Собственно, в этой части Химинишны уже не будет. Но я оставила ее прозвище в названии статьи, чтобы было понятно - это части одного рассказа.
И, прежде чем этот рассказ продолжится, я хочу уточнить несколько важных вещей.
Во-первых, у меня были прекрасные отношения с родителями. Особенно с мамой. И я могла ей в любой момент пожаловаться на ситуацию, получив в ответ исключительно помощь и поддержку.
Во-вторых, я была очень социально активным подростком. Ходила в детско-юношеский пресс-центр, и в его составе участвовала практически во всех слётах/сборах/фестивалях (в том числе и палаточных), которые только случались у нас в городе и в области. Ну и все мы часто писали для областной газеты. Обычной, взрослой.
Почему-то мои проблемы с общением на все это никак не распространялись. Состояние «я на задании» снимало их полностью. Как и состояние «рядом друзья».
То есть, и мои родители (мама была руководителем пресс-центра), и мои близкие друзья, и мой брат - все знали меня как очень серьёзную, очень самостоятельную и разумную девочку, во многом - лидера. Которая, грубо говоря, за словом в карман не полезет.
И никто из них даже представить не смог бы, что я буду молчать, когда меня оскорбляют.
В -третьих, я не раз брала интервью у дам из управления образования, и они потом были очень довольны публикациями.
Меня в этом месте знали, и знали хорошо. Более того, там работала мамина близкая подруга, которую я знала с пелёнок.
То есть, я могла решить проблему даже без родителей, просто пожаловавшись «кому надо».
А ведь есть еще и в-четвёртых. Завучем в этой школе был отец маминого ученика, в то время часто гостившего у нас дома. Чего бы проще - сказать ему?..
И я до почти до сего момента не могла понять, почему я не сделала хоть чего-то из этого.
Только набирая этот текст я, кажется, поняла. Нашла причину. Вот прямо сейчас, только что...
Я ведь много лет строила себе мир, в котором могла жить и общаться нормально. И я построила его. И привыкла к нему. Совершенно забыв, что проблемы у меня таки есть. И в незнакомой обстановке, с незнакомыми людьми и в подчеркнуто (уж Химинишна-то постаралась подчеркнуть) зависимом положении все эти проблемы расцвели пышным цветом. Я не узнавала и не понимала себя. И не хотела принимать себя - такой. Поддерживающей рукой подбородок, что бы он не прыгал, когда я пытаюсь говорить.
Как я сейчас понимаю, я ещё не хотела, чтобы те, кто знал меня раньше другой, увидели и узнали меня такой. Даже мои родители.
Наверное, мне просто нужна была пауза - на осознание и принятие. Но пауза эта вполне могла перейти в тире между двумя датами.
Или не могла, и я утрирую? Не знаю. Нет ответа.
Итак, был ноябрь...
Вернее, первые прогулы начались в октябре - в яркие, звонкие денёчки золотой еще осени. Почти не холодные.
Но ноябрь принес похолодание и дожди. И я вдруг осознала, что прогуливать - это далеко не весело. Не так, как показывают в кино. Что это несколько часов, которые надо где-то провести. Даже если замёрзла. Даже если дождь. Даже если... страшно? Случалось и такое.
Сначала я решила, что могу прогуливать на вокзале. А что? Крыша над головой есть, и тепло. Сиди себе, делай уроки.
Я все же старалась проходить новые темы, если уж не по химии, то хоть по остальным предметам. Мне казалось, что вот я сейчас решусь, что-то сделаю (ну хоть в то же управление образования схожу, или маме расскажу) и вернусь в школу. Только не сегодня. И не завтра. Послезавтра, например. Так что я пыталась учиться сама.
Но быстро оказалось, что если сидеть слишком долго, к тебе начинает присматриваться милиционер. А уж если ещё и заниматься... Да ещё и каждый день...
- Девочка, ты что тут делаешь? Ты почему не в школе?
- Я? Встречаю электричку из Москвы. Подруга должна приехать.
- Так электричка эта вот сейчас подойдет!
- Спасибо! Я побежала!
Пришлось топтаться у перрона, изображая встречающую. И, хотя милиционер быстро потерял ко мне всякий интерес, я зачем-то дождалась, пока все пассажиры пройдут мимо.
У перрона остались только я, и какой-то пожилой мужчина. Он повздыхал рядом со мной, и вдруг... взял за локоть. Цепко так.
- Что, милая? К тебе тоже не приехали? И ко мне. Сын обещался, да с невестой. Я уж и стол накрыл, богато! А теперь пропадёт всё? Пойдем ко мне, покормлю хоть тебя.
- Нет, что вы. Я не могу.
- Пойдём, говорю. Не пропадать же еде? Негоже так, милая! Или ты меня боишься? Не обижу.
- Нет-нет, мне надо домой.
Я вырвала руку, и быстро пошла прочь, в попытке отвязаться от милого, но слишком навязчивого седого человека. Но улица от вокзала одна. И он просто пошел рядом. Уговаривая, стараясь ухватить за руку, не отставая.
- А вот и дом мой, вот и пришли. Смотри, ты же замёрзла совсем. Хоть чаю выпей, заболеешь же! Ну не хочешь идти, так погоди, я сейчас...
И он резво ринулся к дому, завернул за угол. Я не собиралась его ждать, но зачем-то шагнула следом, так, что бы не выпускать из вида. И... по-настоящему испугалась я только в тот момент. Седой махал руками кому-то в окне, показывая, что надо поскорее выйти. Потом обернулся, увидел меня, и заулыбался:
- Иди, иди, я тебя с сыном познакомлю. Сейчас и выйдет, сынок мой...
Какой сынок?! Он же не приехал???
Дверь подъезда начала открываться, и я отмерла. Рванула обратно на улицу, к остановке троллейбуса. Удачно вскочила в уже уходящий, прямо за моей спиной закрывший двери...
Не знаю уж, что было бы дальше, если бы не удачный троллейбус. Почему-то мне кажется, что ничего хорошего. Но, конечно, могу и ошибаться. Может меня и правда просто чаем хотели напоить?
Самое интересное, а может и самое страшное, что я встретила Седого еще раз, через пару лет. Уже на автовокзале (а эти два вокзала у нас долгое время были в разных местах города). Я стояла там и ждала автобус с тиражом уже нашей собственной подростковой многотиражной газеты. А он задерживался. Какие-то автобусы приходили, какие-то уходили. И меня вдруг знакомо ухватили сзади за локоть:
- Что, милая, не приехали к тебе? Так и ко мне тоже! А я уж и стол накрыл... Идем, а? Не пропадать же еде?
Но тут как раз приехал нужный мне автобус, и я просто стряхнула с себя чужую руку, побежав на встречу к своим. К тем, кто точно защитит.
Но Седой еще долго жил в моих кошмарных снах, и в самых страшных из них я шла за ним, как загипнотизированная. Правда, всегда просыпалась раньше, чем мы доходили до двери в подъезд.
А, просыпаясь, думала: «Почему я должна платить, пусть даже и просто страшными снами, за задачки по химии, которые мне никогда не были нужны в этой жизни? Почему кто-то посмел решить, что его предмет важнее, чем мои нервы? А, может, и моя жизнь?».
ИМХО, взрослый человек, учитель, решая, что имеет право унижать и травить (не люблю слово буллинг) ученика за незнание своего предмета, должен быть готов отвечать за последствия. В том числе и за то, что ребёнок или подросток попадет в неприятности, уйдя с его урока. Или просто шагнёт из окна. И эта ответственность должна быть серьёзной.
Да, подросток вроде как и сам виноват в прогуле. Но... Бывают ситуации, когда у него и выбора-то нет. Потому что нет ещё сложившегося навыка решать вот такие проблемы. И в долгосрочной войне с умным, но недобрым взрослым он, скорее всего, проиграет. И выглядеть этот проигрыш может по-разному.
Знаю, что многие со мной не согласятся, но спорить тут не стану. Это чистой воды ИМХО.
А история не закончена. Потому как в этой ситуации я повела себя в общем-то правильно. Но была и другая ситуация, от которой сейчас мне хочется воскликнуть: «И где были тогда мои мозги?!». В общем... оказалась я в ту осень все же в чужой незнакомой квартире. И то, что все закончилось хорошо - чистой воды везение.
Да, и вполне разумные, казалось бы, подростки таки не застрахованы от ошибок. Порой - весьма серьёзных.
Но я расскажу об этом завтра. Или не завтра... Что-то я опять заболела, пока даже не ясно - чем. Но - расскажу.
