20 августа - день памяти народного артиста СССР Льва Дурова. Он ушел из жизни 9 лет назад. Лев Константинович часто любил рассуждать о смерти. Кажется, он всю жизнь с ней заигрывал. Даже сценарий похорон заранее придумал. Наверное, поэтому и не боялся смерти и до конца жизни оставался оптимистом.
Мне повезло, что последние лет десять жизни Льва Константиновича мы приятельствовали. В последний раз разговаривали буквально за две недели до его ухода. Помню, позвонил ему в больницу, он взял трубку, хохочет. Спрашиваю: «Лев Константинович, что с вами? Говорят, снова в реанимации?!» А он, смеясь: «Мальчик, вот сейчас лежу на кушетке, а красивая медсестра в моей заднице что-то делает. Так щекотно». И в этом – весь Дуров. Уже болел, уже понимал, что уходит, но смеялся. Однажды за стопкой водки признался мне, что сочинил сценарий своих похорон.
- Представь, объявили по телевизору, что умер Лев Дуров, куда они денутся – объявят, - представлял артист. – Дальше говорят: «Прощание состоится в театре на Малой Бронной». Люди приходят туда, а им говорят: «Дурова уже увезли в Театр имени Ленинского комсомола. Он ведь и там служил». Все бегут в «Ленком». А я, оказывается, уже в Театре сатиры. И так возят меня по всем театрам, где работал, а люди не поспевают за мной. В конце концов, приезжают на кладбище, а там - могила пустая. Потому что во всех этих переездах меня потеряли. А вообще, если честно, я не боюсь ни смерти, ни то, что зрители меня потом забудут. Главное, чтобы родные помнили.
Дочь Екатерина на него ворчала: «Дед, хватит тебе уже о смерти-то говорить!» Его еще с юности – из-за светлых волос - называли «дедом». А он опять смеялся. Вспоминал, как однажды после очередного перелома попал в институт Склифосовского. И там ему официально предложили завещать скелет, мол, уникальный – столько переломов. После смерти актера врачи хотели сделать из скелета учебное пособие, пообещали 300 рублей. Дуров даже серьезно думал над предложением, но отказался.
Впервые мы встретились на даче артиста под Сергиевом Посадом. Скромный старенький двухэтажный домик расположился почти в овраге на самой окраине дачного кооператива «Актер». Удивила особая тишина. Встречая нас в длинных шортах, похожих на семейные трусы и в футболке, Лев Константинович шутил: «Тихо и никого не видно. Буду здесь умирать, на помощь никого не дозовешься». Дуров провел экскурсию по участку. Очень гордился «аллей звезд» - дорожка из бетонных плиток, на которых оттиски рук друзей, и подписи: «Сергей Гармаш», «Александр Ширвиндт», «Георгий Мартынюк» и других известных людей. Посередине участка – статуя женщины, которая льет воду из кувшина. Спрашиваю: «С кого же такую лепили?» Дуров серьезно: «Ее изваяли еще до нашей эры, раритет!» Помню, я даже растерялся, как реагировать?! Заметив это, артист довольно хлопнул руками и засмеялся: «Да вру я, это мне на 70-летие в театре «Школа современной пьесы» подарили. Назвал ее Марусей».
«Актер, рассказчик, режиссер,
Но это Леву не колышет,
Он стал писать с недавних пор,
Наврет, поверит и запишет... …»
Такую эпиграмму на Дурова написал Валентин Гафт. На что Лев Константинович лишь смеялся и продолжал рассказывать и писать свои знаменитые байки, утверждая, что все в его рассказах - правда. Ну, например, Лев Константинович рассказывал, как играл новогодние елки в Кремле.
- Однажды выступал там в роли медведя, - делился артист. – И вот на «елку» не явилась актриса, которая должна была изображать лису. А, поскольку мой герой, с ней не пересекался в действии, меня попросили сыграть эту рыжую бестию. Дополнительный заработок! Я напялил костюм лисы и ринулся что-то изображать. Думаю: она же женщина, значит, надо быть кокетливой. Ну, я и кокетничаю: прижимаюсь, то к Деду Морозу, то к волку, то к Ивану-царевичу… Я еще не закончил выступление, а меня уже уволили с этой работы. Потом за кулисами директор новогодней елки кричала: «Дуров, что вы наделали, от вашей лисы у детей пиписьки напряглись! Она оказалась не только проституткой, но и б…ю!»
И все эти истории были настолько добрыми и безобидными! Как и сам Дуров, который никогда не обсуждал коллег за их спиной, старался ни с кем не ссориться, не выяснять отношения. «Я умею вспоминать только хорошее!» - говорил артист. Если что-то его не устраивало, то просто отходил в сторону. На людях лишь улыбался, смеялся и никогда не показывал вида, что есть какие-то проблемы. Мало, кто тогда знал, что в конце 1990-х артист перенес тяжелейший инсульт и даже клиническую смерть.
- Я был ТАМ, и никакого света в конце тоннеля не видел. Я думал – это свет в конце тоннеля, а оказался – паровоз, – опять же шутя, рассказывал Лев Константинович.- Но было странное ощущение: мне все окружающие казались безразличны. Я все видел как бы со стороны. В палату, помню, приходит внук Ваня, говорит: «Здравствуй, дед!» А я ему равнодушно шепчу: «Здравствуй, Ваня». Когда внук взял меня за руку, меня он раздражал почему-то, мешал. Мне так было спокойно. Потому что я был в другом измерении, за какой-то шторкой… На десятый день после выхода из больницы я уже доснимался в фильме «Не послать ли нам гонца?». Если посмотреть картину, зритель даже не догадается, в каких сценах я снимался после больницы, но сам-то я вижу. Я же ничего толком не соображал, не различал, где право-лево. Но сниматься нужно было, иначе выход картины отложился бы на год. А я не мог из-за своей болячки подводить съемочную группу. После болезни заново учился ходить и говорить, преодолевая себя. Дочка со мной речью занималась.
Кажется, он всегда шутил. И свое военное, голодное детство вспоминал с юмором, вовсе не жаловался. Хотя мальчишкой привык видеть убитых, раненных, наверное, поэтому всю жизнь и смерти не боялся. Сам родом из коммуналки московского района Лефортово маленький Дуров два года провел в эвакуации в Оренбурге, но вернулся в Москву еще во время войны – в 1943-м. Отсюда его увлечение с детства, - он собирал трофейные пистолеты, немецкие портсигары, гильзы от патронов, военные каски, да и вообще разную утварь – старые амбарные замки, старинные дверные ручки, в его коллекции хранилась даже чугунная 6-килограммовая медаль петровских времен «за пьянство». В прихожей городской квартиры на полке лежала еще одна вещь, под непонятным названием – балберка. Как шутил артист, благодаря ей он женился «на самой красивой девушке Москвы» Ирине Кириченко, с кем они прожили 57 лет. Познакомились в Школе-студии МХАТ, где вместе учились.
- Окружающие удивлялись: такая красавица, на которую засматривались все в институте, а выбрала низкорослого простака Дурова! – рассказывал Лев Константинович. – Ее спрашивали: «Ну, чем он тебя так обаял?» А она в ответ хитро прищуривалась и спрашивала: «Вот у тебя балберка есть? Нет? А у Дурова есть!» Тогда ко мне походили: «Лева, что же такое балберка?» Я тоже загадочно отвечал: «Ой, это такое интимное. Не могу сказать». Так мы с Ирой разыгрывали всех, избавляясь от дурацких вопросов. И никто не знал, что балберка – это поплавок от рыболовецкой сети.
Однажды в период ухаживаний за будущей женой Дуров чуть не погиб. Семья юноши, которая состояла из шести человек, жила в одноэтажном бараке, где при Екатерине II располагались конюшни, в комнате размером 28 кв. м. Зато у каждой семьи перед окном был свой палисадник. Например, Дуровы выращивали там пионы, а соседи - розы. Однажды поздним вечером, собираясь на свидание с любимой Ирой, Лева сорвал пионы на своем участке и заполз к соседям. Чтобы никто не увидел, лежал на грядках и рвал розы зубами. Вдруг соседка выглянула в окно. Юноша вскочил и побежал. А участок был обтянут проволокой. Лева в темноте ее не заметил, и проволока саданула ему по горлу. Парня отбросило и он, упав, ударился головой о кирпичи. Еле живой отполз в кусты, и какое-то время там отлеживался. Но цветы не бросил. Чуть оклемавшись, шатаясь, в синяках и ссадинах, все-таки пошел к любимой через пол-Москвы.
Думается, Ирине Кириченко в актерской профессии не так повезло, как мужу и дочери. Да, она немного снималась в кино: вспомните ее главную роль в фильме «Странные взрослые», где она сыграла с супругом. Ну, и еще с десяток картин мало замеченными зрителями. И в театре ей мало давали ролей, а сама она не умела просить и выбивать. Как-то Лев Дуров репетировал спектакль «Лес» по Островскому. Свою супругу назначил на роль Гурмыжской. Прошли первые читки пьесы. И в какой-то момент Лев Константинович понял, что ошибся, - ну, не походила Кириченко на эту роль! Дома вечером, опасаясь бури, он сказал, что снимает актрису с роли. Но жена в ответ лишь молча встала и вышла из комнаты. Оба понимали, что в работе не бывает родственных связей. В последние годы жизни Ирина Николаевна ушла из актерства, часто болела.
- Зимой 2008 года Ирина поскользнулась на улице и сломала шейку бедра. Врачи оперировать ее отказались. Все-таки 77 лет тогда ей было, операцию не перенесла бы. Жена уходила почти три года, - рассказывал Лев Дуров, с трудом сдерживая слезы. – Многие наши друзья и коллеги даже не знали об этом. Мы старались ни с кем не говорить на эту тему. Зачем свои неприятности на кого-то вешать?..
В этот период Лев Дуров усилил свой рабочий график, чтобы больше зарабатывать. Купил для жены специальную кровать-каталку для лежачих больных, дома обеспечил медицинский уход. Конечно, как артист признавался в кухонных беседах, он понимал, что уход любимой жены неизбежен. Но все равно день смерти супруги для него стал страшным ударом. На похоронах он растерянно смотрел на Ирину.
- Я тогда думал: неужели все закончено?! – делился Лев Константинович. – Я ведь не верю в жизнь после смерти. Мне кажется, что вторая жизнь человека – это память: пока его помнят, он будет жить. Забудут – и все!
Прихожу в очередной раз в гости к Дурову. Приношу пиво, он попросил. Лев Константинович сготовил яичницу, мы устроились на тесной кухоньке. Показывает очередную почетную медаль, - наградила на днях какая-та общественная организация. Две большие коробки с этими наградами лежали на подоконнике, и к ним Дуров относился скептически. Замечаю, что настроение у артиста пасмурное. Говорит, что погода плохая, правительство какие-то снова жуткие указы издает, бандиты кругом. И вдруг вскочил, встал посередине кухни, поднял руки и с восторгом закричал: «Какая хорошая погода! Какое прекрасное правительство! Какие шикарные у нас бандиты!» И засмеялся. В процессе разговора спрашиваю: «Научите, как быть таким же оптимистом, как вы?!» Он рассказал историю, которой в свое время с ним поделился космонавт Георгий Гречко.
- Однажды у них на корабле в космосе прорвало биотуалет. И это не смешно, ведь любая какашка, если попадет куда-то в аппаратуру, - всем придет конец, и никто не поможет. И вот, они летали по кораблю и собирали в пакетики какашки, стараясь не допустить их соприкосновения с чем-либо. И тогда космонавты поняли, что их жизнь зависит от такой мелочи, казалось бы. Когда мне плохо, я вспоминаю эту историю. Олежек, только обещай, что эту историю, если будешь рассказывать или публиковать, сделай это после смерти нашей с Гречко смерти. А то мне перед ним неловко будет.
Подписывайтесь на канал "Пераново перо", ставьте лайки и оставляйте комментарии, потому что любое мнение интересно для нас.
Олег Перанов
