Наряду с предубеждением против евреев, которое веками культивировалось в русской ментальности, на отношении к ним сказался поворот Сталина к национально-государственной идеологии. Это стало особенно заметным с конца 1930-х годов. С точки зрения советского лидера еврейский народ не мог помочь ему в строительстве великой державы. Евреи, разбросанные по всему свету, мыслили интернационально, к тому же среди них была велика доля людей образованных. Таким не просто было промывать мозги, превращать в винтики государственной машины.
Вместе с тем антисемитизм в СССР, усилившийся в конце 1930-х годов, нельзя ставить вровень с антисемитизмом в нацистской Германии или Польше. В Советском Союзе практически всегда (за исключением печально известного периода борьбы с «космополитизмом») антисемитизм носил во многом неформальный, скрытый характер. Не принимались государственные законы, лишавшие евреев гражданских прав и имущества, не было массовых погромов и насильственного выселения, наконец – геноцида. Издевательства, избиения, не говоря уже об арестах и заключении в ГУЛАГ, конечно, имели место, но эти карательные меры применялись ко всем народам Советского Союза. Евреи оказались в фокусе репрессий только в период борьбы с космополитизмом на рубеже 1940-х – 1950-х годов.
В СССР, например, было бы немыслимо введение в высших учебных заведениях «еврейского гетто» − правил, в соответствии с которыми для студентов-евреев выделялись специальные места в аудиториях, подальше от представителей «титульной нации». Между тем, в Польше в 1937 года был установлен именно такой порядок. То же самое можно сказать о запретах на религиозные обряды или массовое лишение гражданства под тем или иным предлогом. Поляки собирались это проделать с евреями, приехавшими в Польшу после 1918 года, в основном из России. Их так и называли – «русские евреи».
В Советском Союзе даже наиболее рьяным бюрократам-антисемитам не приходило в голову разрабатывать и осуществлять планы изгнания евреев из страны. Гитлеровцы, напротив, этим активно занимались, и поляки вслед за ними. Идея переселения евреев – не только в Палестину, но и на остров Мадагаскар находила своих приверженцев в Берлине и в Варшаве. Считалось, что этим изгоям нет места на территории Германии и Польши. Характерно, что такое переселение власти рассматривали как смягчение антисемитской политики: ведь не громят, не избивают и убивают, а всего лишь выбрасывают из своих квартир и домов, отбирая все деньги и ценности, и отправляют в неведомые края. В марте 1939 года советское генконсульство в Данциге сообщило о том, что местные власти «начали полулегальным способом и без шума выселять евреев из Данцига и отправлять их в Палестину. Первый транспорт в 500 человек уже отправили 3-го марта».
В Советском Союзе насильственным выселением и принудительным переселением евреев не занимались (хотя другие народы такой участи не избежали, а евреи теоретически могли ее разделить в разгар борьбы с космополитизмом) и в созданную на Дальнем Востоке Биробиджанскую республику они отправлялись в целом добровольно. Другое дело, что природные условия там были слишком суровые, и место это находилось не на меньшем расстоянии от Москвы и других культурных центров СССР и Европы, чем Мадагаскар. Возможно, поэтому численность еврейского населения в Биробиджане всегда была небольшой. Отметим еще одну особенность: туда главным образом направлялись «свои» евреи, а не иностранные.
Переселение евреев из-за рубежа в Советском Союзе, мягко говоря, не поощрялось. Во-первых, потому что в 1930-е годы страна все больше ограждалась от внешнего мира, и иммиграция вообще не приветствовалась. Во-вторых, именно потому, что это были евреи. В 1934-1935 годах была создана специальная комиссия по вопросу о въезде еврейских рабочих в СССР под председательством советского функционера Петра Смидовича. В Биробиджанской республике не хватало рабочих рук, свои евреи туда не стремились, и предполагалось пополнение ее населения евреями из-за рубежа.
Однако результаты деятельности комиссии оказались ничтожными. В связи с «близостью Биробиджана к дальневосточной границе и нежелательностью допуска туда элементов, которые могут быть использованы нашими врагами для шпионской и диверсионной работы» органы госбезопасности отнеслись к идее массового приезда иммигрантов без всякого энтузиазма. Они настолько тщательно проверяли желавших принять участие в строительстве социализма, что из кандидатов мало кто был отобран. К тому же, члены комиссии самыми подходящими для СССР считали польских и литовских евреев (те знали русский язык), то есть выходцев из стран, к которым Советский Союз относился априори весьма враждебно. Естественно, это исключало массовый приток переселенцев. На январь 1935 года в Биробиджане проживало 250 иностранных колонистов и в последующем их число не возросло.
Через несколько лет вопрос о еврейской иммиграции был окончательно закрыт. В обстановке Большого террора поднимать его стало попросту немыслимо. Многих евреев-переселенцев репрессировали, а деятельность внутрисоюзных и международных организаций, занимавшихся переселением евреев в СССР, была прекращена. В 1938 году ликвидировали «Агро-Джойнт», отдел американской еврейской благотворительной организации «Джойнт», и сотрудничавший с ней Комитет по земельному устройству трудящихся евреев СССР (КОМЗЕТ).
Прекратилось сотрудничество с Американским комитетом по переселению иностранных евреев в Биробиджан. Эта организация сокращенно называлась «Амбиджан». Еще в 1935 году она перевела в Госбанк СССР на счет КОМЗЕТа 10 тысяч долларов для переселения 50 семей. Всего же Амбиджан планировала переселить в Биробиджан тысячу семейств. Когда выяснилось, что на иммиграцию в СССР фактически наложено вето, американцы потребовали от советского полпредства в Вашингтоне вернуть деньги, однако процесс затянулся. В апреле 1941 года заместителю наркома Соломону Лозовскому для решения данного вопроса пришлось обратиться к заместителю председателя правительства Николаю Булганину.
Отмечая, что переселение американцев практически не состоялось, «а о переселении иностранных евреев в Биробиджан в настоящее время и речи быть не может», замнаркома просил дать указание о возвращении 10 тысяч долларов, «не допуская этого дела до суда». Упоминание о возможности суда, очевидно, подействовало, и 12 апреля Госбанк перевел деньги.
В канун войны антисемитизм все больше приобретал характер государственной политики. Сошли со сцены практически все коммунисты-евреи из числа старых большевиков. «Во второй половине 1938 г. прекратился прием новых партийных функционеров-евреев в аппарат ЦК ВКП(б), а с конца того же года их стали под различными предлогами переводить на другие руководящие должности». Очевидно, стремление советского руководства таким способом не только создать благоприятный фон для советско-германского сближения, но и опровергнуть утверждения нацистской пропаганды об СССР как «иудейско-коммунистическом царстве», что «находило негативный для власти отклик в определенных кругах населения страны».
Уже отмечалась советская реакция (точнее, ее отсутствие) на Хрустальную ночь. Как мы помним, гитлеровцы это оценили.
Правомерны обвинения в адрес западных государств, не пожелавших организовать в массовом порядке прием евреев, пытавшихся спастись из нацистской Германии. Известна безрезультативность Эвианской конференции, созванной в марте 1938 года для обсуждения вопросов о помощи еврейским беженцам. Справедливо говорить, что западный мир в тот момент предал евреев. США приютили 27500 человек, что было, конечно, каплей в море.
Но СССР выглядел не лучше. Он принял только тех, кому повезло оказаться на территории, занятой Красной армией в сентябре 1939 года. Сотни и тысячи изгоев пытались нелегально перейти советско-германскую границу и переправиться через Нарев, Вислу или Сан – реки, которые разделяли державы, оккупировавшие Польшу. Гитлеровцы не препятствовали этому, даже поощряли отток представителей «неполноценной расы». А советские пограничники открывали огонь по «нелегалам».
Буду благодарен за комменты
И подписывайтесь на мой канал