- Не хочу. Ты обслуга, ты и уберешь!
Алевтина попросила дочь убрать вещи, которые та разбросала по всей комнате. А в ответ услышала такое и застыла на пороге комнаты. Девочке 10. Понятно, что взрослеет. Но такие слова?
- Откуда ты это взяла? – вырвалось у Алевтины.
- Ниоткуда! Я не обязана убираться! Это твоя обязанность!
- Если бы я намусорила, то была бы моя. А комната твоя. Что это? Почему все раскидано?
- Я искала пудру! Я устала. Всю неделю таскалась в школу и на твои вон.ючие кружки. Все равно не буду я художницей! И фотографом не буду! А уж поварихой тем более!
Алевтина подавила желание как следует уда.рить дочь по губам. Развернулась и вышла из комнаты. Пошла гладить – это ее всегда успокаивало.
«Кружки она не любит. Это понятно. Отсюда и вон.ючие. Не понимает пока, что кружки дадут ей возможность понять, что ей нравится, чем можно заняться после школы, - рассуждала Алевтина. – «Не хочу, не буду» тоже у всех. Взрослеет. Но «обслуга», «повариха». Сама она до такого не додумалась бы. Либо в школе кто-то сказал, либо…».
Либо… означало, что это дочка услышала дома. Или от мужа или от свекрови. Хотя правильно было говорить – «от сожи.теля и от его матери». Несмотря на то, что дочке было уже 10, отношения Алевтина с ее отцом, Димой, так и не оформила.
- Ника, - начала Алевтина, перегладив машинку белья. Сама в комнате у дочки она не убралась, но и ее заставлять не стала. Решила, что важнее поговорить по душам. Алевтине поведение дочки не нравилось уже с полгода. Но она списывала это на возраст. – А почему ты назвала меня обслугой? Да, повар. Но это хорошая специальность. Благодаря моей работе мы можем себе многое позволить. Ты хотела заниматься хип-хопом. Кружок дорогой. Только ты из класса на такой ходишь.
- Ага! У других мамы бухгалтера, юристы. Или домохозяйки. Ты видела, как одета мама у Даши Теляповой? А маму Никиты Фомина? Она стилист!
- Ты же знаешь, что я выросла в детском доме. Что мои родители умер.ли. Поэтому училась там, куда отправляли из детского дома. На повара, на швею. А потом некогда было. Я работала, ты родилась. Тут не до учебы. К тому же ты знаешь, что многие из класса заказывают у меня выпечку или салаты к праздникам. И зарабатываю я лучше многих. У тебя одежда самая модная. Мама Даши Теляповой одета по последней моде, хотя ей вещи совершенно не идут, а покупаются тоннами в дешевых магазинах. Лучше купить несколько вещей, но хороших. Ты же знаешь, у меня есть клиентка стилист, она мне помогает покупать одежду.
Это было правдой. Аля считала, что всем должны заниматься специалисты. Поэтому она, повар, готовила на продажу домашнюю еду и выпечку, а стилист подобрал ей прическу, стиль одежды, макияж. Аля не гналась за модой, покупала вещи которые ей шли, подчеркивали все достоинства фигуры. Смотря на себя в зеркало, она себе всегда нравилась. Экспериментировала с прическами, цветом волос.
- Вот поэтому ты и обслуга, что готовишь на продажу! Что тебя из детдома взяли в нормальную семью! Что ты живешь на всем готовом, в хорошей квартире, в центре! Отец как будто не мог найти никого получше!
Алевтина, слушая эту бессвязную речь, сидела пунцового цвета, в висках стучало. Дочка не могла это все придумать сама. И в школе вряд ли ей это кто-то сказал. Значит, от отца или от бабушки.
- Это папа так говорит или бабушка?
- Я не ябеда!
- А теперь послушай меня. Мы живем в квартире твоей бабушки и твоего папы, потому что она большая. И мы тут все можем разместиться. У меня есть свое жилье. Я его сдаю и деньги отдаю в семью. Мы с отцом могли уйти жить ко мне. Тогда бы твои бабушка с дедушкой жили в этой квартире одни, на свою копеечную пенсию. Сами бы платили коммуналку, сами бы себе готовили. А я сидела бы с тобой дома, и твоему отцу пришлось работать значительно больше, чтобы заработать на нас троих. А потом ты бы пошла в детский сад на целый день, потому что мне надо было ходить на работу. Благодаря тому, что я живу здесь, твои дедушка и бабушка могут себе позволить то, что не могут позволить многие старики. Нет у многих на это денег. Ты одета и обута лучше других. Хотя твой отец зарабатывает мало. Не умеет и не хочет.
Алевтина понимала, что, наверное, не должна все это говорить десятилетнему ребенку, но раздражение которое копилось давно вырвалось наружу.