Так и не взялась дописать задуманные тексты про Чечню. Может, и хорошо, потому что сам подоспел новый повод: Апти Алаудинов тут высказался с осуждением срочников, которые не хотят ехать в Курскую область. Дескать, они уже не дети и вообще не должны в армии даром есть хлеб. И намекнул, что срочники вполне могут идти на СВО.
Итак, хочу прокомментировать. Комментарий к этому заявлению у меня готов с осени, когда я побывала в Чечне. Провела там шесть дней. В том числе сутки ночевала в отеле Российского университета спецназа в Гудермесе и завтракала там на парашютной базе. Попала я туда случайно, просто забронировав там номер на обычном сервисе путешествий. Даже не знала, что это за место
В Чечню я ехала с рядом личных задач. В первую очередь - увидеть все своими глазами. Чеченский феномен стал очень сложным и важным, я давно почувствовала, что нельзя сегодня публицисту писать о Чечне, не побывав там. Так что я поехала. Один из вопросов, который меня волновал - много ли чеченцев сейчас воюют.
Мы читаем про "Ахмат", помним, что он включен в ВС РФ. Мы видим, что растет вес Апти Алаудинова, что Рамзан Кадыров делает много заявлений вообще о судьбе СВО. Мы часто видим новости об "Ахмате". Об их страшной силе. При этом тут же слышим новости о том, что "Ахмат" то в Ростовской области выдвигался давать отпор, то в Брянской, то в Курской. Я до конца не понимала и не понимаю, где преимущественно дислоцирован "Ахмат".
И не понимаю, сколько там чеченцев. Недавно, со ссылкой на одного командира, публиковали что-то вроде сводки нацсостава одного их батальона. Не буду перепощивать, так как не знаю, насколько они правдивы. Но процент чеченцев в этом батальоне указывался примерно такой же, какой чеченцы как народ занимают среди населения России.
Но почему-то, когда воюет "Ахмат", нам говорят, что воюют чеченцы, если там в основном русские, башкиры, татары, буряты?
Мне было очень интересно, действительно ли чеченцы за нас массово воюют. Вопрос понятный, у нас тяжелое прошлое. Интересует, примирились ли мы.
Я была в Чечне шесть дней и вот что скажу очень мягко и осторожно: я не увидела в Чечне ни одного признака массовой вовлеченности чеченцев в СВО. Я вообще там не увидела ни одного признака, что идет СВО. Честно. Вообще ни одного. Я не увидела ни одного плаката с призывом в армию. Ни одного сбора военного. По телевизору показывали, как Рамзан Кадыров в том же университете спецназа инспектировал технику для СВО, это были чуть ли не Гелендвагены, которые почему-то должны были в качестве тачанок отправлены на фронт. Вот кадр
Еще видела в Шали троих мужчин в военной форме, но сразу поняла, что они не чеченцы: говорили на другом языке и у одного на шее был крест. Я прямо спросила - оказались осетинами. Также в маршрутке из Грозного во Владикавказ ехал ветеран, тоже осетин (я тоже спросила).
И все! Обычно в российском городе отголоски СВО есть всюду. Во-первых, ты видишь ветеранов. Во-вторых, плакаты и стенды с призывом служить. В-третьих, постоянно встречаешь волонтеров, рекламу благотворительных сборов. Наконец, видишь матерей. Если день-два погулять, непременно встретишь женщин, по чьим разговорам понятно, что у них или их подруг сыновья или мужья ТАМ.
В Чечне я не встретила ничего и никого. За шесть дней!
Разительные отличия от Ингушетии, где я за четыре часа в Назрани встретила: 1. объявление о поддержки нашей армии и призыве собирать гумпомощь на дверях кваеведческого музея, 2. самодельное объявление о поддержке СВО на двери маршрутки - видно, что водитель прямо сам, своими руками, написал, разрисовал и повесил, 3. разговор персонала в кафе в Магасе, несколько женщин на кухне обсуждали, что у одной из них воюет сын.
То же - во Владикавказе. На ж/д-вокзале видела двух женщин, у которых сыновья на фронте. Всюду плакаты с призывом идти в армию. Во многих кафе стоят короба для помощи фронту. Видела плакаты с призывом поддерживать сборы ОНФ.
В Чечне я ничего подобного не встречала вообще. Видела там много странных мужчин в форме светлого песочного цвета, которые патрулируют улицы городов в полном оружейном обвесе, даже с автоматами. Много мужчин с гражданским оружием в кобуре, которые сидят в ресторанах, пьют по вечерам чай. Я уже писала, что по вечерам там почти нет местных женщин, одни мужчины. Они смотрят на верандах кафе футбол, новости, обсуждают Палестину. В мечетях тогда шли массовые ночные молитвы за Палестину. Я ходила трижды в главную мечеть в Грозном (понравилась), была в мечетях в Шали и Гудермесе - везде слышала, как говорят о Палестине, молятся. Видела группы молодых мужчин, которые шли в мечеть и говорили о Палестине, Израиле (что именно, не поймешь). В Грозном видела, как турист спрашивал, что говорил на кафедре имам - чеченец объяснил ему прямо в мечети, что проповедь была посвящена участи Палестины.
Ни разу не встречала, чтобы с ходу было понятно, что в чеченской мечети молятся об СВО
Возможно, это будет самый мой короткий и самый опасный текст из "чеченской" серии. Но не могу молчать. С осени я пыталась найти повод и слова, чтобы рассказать едва ли о самом главном - я провела в Чечне шесть дней и не увидела признаков, что, кроме Кадырова и его окружения, люди там хоть сколько-то увлечены поддержкой СВО. Высказывание Алаудинова - отличный повод наконец об этом написать. Я там была и не нашла.
Моя поездка никак не помогла мне оценить, насколько плотно чеченцы вовлечены в современную повестку и разделяют с русскими их задачи.
Ну и, раз открыла рот, скажу вот что: в стране больше 80% русских. Воюют, следовательно, больше 80% русских. Не забывайте об этом, когда будете назначать новых руководителей разных военных структур. Тот же Алаудинов персонально, вроде как, ничего. Он симпатичный, подтянутый, его семья - что большая редкость для чеченских политиков и чиновников этого возраста - воевала в том конфликте на стороне федеральных сил, сам он вырос среди русских. Мне он нравится. Но вот Алаудинов вдруг берет слово и осуждает не идущих на СВО срочников, среди которых, я так понимаю, тоже не менее 80% русских. Вы никуда не денетесь от этой данности: если вам нужна победа, на 80% вам придется рассчитывать на русских.
И было бы еще понятно, если бы мы знали, сколько точно чеченцев воюют сейчас за Россию реально на передовой. Я вот пыталась узнать, понять, но не смогла.