Татьяна Григорьевна суетилась на кухне в ожидании сына, который вот-вот должен был прийти в гости с невестой. Из раскаленной духовки исходил аромат фирменной утки, в центре стола уже дымились мясные пирожки, а в холодильнике застывало заливное.
Хозяйка очень трепетно относилась к приходу гостей, стол ломился от угощений, которые она начала готовить еще со вчерашнего утра. А уж гости-то сегодня какие! Сын встречался с Дашей уже год и вот, наконец, решился познакомить возлюбленную с родителями.
Раздался короткий звонок. Суетливо прихорошившись у зеркала, Татьяна Григорьевна поспешила открыть дверь.
― Сыночек, ну, здравствуй, дорогой! Проходи скорее, давай повешу куртку, ― ласково встретила мама Андрея. Сын неловко улыбнулся и, отойдя немного в сторону, пропустил вперед юную гостью. Куртку убрал сам.
― Даша, знакомься, это моя мама, Татьяна Григорьевна, ― сказал он.
Хозяйке сразу бросилась в глаза худоба гостьи, которую Татьяна Григорьевна считала признаком слабого здоровья. А на руке... татуировка, прости, господи. Бровь потенциальной свекрови немного приподнялась, но она посчитала, что озвучивать свое мнение насчет неуместного рисунка на теле Даши пока рановато. Да и сын так много хорошего рассказывал о своей любимой.
― Добрый вечер, Татьяна Григорьевна, очень рада, наконец, познакомиться с вами, ― с лучезарной улыбкой произнесла Даша.
Мать видела, как Андрей смотрит на будущую жену. В этом взгляде сквозило обожание.
За столом велась приятная вежливая беседа. Но тут Тамара Григорьевна отметила неприятную вещь: сын ел вяло, тарелка у него была полупустой, а Даша даже не передавала жениху никаких угощений. Бросив недобрый взгляд на девушку, Татьяна Григорьевна грузно поднялась, подошла к Андрею и стала накладывать ему всего понемножку.
― Мамуль, ну что ты, я и сам могу, ― сын пытался остановить ее, но годы бесполезного сопротивления научили его не тратить энергию зря ― с мамой спорить бесмысленно.
Выполнив миссию по спасению сына от голодной смерти, Татьяна Григорьевна принялась ухаживать за будущей невесткой, в душе поражаясь ее поведению. Но как только рука свекрови потянулась к тарелке Даши, та спокойно заявила:
― Татьяна Григорьевна, вся ваша еда выглядит безумно вкусно, но, сожалению, я такое не ем. Вот у вас салатик замечательный, я уже в третий раз себе накладываю. Поделитесь рецептом? ― Даша потянулась к тарелке с овощным салатом.
― Даша, что за глупости? Какое «такое»? Уточка с апельсином, наш семейный рецепт, ― не слушая возражений, Татьяна Григорьевна отрезала птичью ножку и положила на тарелку, добавила бутерброд со шпротами и несколько ложек оливье.
― Мама, не нужно. Даша много лет следит за питанием.
― Успокойтесь, молодежь, это и есть самое правильное питание!
― Тань, оставь ты девчонку в покое, ― начал было муж Семен Иваныч, но быстро замолчал под угрожающим взглядом жены.
Удовлетворенная наполненными тарелками детей, Татьяна Григорьевна села на свое место.
― Мы с детства сало, картошечку, молочку ели, все выросли здоровыми.
― Мама, тебе тоже, кстати, врач советовал следить за тем, что ты ешь. Сама же жаловалась на плохое самочувствие.
— Это все ерунда. Как вы дома питаетесь там? Небось, не завтракаете даже.
Андрей с Дашей с улыбкой переглянулись.
― Отлично питаемся, мама. Едим много овощей, я тоже от тяжелой еды стараюсь отказываться.
Татьяна Григорьевна ошарашенно посмотрела на сына. Ох, не зря материнское сердце тревожилось. Вон как Андрюша похудел!
― И чем же Дашка тебя кормит?
― Почему Дашка? Мы вместе готовим, оба работаем до позднего вечера, часто доставки заказываем.
― Так даже выгоднее получается. И дома чисто, и время можно потратить на что-то полезное, ― добавила Даша.
Но Татьяна Григорьевна находилась в состоянии глубокого шока. Где это видано, чтобы мужик к плите подходил? За тридцать лет брака Семен даже картошку не чистил, не мужское это дело.
Когда молодая Татьяна выходила замуж, ее мама и бабушки рассказали о том, как устроена семейная жизнь. Женщина должна следить за чистотой в доме, готовить сытную еду, содержать одежду мужа в порядке. Семен вряд ли умел гладить рубашки, и Татьяна Григорьевна этим даже гордилась. Сейчас она была в ужасе от семейного уклада сына.
― Как же это так...Ты, Андрюша, готовишь? У тебя же работа такая тяжелая, отдыхать нужно, ― заволновалась Татьяна Григорьевна. ― Даша, мужчина не должен таким заниматься. Счастья в вашей семье не будет.
― Даша тоже работает и зарабатывает иногда побольше моего. В семье все должно поровну делиться, и на недостаток счастья мы не жалуемся, ― в голосе сына слышалось недовольство.
Для Татьяны Григорьевны стало неприятным сюрпризом, что сын с ней спорит, да еще и таким тоном. До встречи с Дарьей Андрюша был ласковым котенком, а тут не узнать ребенка... Но ссориться она не хотела, поэтому попыталась сгладить острый угол.
― Ладно, дело ваше... я с собой заверну. Ко мне заходите уж, буду подкармливать, а то одни кости останутся. Даша, вон, совсем худенькая, это не дело.
Разговор продолжился. Татьяна Григорьевна еще несколько раз попыталась накормить детей, но они все также ели умеренно. Даша рассказала о себе. Оказалось, девушка работала в медийной сфере, организовывала концерты музыкальных групп, часто бывала в командировках.
Этот факт Татьяну Григорьевну тоже насторожил. Где это видано, чтобы жена по городам и весям разъезжала? А как же домашний очаг? Недовольство будущей невесткой становилось все сильнее.
Тут Татьяна Григорьевна решила, что настал момент спросить про татуировку.
― Даш, а расскажи, что это такое у тебя на руке? Переводилка, небось, как дети себе клеят? Красивый узор, но хорошо, что смыть можно. Не дело свое тело поганить.
― Ну почему же, мы с Андреем полгода назад парные набили. Нам нравится, ― уверенно ответила Даша.
Татьяна Григорьевна надеялась, что ослышалась.
― Сыночек, как же так... Эти... татуировки... их же только заключенные набивают! Это что же такое? Семен, ты и сейчас промолчишь?
― Сынок, ну, правда, как-то это... ― неуверенно проговорил отец.
Андрей знал, что у папы не было четкой позиции ни по одному вопросу. Он боялся перечить строгой жене и во всех спорах молчаливо соглашался. Как и сейчас.
― Татьяна Григорьевна, мир меняется, ― миролюбиво сказала Даша. ― Сейчас это модно, многие считают тату красивым. К тому же их всегда можно удалить. Не переживайте так. К тому же вашему сыну двадцать восемь лет, он уже вполне может принимать решения сам.
Татьяна Григорьевна едва не задохнулась от такой дерзости.
― Ну, знаешь, милочка, это уже переходит все границы! Для человека мнение родителей должно быть главным! А мы никогда не разрешали сыну делать такие глупости.
― Мама, успокойся, пожалуйста. Сейчас все границы вежливого общения переходишь ты. Как сказала Даша, я уже взрослый мальчик, ― с усмешкой произнес Андрей. ― Это наша жизнь, и я уверен в своих решениях.
Вечер перестал быть приятным и довольно быстро завершился. Андрей и Даша засобирались домой. Вежливые отказы от многочисленных котомок с остатками ужина не помогли, и им все-таки пришлось взять сумки с собой.
Оставшись наедине с собой, Татьяна Григорьевна мыла посуду, пока муж посапывал на диване с газетой. В голове метались сотни тяжелых мыслей.
Она не понимала, как сыночек угодил в такую ситуацию. Да, Андрей и Даша выглядели счастливыми, в невесте сын души не чаял и по телефону часто рассказывал маме, как невеста его поддерживает. Даша имела хорошее образование, достаток, воспитывалась в приличной семье... Но разве такое отношение к мужчине ― норма в современном мире?
Татьяна Григорьевна считала себя идеальной хозяйкой. Уже много лет ее день начинался с заботы о близких, а спать она не ложилась, пока последняя чашка не была вымыта. Да, это не спасало брак от мелких неурядиц, иногда бывали ссоры, а по молодости Семен даже завел пару интрижек. Татьяна Григорьевна давно его простила и видела проблему только в себе ― видать, мало внимания мужу уделяла, когда Андрюшка родился. Но в целом она считала, что брак удался ― вон, тридцатилетний юбилей свадьбы недавно отметили. Сейчас, правда, супруги разговаривали редко. Семен все вечера проводил, гипнотизируя телевизор, а Татьяна Григорьевна вязала, занималась рассадой, болтала с подругой по телефону. Да и о чем говорить, когда уже все сказано много раз?
Будет ли счастлив сын с такой девушкой? Не совершает ли он ошибку? Андрей так изменился... В голосе появилась какая-то твердость, и на работе, говорит, дела в гору пошли, благодаря советам Даши. Звонить реже стал, но помогал всегда охотно, в любой момент готов был сорваться и приехать по маминому зову, правда, только если планов с невестой не было... Все чаще и чаще Андрей отказывался приезжать на дачу, жалел мать, говорил, что все гораздо выгоднее покупать в магазинах, а здоровье не железное. Но как же покупное есть, когда свою картошечку можно вырастить? Сына Татьяна Григорьевна понимала все меньше.
Ну ничего. Это, конечно, его, Андрюши, решение… но и слово матери в этом мире должно что-то значить. Еще посмотрим, кто кого!
Даша и Андрей тем временем ехали домой. Андрей уже успел несколько раз извиниться перед невестой, но Даша с улыбкой отмахнулась:
― Я примерно понимала, что так будет. Ничего страшного, я умею отнестись с пониманием к чужим заскокам. Ты только будь на моей стороне, Андрей, хорошо? Это самое главное.
― Конечно, буду, ― Андрей поцеловал ее в висок.
Семейная жизнь обещала быть… интересной.
---
Автор: Екатерина Юрьевна
---
---
Живи и радуйся
Дарья бродила по огромному магазину. В нем, как в лабиринте, легко можно было заблудиться – хитроумные маркетологи специально устроили все так, чтобы покупатели не смогли выбраться из плена товарного изобилия, угодливо разложенного на витринах.
- Все, что угодно для души! Чего изволите? Фруктов? Пожалуйста!
В плетеных корзинах (чтобы аппетитнее смотрелось) россыпью драгоценных великанских гранатов красуется спелая черешня. Так и просится в рот. В тонкой пушистой кожице, на ощупь напоминающей щечку невинного младенца, искусно, нарядным бочком обращенные к покупателю, так и манят к себе восхитительные персики. Груши радуют многообразием сортов. Экзотические бананы от зеленых до ярко-желтых, на любой вкус, соседствуют с красивыми, густо-красными, почти бордовыми яблоками. Гроздья винограда, прозрачного, медового, вальяжно свисают из искусно сделанных ящичков, призывая зевак: купите, купите, ну купите же нас!
Дарья полюбовалась налитыми южным, сладким соком, ягодами. Отошла. Проползла мимо холодильников, где за чисто протертыми стеклами тесно друг к другу стояли бутылки, бутылочки, баночки и коробочки с молочной продукцией. Молоко, йогурты, сметана, творог – десятки наименований, сразу и не разобраться, где что.
Можно было бы купить банку зерненного творога в сливках, бухнуть в него пару ложек вишневого варенья и с наслаждением съесть. Можно и сырка взять, козьего, например. Говорят, полезный. Или коктейля молочного со вкусом пломбира – раньше в городском кафе «Буратино» Дарья частенько такой сыну покупала. А теперь, гляди-ка, бери бутылку готового, да пей, сколько хочешь, и в очереди стоять не надо.
При мысли о Саше, сыне, сердце Дарьи тоскливо сжалось. Как давно это было: Сашке восемь лет, они сидят за столиком кафе и смеются. Сашка потягивает через трубочку коктейль, и трубочка, елозя по почти пустому донышку стакана, издает хрюкающие звуки. За Сашку делается даже неловко, но тот не замечает маминого смущения и заливисто хохочет. Где теперь Дарьин Сашенька? Нет его на свете. Его нет, и кафе «Буратино» тоже нет – в небольшом павильоне на Вокзальной улице теперь расположен модный суши-бар. Что это за суши-бар, Дарья не имеет никакого понятия – она пробегает мимо, стараясь даже не глядеть на витрину.
Около продолговатых ящиков с замороженными полуфабрикатами какая-то пара застряла:
- Да возьми ты сразу в упаковке. В них льда меньше! – говорит женщина средних лет, коротко стриженная, в смешных парусиновых штанах.
Но ее супруг не слушает: специальным совочком ссыпает в пакет красных, похожих на российскую медведку, то ли жуков, то ли раков неаппетитного, диковинного вида.
Мужчина – ровесник Саши. Он совсем не похож на сына Дарьи: Саша был высок и жилист, а этот, наоборот, коренаст и грузен. У Саши темные волосы и карие глаза, а у мужчины светлый ежик на круглой крепкой голове и глаза светлые. Разве что улыбка одинаково открытая и добрая. Дарья не удержалась:
- А что это такое вы сейчас берете?
Женщина ответила:
- Креветки. – Она взглянула на Дарью, и поспешно добавила: - Но они вам не понравятся.
- Почему?
- Ну… вы раков пробовали? – мужчина вмешался в разговор, - так они раков напоминают. Сваришь с укропчиком и трескаешь под пивко.
Дарья улыбнулась и призналась, что никогда не пробовала раков.
- Да ладно, уж любой парень наловит! – сказал мужчина.
- Да у нас в семье не было мужиков-то, одни девки. Отца убило на войне. Остались мама да нас трое. Какие там раки. Нет. Не пробовала.
В глазах незнакомого мужчины плеснулся жалостливый, понимающий интерес. И этот его интерес вдруг толкнул Дарью к нему ближе. Будто открылась запертая дверь, и кто-то ее ласково позвал внутрь, из морозной, стылой нежити в тепло уютного дома.
Плотину, тщательно сдерживаемую стеной долгого молчания, наконец прорвало. Дарья заговорила. Она рассказала незнакомцу про похороны мужа год назад, про то, как сын ушел вслед за отцом через три месяца. Про то, как она осталась совсем одна, и даже невестка не приехала, и внучка, наверное, не знает, жива бабка или нет. И что ей сегодня день рождения, и она решила купить что-нибудь вкусненькое, но не знает, что. Ничего совсем не хочется. И что ей исполнилось восемьдесят семь лет, и родом она из деревни Дыми, и там, в деревне Дыми, она видела, как немецкие летчики стреляли по домам, а мама отгоняла ее от окна… И что ей так не хватает Сашеньки, а он совсем ей не снится, Колька, паразит, каждую ночь ее бранит, поедом ест, а Саша так и не приходит…
Только бы не ушла эта пара, только бы выслушала ее. Она так давно ни с кем не разговаривала…
. . . читать далее >>