Мать

Светлана открыла входную дверь. В квартире было тихо. Может он и не дома вовсе, надеялась женщина. Она подняла сумки с пола и быстро зашагала в спальню. Перед спальней она вновь опустила авоськи с продуктами вниз и быстро стала открывать один за другим все пять замков. Последний, как всегда, заедал, заставляя женщину нервничать.

- Давай же…Чтоб тебя, - проворачивая ключ, приговаривала она. Руки Светланы дрожали. Нужно успеть. Вдруг придёт.

Щелчок. Тяжелая металлическая дверь отворилась. Женщина юрко проскользнула внутрь комнаты, прихватив с пола сумки. Закрыв все пять засосов изнутри, Светлана прошла в глубь комнаты и опустилась на кровать.

Её безжизненный взгляд упал на фигурку слона. Она подарила его Серёже в первом классе. Это был необычный слон: он улыбался. Нелепая широкая улыбка на морде слона напоминала ей, как озорно смеялся Серёжа, когда был маленьким. Она так хотела его - этого позднего ребенка. С появлением Серёжи её жизнь будто озарил какой-то особенный свет. Он проникал сквозь вещи, стены, всё. Отовсюду было видно радость, которую принёс Серёжа в дом родителей, так что всё потеряло смысл кроме этого света – единственного желанного сына.

Светлана, тяжело вздохнула, снимая с плеч сиреневый платок. Она посмотрела на часы. Было около восьми. Нужно было торопиться, она это понимала. Женщина быстро выложила содержимое сумок на небольшой обеденный стол в стены. Переоделась, аккуратно сложив вещи на спинку кровати. Комната, в которой уже год жила Светлана, была довольно просторной. В ней даже был балкон, на который Светлане поставили решетки вместе с двойной металлической дверью в комнату. Раньше это была спальня – её и мужа. Она часто читала книги в этой комнате, открыв нараспашку балкон, усевшись в удобное мягкое кресло, слушая трели птиц под окном. Кресла больше не было, как и кровати, впрочем, тоже. Из всей обстановки в комнате остались лишь две прикроватные тумбочки. Теперь в них хранилась обувь. Книг тоже не было. После первой попытки поджога, она отнесла остатки (те, что особенно любила и хотела сохранить) в юношескую библиотеку на Ленина. Читать получалось только газеты.

Обстановка в комнате была аскетичной: небольшая панцирная кровать в углу у окна. Шкаф - напротив. В шкафу была одежда и некоторые ценные вещи, которые удалось сохранить. Например, телевизор. Иногда Светлана включала его, прямо так не доставая из шкафа. Иногда показывали действительно интересные фильмы. Очень хотелось включить звук, но было нельзя. С другой стороны комнаты стоял стол, на котором теперь и вертелось домашнее хозяйство Светланы. Она и гладила, и готовила, и читала, и прихорашивалась, на сколько это было возможно, за этим столом. Под столом стояла коробка с продуктами. Светлана покупала их часто понемногу, поэтому ничего не успевало портиться. Холодильника не было. Уж лучше так, чем совсем никак, думала она каждый раз допивая подкисшее молоко с утра. Зимой спасал балкон. Перемороженное, но не прокисшее – тоже можно пережить. Ещё на балконе стояло ведро. То самое. В туалет было опасно ходить. Особенно в вечернее время.

В комнате было душно. Она приоткрыла балконную дверь. Сверху доносились звуки телевизора. Она улыбнулась. От жары все окна настежь. Женщина подошла к столу, достала снизу коробку и сложила в неё картофель и свеклу из первого пакета. Затем вытащила хлеб и маленькую пластиковую баночку сметаны на стол – из второго. Желудок сразу заурчал: свежий белый хлеб со сметаной и сладким чаем. Вот оно - счастье. Добравшись до третьего пакета, женщина замерла на мгновение. Затем решительно вытащила из него несколько пачек, напоминающих приправу к еде, и аккуратно сложила их стопкой перед собой, отбросив пакет на пол.

Она покупала по семь таких пачек каждую неделю. Вот уже почти год. И всё никак не могла привыкнуть. Каждый раз вот так стыдливо и испуганно прятала глаза, чувствуя, как подступают слёзы. Но слезами было не помочь. Светлана прошла в край комнаты у двери и большим эмалированным ковшом набрала воды из фляги. Затем она вытащила плитку на середину стола, поставила на неё кастрюлю, вылила набранную в ковш воду и засыпала гречку. Когда через полчаса гречка закипела (плитка была слабая и грела плохо), она взяла одну пачку из стопки и почти полностью опустошила её в кашу. Хорошо перемешав, она прикрыла всё крышкой и оставила настаиваться. В комнате было нечем дышать, она вышла на балкон и какое-то время там стояла, разглядывая окна дома напротив, наблюдая за домашней рутиной семей из-за укрытия темноты и решётки.

К тому моменту как она доела несколько кусков хлеба со сметаной и выпила стакан вчерашнего холодного чая, каша дошла. Женщина сняла кастрюлю с плитки и поставила её на пол, возле двери. Там стояла стопка пластиковых тарелок. Она взяла одну и наложила до краёв гречневой каши – в кастрюле ничего не осталось. Светлана поставила кастрюлю рядом со стопкой и понялась с колен.

Женщина замерла. В доме по-прежнему была тишина. Никого. Она вплотную приблизилась к двери, внимательно посмотрела в глазок. Можно, подумала она.

Один за другим все пять засовов отворились. В небольшую щель дверного проёма худая женская рука протолкнула пластиковую тарелку с гречневой кашей. Аппетитный запах стал расползаться по комнатам, которые раньше были её домом.

- Господи, когда же это кончится? – поднимая голову вверх, обратилась она к богу, которого было не видно на потолке.

Закрыв двойную металлическую дверь и потушив свет, Светлана рухнула на панцирную кровать. Металлическая сетка под матрасом обняла измученное, усталое тело женщины. Она полежала так какое-то время, а затем провалилась в сон. Сверху доносились звуки соседского телевизора.

В пять тридцать часов раздался будильник. Светлана собралась на работу, доела сметану и уже собралась на выход. Но опомнилась – забыла ведро на балконе. Соседи и так на неё косо смотрели, не стоит давать повод лишний раз. Она повесила дамскую сумку на плечо и взяла ведро.

Открыв дверь, она обнаружила, что тарелки с кашей под дверями не было.

«И слава богу» - подумала она и спешно закрыла за собой своё неприступное убежище.

День на работе прошёл обычно. Светлана работала в одной организации уже много лет. Работу знала хорошо. Коллектив тоже. Многие поддержали её добрым словом, когда муж ушёл, а потом и уехал в другой город. Куда – она по сей день и не знала сама. Вестей от него не было. Про сына не спрашивали. Она не любила говорить о личном, поэтому всегда переводила разговор в «сады-огороды». Благо дачи были у многих. После обеда женская часть коллектива как обычно устроилась пить чай и обсуждать несправедливость графика отпусков. В это время зазвонил телефон. Дело для архива редкое. Коллега пригласила Светлану ответить.

- Меня? – удивилась она.

- Тебя, тебя – закивала улыбчивая женщина средних лет.

Светлана взяла трубку. Желудок связало узлом. Что на этот раз, повторяла она про себя.

- Ало. Да. Я. Да. Когда. Это точно – на последнем слове она опустилась на стул. Тревога и облегчение смешались на её лице. Одна эмоция перетекала в другую, так что никто не понял: хорошие новости или плохие передали ей с того конца провода.

- Хорошо. Да-да. Я еду, - она положила трубку, - Тамара Петровна, можно мне по срочному личному делу отъехать. Возражений не было. Светлану в коллективе уважали и ценили, кроме того, важность дела не вызывала ни у кого сомнения, у Тамары Петровны в том числе.

Светлана приехала домой так быстро как смогла. Внизу стоял милицейский «бобик». Рядом с ним трое людей в форме, соседи. Все перешёптывались, печально качали головами. Чуть дальше во дворе стояла машина скорой помощи. Неужели кого-то убил! Сердце женщины зашлось.

Один из милиционеров сразу обратился к ней:

- Светлана Сергеевна? Вы успокойтесь, - тихо сказал он, когда Светлана кивнула, - Пройдемте в квартиру, граждане разойдитесь, вот вы, гражданка…э…

- Симакова, – отозвалась пожилая женщина в очках.

- Да, Симакова, пройдемте с нами наверх. Все остальные могут быть свободны. Все! – вполне убедительно изъяснился милиционер.

Людей постепенно раскачало и все разошлись по своим квартирам. От созерцания чужого горя людей не может остановить ничто – даже сорокоградусная жара. Оставшиеся поднялись со Светланой наверх.

Поздним вечером, когда все ушли, Светлана по-прежнему сидела на кровати в своей комнате. В темноте и тишине. С открытой дверью. Все вещи лежали на прежних местах. Соседи сверху, как обычно, смотрели телевизор с открытыми окнами. За окном птицы надрывались на ветках деревьев. Вдруг ей почудился запах подгорелой гречки. Кажется, сегодня ночью сквозь сон ей слышалась дробь ударов в дверь, протяжное «Ма-а-ать!».

Сидела она так, сидела. И в какой-то момент её безжизненное лицо исказила такая мука, от которой можно только волком выть. И Светлана завыла.

- Господи, прости, Господи…прости…меня – давилась она рыданиями в фиолетовый платок.

- Господи-и-и, слава господи, слава тебе – вдруг в истерическом припадке завыла она ещё громче.

- Спаси-и-иба, господи, - женщина упала на кровать и через какое-то время уснула. С открытой дверью. Впервые за несколько последних лет.

Единственный любимый сын Светланы, названный в честь её папы – Серёжа кое-как закончил школу и благодаря маминым стараниям и папиным деньгам поступил в институт с военной кафедрой, но долго там не задержался. На первом курсе института Серёжа первый раз попробовал наркотики. Сначала лёгкие, потом – героин. Родители не понимали, что творится с сыном. Любящая мать Светлана списывала всё на стресс из-за учебных неудач и первую влюбленность. Отец в своих заключениях ушёл дальше. А ясно всё стало, когда из дома одна за другой стали пропадать ценные вещи. Тогда состоялся серьёзный разговор с отцом, и Серёжа сообщил, что на нем висит большой долг, и, если он его не вернёт, их семье грозит смертельная опасность.

Сын – наркоман просил у своих родителей крупную сумму денег во спасение. Материнское сердце дрогнуло. Светлана в тайне от мужа продала дачу, которая перешла ей в наследство от родителей. Сын забрал все деньги и на какое-то время совсем исчез. Всё вроде бы стало налаживаться. Но это оказалось лишь иллюзией перед более серьёзным испытанием, которое оказалось по силам не всем членам семьи. Серёжа вернулся уже законченным наркоманом. По нескольку дней не выходил из комнаты, начал колоться прямо дома, приводил новых друзей в дом. На любые попытки мужа принять решительные меры – Светлана молила опомниться. Единственный сын, нельзя ему жизнь калечить, всё пройдёт, это кончится, нужно потерпеть.

Однажды ночью Серёжа разбудил родителей у них в спальне. У горла отца он держал кухонный нож. Деньги. Он спрашивал у отца, где тот спрятал деньги! Светлана так перепугалась, что сразу стала предлагать позвонить и занять у родных.

- Молчи, мать, - орал Серёжа, - тебя не спрашиваю. Я знаю, у него есть.

Муж Светланы вывернулся из захвата полупьяного сына и убежал в другую комнату, в руках у него был ключ, которой хранился под ножкой кровати «на случай». В то время как она рыдала и умоляла Серёжу убрать нож, муж успел вернулся. В его руках была охотничья двустволка (сейф Серёже с товарищами вынести не удалось; слишком был тяжёлый, да и к стене привинчен.

- Не надо, Гена! - завопила она, - Сыночек мой! Не надо-о-о! - Светлану было не унять.

- Убью, мразь, - шипел отец Серёже, еле стоящему на ногах. Серёжа, выронил нож. То ли от страха – то ли от слабости, было не важно. Светлана выпрыгнула из кровати и стала ползать на коленях перед мужем.

- Геночка, милый, не надо, это же сыночек наш, - умоляла она. Суровое лицо мужчины прозрело отвращением. К сыну? К Светлане? К самому себе и своей беспомощности? Но рука его дрогнула.

- Мне не дала. Сама убьёшь – прошипел он сквозь оскал. Глаза его покраснели и наполнились слезами.

Этой ночью муж Светланы собрал свои вещи и ушёл из дома. Больше она его не видела. Говорят, он уехал в родной город к родителям и живёт там спокойной тихой жизнью. На развод не подавал, не женился.

После ухода мужа события в доме Светланы стали разворачиваться стремительно: ничего ценного не осталось; зарплату женщина оставляла на работе в архивном сейфе; в доме постоянно были посторонние люди; стало страшно засыпать по ночам. Не пускать в дом сына не получалось, он барабанил в двери, так что слышно было на всех этажах и крыл мать на чём свет стоит. Железная дверь и решетка на балконе спальни (где теперь всё время проводила женщина) появились после того, как как-то ночью в спальню Светланы завалила целая компания незнакомых людей во главе с её сыном.

- Денег н-н-ету, - протяжно рассуждал он, - но есть вот она – М-А-Т-Ь, – добавил Серёжа, обращаясь к друзьям. Светлана вжалась в кровать. Ужас и панический страх сковали тело.

- Она ничё так, - сглотнул Серёжа, - сойдет на раз – а он нам дозу …, - растолковал сын Светланы своим собутыльникам, ломано жестикулируя.

- Не, Сер, старая – не прокатит. Пшли. И все они вышли из комнаты.

Светлана в ту ночь спала на балконе, если что думала закричать, позвать на помощь. Хотя ей было прекрасно известно: когда у нас зовут на помощь – люди закрывают окна, чтобы не слышать…

Серёжа часто бился о дверь в спальню. Угрожал расправой. Орал так, что слышали все. Обзывал и ругал мать, корил её за всё на свете, но больше всего обвинял в не милосердии и нежелании помочь единственному ребёнку. Когда ничего не помогало, начинал умолять о помощи с рыданиями и всхлипами. Так могло продолжаться часами: от угроз – к мольбам и наоборот.

Но у всего есть предел. Это понимаешь, только когда сам до него дойдешь. У человека есть предел. Есть предел и у материнской любви. А может эта любовь просто выше понимания и готова преодолеть мыслимое и немыслимое: дать ребенку то, чего он желает больше всего. Серёжа просил милосердия.

Светлана была «отъявленной» огородницей. Об этом знали все. Многие коллеги и друзья, которые раньше у неё были, обращались за садовыми советами именно к ней. И она всегда охотно помогала им своими знаниями и опытом. Светлана очень хорошо разбиралась в удобрениях. Органических и особенно минеральных. Знала многие виды редких растений. Она знала, как бороться со всеми видами вредителей, в том числе крупными: крысами, кротами и полевыми мышами.

День, когда Светлана впервые подмешала в гречневую кашу собственному единственному сыну комплексную отраву от грызунов, она не забудет никогда, как и каждый последующий день, и весь год – ровно после которого он скончался.

Милиция сразу постановила «передозировку» в протоколе. «…Гражданин такой-то в состоянии сильного наркотического опьянения выполз из подъезда такого-то и звал на помощь «Мать» до того момента, как не потерял сознание и не скончался на месте…». Передозировка – яснее ясного. Никто и не стал разбираться. Только мать знала правду о смерти Серёжи.

Автор: Лена Варол

Источник: https://litclubbs.ru/articles/918-mat.html

Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!

Подписывайтесь на наш второй канал с детским творчеством - Слонёнок.
Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.

Читайте также: