— Нина, успокойтесь. Мы сделаем всё возможное, — медсестра положила руку на её плечо, пытаясь её утешить. — Главное — сохранять спокойствие
Когда подошёл срок, Нина поняла, что её страхи не были напрасными. Всё оказалось сложнее, чем она могла себе представить. Из-за слабости организма и постоянных недомоганий, схватки были болезненными и нерегулярными. Врачи вскоре заметили, что сердцебиение ребёнка стало падать. В палате стали часто появляться медсестры и врачи, обменивались короткими, тревожными фразами, которые только усиливали панику Нины.
— Доктор, что-то не так? — спросила она, с трудом сдерживая слёзы.
Врач повернулся к Нине с серьёзным лицом.
— Сердцебиение у ребёнка нестабильное. Мы будем наблюдать, но, возможно, придётся принимать экстренные меры, — ответил он, стараясь говорить спокойно, но тревога в его голосе была очевидна.
— Что... что вы имеете в виду? — Нина начала дышать быстрее, чувство страха охватило её.
— Нина, успокойтесь. Мы сделаем всё возможное, — медсестра положила руку на её плечо, пытаясь её утешить. — Главное — сохранять спокойствие.
Состояние Нины стремительно ухудшалось. В какой-то момент ей показалось, что она теряет сознание, и в эти минуты перед глазами пронеслись образы её жизни, страхи и сомнения, которые мучили её последние месяцы. Нина думала о ребёнке, о том, как она будет заботиться о нём, если у неё самой не хватает сил. Беспокойство за него пронзило её сердце.
— Доктор, спасите моего сына... — прошептала она, едва удерживая сознание.
Врачи приняли решение сделать экстренное кесарево сечение. Вся ситуация развивалась слишком быстро, и Нина едва осознавала, что происходит. Врачи спешно обсуждали детали, анестезиолог ввёл ей наркоз. Нина почувствовала, как её сознание постепенно затуманивается, тревога отступает, уступая место глубокой усталости.
— Всё будет хорошо, Нина, — сказал врач, склонившись над ней, прежде чем она окончательно погрузилась в сон.
Когда Нина очнулась, её разум ещё был затуманен. С трудом понимая, что происходит, она попыталась сосредоточиться на словах врачей, стоящих рядом.
— Доктор, что с ним? — спросила она, пытаясь поднять голову, но сил не было.
— У вашего сына гипоксия, — кратко ответил врач. — Мы должны действовать быстро, он отправляется в реанимацию.
— Я могу его увидеть? — голос Нины дрожал, в её глазах стояли слёзы.
— Сейчас это невозможно, — врач повернулся к медсестре. — Отвезите её в палату.
Когда Нину привезли в палату, она лежала, глядя в потолок, чувствуя внутри пустоту. Её сына не было рядом, и сердце разрывалось от тревоги. Она пыталась подняться с постели, но тело не слушалось, боль пронзала каждое движение. Слёзы катились по щекам, и никто не мог сказать ей, как всё закончится.
Каждый день врачи заходили в палату, рассказывая о состоянии Алёшки, но слова "стабильно тяжёлое" не приносили утешения. Нина мучительно ждала, когда ей наконец разрешат подойти к сыну, чтобы хотя бы увидеть его, прикоснуться к нему. Но дни тянулись бесконечно, и каждый раз она слышала, что нужно ещё немного подождать.
— Когда я смогу его увидеть? — снова и снова спрашивала Нина врачей, входящих в её палату.
— Нина, нам нужно быть осторожными. Его состояние пока нестабильно. Мы сообщим вам, когда придёт время, — врач старался быть вежливым, но его слова звучали как приговор.
Сергей тем временем не находил себе места дома. Он ежедневно приходил к роддому, нервно курил во дворе, ожидая вестей от врачей. Каждый раз, когда он звонил в отделение, его голос дрожал от волнения.
— Доктор, как Нина Белова? Как наш сын? — голос Сергея звучал с тревогой.
— Состояние Нины Беловой стабилизировалось, — говорил дежурный врач. — Но ребёнок пока в тяжёлом состоянии. Мы делаем всё возможное, но сейчас вам лучше дать ей отдохнуть и вернуться домой.
— Я не могу... я должен быть здесь, — Сергей упрямо стоял на своём.
— Мы понимаем ваше беспокойство, но поверьте, сейчас вам нужно довериться нам. Ваши жена и ребёнок под нашим контролем.
Прошла неделя. Для Нины эти дни слились в одно бесконечное ожидание. Ей разрешили впервые подойти к сыну только на седьмой день. Когда она увидела его крошечное тельце, окружённое трубками и проводами, её сердце сжалось от боли и тревоги. Но в тот момент, когда она коснулась его маленькой руки, в ней проснулась решимость.
— Ты справишься, Алёшка, — прошептала Нина, смотря на своего сына. — Мы справимся вместе.
Врач, который был рядом, кивнул ей с одобрением.
— Нина, вы большая молодец, — сказал он. — Мы видим прогресс. Если всё пойдёт хорошо, скоро вы сможете его покормить.
Ещё через несколько дней Нине наконец принесли Алёшку на кормление. Она с замиранием сердца взяла его на руки, чувствуя, как его крошечные пальчики обхватывают её. Его кожа была нежной и тёплой, и Нина осторожно коснулась его щёчки, вдыхая его едва уловимый запах.
— Привет, мой родной, — прошептала она, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. — Я так долго ждала этого момента.
Нина почувствовала, как слёзы текут по её лицу. Это были слёзы облегчения, радости и, возможно, страха. Она прижала его к себе, словно боясь, что этот момент может исчезнуть.
Сергей, который вошёл в палату, увидел эту сцену и на мгновение остановился, потрясённый увиденным. Его сын был здесь, в руках у Нины, и всё, что он чувствовал за эти дни, смешалось в одно: тревогу, любовь, облегчение.
— Вот и наш герой, — сказал он тихо, чтобы не нарушить этот момент. Нина подняла на него глаза, в которых сияли слёзы.
— Серёжа, посмотри... он такой красивый, — прошептала она, и Сергей подошёл ближе, осторожно обняв их обоих.
Продолжение здесь