- Ох, Вера Павловна, забота теперь.
- Ты к ней не езди. Сплела я тебе оберег, и не смейся. Положи в карман и носи с собой. Мне так легче, уважь старушку. А вот узнай-ка, откуда прибыла, кто такая. Пробей по базам.
- Сейчас заеду к Федьке, поговорю, вразумлю, да и заеду в одно место, узнаю.
- Федька пить перестанет, он уже переболел душевно, но твой разговор будет к месту. Намекни, что Танька от него уйдет, если она не перестанет. И ребенок будет расти без отца.
- ребенок?
- Она беременная.
- Понял, спасибо, Вера Павловна. Как узнаю – сообщу по секрету.
- Буду ждать
Павел помотался, заехал к знакомому, глянул одним взглядом, кто приехал, кто зарегистрировался по месту жительства.
Позвонил он из машины:
- Вера Павловна, заселились двое – бабушка и внучка, Серафима – это бабушка, Станислава – ее внучка. Говорят, видели ее, на редкость непривлекательная особа. Прилетели издалека, почти без вещей.
- Спасибо, Павлик. Значит, за травами ко мне явятся. И разузнаю я в том городе, чего это они рванул в глушь. Может, натворили чего, так информация лишней не будет.
Вера Павловна задумчиво перебрала травы.
- Продам им, когда придут, но отдам слабые.
Она отобрала травы, отложила, считая, что ко всему надо быть готовой.
- Я бы и не продавала им, но тогда я нарушу своё призвание – травы ведь для всех: и для добрых, и для злых. Эхх, как не хочется с такими общаться. А она придет ко мне. Интересно на внучку посмотреть. Да, кот?
Станислава с бабушкой вышли из самолета.
- Мы посмотрим город? – с интересом спросила, оглядываясь по сторонам, Стася.
- Нет, у нас нет времени.
- Ну бабуууля, тут так классно.
Серафима подвела его к стеклянной витрине:
- Видишь себя? Хочешь вечно такой остаться?
Стася стояла и глотала слезы.
- Не хочу.
— Значит, едем в наш дом. И, кстати, только ты сама виновата в том, что произошло. Зазналась, забыла, чему я тебя учила. Наглость, вседозволенность, никакой осторожности. Теперь ни дара, ни внешности.
- Я не знала, что там сильная ведьма.
- Проверять не пробовала? Территория незнакомая, зачем нападать начал?
Стася подавленно молчала.
Да, жизнь была феерично прекрасна. Ни одной проблемы, а если и появлялась, бабушка тут же ее решала. Травами и наговорами можно было любого убрать с пути. И Станислава вертела мужчинами и женщинами, делала только то, что ей хотелось. В какой-то момент она поверила в свою неотразимость, избранность. А бухтение бабушки стали восприниматься как фон, надоедливый и ненужный. Реальность была страшна, в один миг она потеряла все. Бабушка при этом не жалела и не успокаивала, была холодна и даже зла на нее.
- Ничего, пересилим, все наладится, стану краше, чем была, силу верну, и осторожно пойду на содержание к какому-нибудь обеспеченному красавчику.
Серафима прекрасно видела, о чем мечтает Станислава, но у нее на внучку были другие планы. Она смотрела на нее как на отработанный материал, который должен дать жизнь нужному ребенку, и все. Как в свое время она избавилась от дочери, так теперь избавиться и от внучки. Привязанность и любовь – это не для них, не для темных. Стася была эгоистичная, самовлюбленная, отсутствовали принципы, высокомерна. И вот это мешало.
- Ничего, милая, и не таких обламывали. Сейчас, главное, затаиться.
В больнице день тянулся ка обычно. Варвара Ивановна зашла к девочке, осмотрела:
- Ну что Шурочка, ты поправляешься.
Девочка недоуменно хлопала глазами, а потом тихо сказала:
- Тетя, ты красивая.
- Спасибо, милая. Ты тоже.
- Я буду красивая, как мама.
- Обязательно, - сердце у Варвары сжалось – жаль малышку.
Из опеки уже связывались, родных ищут. Может, найдут. Хотя Павел отнесся скептически:
- Варя, если и есть родные, то это ничего не даст. Им и свои-то дети не нужны были, а тут внучка или родственница. Напрасная это затея.
- В детдом ведь пойдет.
- Погоди, дай ей поправиться, по твоим словам, не менее полугода будет идти восстановление.
- Ну да, хотя она быстро приходит в себя, но продержим мы ее не менее полугода.
- Вот и славно, что-то да выяснится.
- Представляешь, она не знала, что такое мультики.
- В пять лет?
- Да. Немного странное было воспитание. Ну да ладно.