу! Иллюзия России будет полная!»
Рига -- третий по значению промышленный центр Российской империи