оглавление канала, часть 1-я
Валентина, все еще недоверчиво косясь на меня, как видно, не перестав подозревать до конца в коварных умыслах на тему «убить всех», пошагала бодро рядом к группе мужчин, стоявших в дальнем конце зала и о чем-то тихо переговаривающихся. Наше приближение не осталось незамеченным. Все сразу замолчали и уставились на нас, словно мы с подругой были привидениями. Нет, ну не все, конечно, а только некоторые. Степушка, так тот, при виде Валентины, втянул голову в плечи, и постарался спрятаться за спины мужчин, в надежде, что они сумеют защитить его от Валькиных тумаков. А к нам сразу подошли Кольша с Егором. Старый друг обнял меня, чмокнул в нос и с чувством проговорил:
- Рад, что ты жива… - Потом, выпустив меня из своих объятий, сурово обвел нас с Валькой своим коронным взглядом, и тихо проговорил, не то с угрозой, не то с восторгом: - Ну, девки… Вы даете…
Что он при этом имел ввиду для меня так и осталось неясным. Но уточнять это сейчас я посчитала неразумным. Не время, да и не место. Но у меня было предположение, что по возвращению домой, трепки нам с Валькой не избежать. Впрочем, это сейчас меня не очень-то и волновало. Поэтому, я ему ничего не ответила. Просто переглянулась с подругой. Валька при этом хмыкнула и пожала плечами, мол, не обращай внимания, дома разберемся, и еще неизвестно, кто кому задаст трепку. Тут навстречу мне выступил Образов. Мои друзья деликатно отступили в сторону, решив дать нам пообщаться наедине. Он оглядел меня с легким прищуром с ног до головы, и тихо проговорил, словно отвечая своим мыслям:
- Ну… Вроде, неплохо получилось…
Я усмехнулась.
- Полностью с тобой согласна… - Потом, став серьезной, проговорила очень искренне: - Спасибо тебе… Если бы не ты…
Он грустно улыбнулся, глядя на меня пристально, а потом произнес:
- … А если бы не ты, я так бы и продолжал блуждать во тьме… Так что, думаю, мы квиты…
Я кивнула головой, соглашаясь с ним, хотя, в глубине души, считала акт пробуждения памяти совсем не равноценным спасению жизни. Но дискуссию на эту тему затевать не торопилась. Просто негромко, чтобы не услышали остальные проговорила:
- Надеюсь, ты изменил свои первоначальные планы, и не тронешь здесь ничего?
Он коротко кивнул:
- Разумеется…
Я с облегчением выдохнула.
- Тогда, нам следует отсюда выбираться. И так мы нарушили все, что только могли. Но, сначала, я хотела бы у тебя спросить, кто такой Степан? Ведь, очевидно же, что он не из вашего ведомства. Так, кто он, и почему с вами?
Образов (буду называть его прежним именем, чтобы не запутаться) покосился себе за спину, где два его соратника, словно стражи, стояли по бокам Степана, охраняя не столько нас от него, сколько его от Валентины, которая, стоя рядом с мужем, не переставала бросать кровожадные взгляды в сторону крысеныша. Потом посмотрел на меня несколько виноватым взглядом, и заговорил тихим голосом, так, что я едва различала слова:
- Не могу сказать точно, кто он, в том понимании, которое ты вкладываешь в этот вопрос. Он – сын моего армейского друга. Последний раз я видел его, когда он был совсем маленьким, а мы с другом были молоды. Друг исчез, пропал на задании очень давно, и судьба его мне неизвестна. Я пытался навести о нем справки, но мне явно дали понять, чтобы я не лез, куда не просят. В общем, вся информация оказалась под грифом «секретно», и даже мой статус не давал мне допуска к этой информации. Но, ходили слухи, что он погиб, выполняя какое-то сложное задание. Впрочем, сама понимаешь, слухи – это всего лишь слухи, и ничего конкретного. - Несколько мгновений он задумчиво хмурил брови, а потом, словно спохватившись, продолжил говорить: - Об участии в нашем предприятии Степана я узнал в тот день, когда получал задание от собственного начальства. Его просто привели в кабинет, и сказали, что он идет с нами, так как знает тайну некоего клада, спрятанного здесь. Не знаю, чем этот клад так был важен для моего начальства, но выбора мне не оставили. Уже будучи в экспедиции, я расспрашивал его о судьбе отца. Но он ничего о нем не знает. По крайней мере, мне он сказал именно так.
Я хмыкнула.
- Интересно, если он ничего не знает об отце, то тогда, откуда ему известна тайна этого непонятного клада? Кто ему ее поведал? Для искателя подобных артефактов он слишком молод, да и не особо грамотен, насколько я могу судить о его лексиконе. Не думаю, что он проводил собственные изыскания на эту тему. Да и не дали бы они ничего. Тогда, откуда…? - Юрий Геннадьевич пожал плечами. А я, сама не веря в собственные предположения, вкрадчиво спросила: - А фамилия Лютов тебе ни о чем не говорит? _ И впилась взглядом в его лицо, пытаясь проследить малейшие изменения в выражении его лица или мимики, которая бы сказала мне о многом.
Но, увы, ничего не дрогнуло в его глазах. Он СОВЕРШЕННО равнодушно пожал плечами:
- Нет… Первый раз слышу… А кто этот Лютов? – Я махнула рукой:
- Если не слышал, то и говорить не о чем… - И мысленно выругала себя за неуместные фантазии. И правда, что за блажь на меня нашла поминать покойника не ко времени? Не успели от одного избавиться, так надо еще другого накликать!
А Образов, не дождавшись от меня никакого другого пояснения, продолжил развивать тему «откуда»:
- Ты права… Что-то во всем этом есть подозрительное. Но, сама понимаешь, я привык, что в нашем ведомстве очень трудно добраться до достоверной информации. Но мне Степан сказал, что тайну сию ему открыла мать перед своей смертью. А так как он сам, в одиночку этот клад достать бы никогда не смог, он и обратился в нашу контору. Точнее, сначала он обратился в другую контору, в ту, в которой служил когда-то его отец, а уж оттуда его направили к нам, так как тема всяческих старинных тайн – это наш хлеб.
Ответы Образова были довольно искренними, насколько я могла судить, но ничего для меня так и не прояснили. «Веревкинский» клад – единственный клад, который хранился в наших местах. И тайну его захоронения, как я думала, не знал никто. А тут, откуда ни возьмись появляется какая-то мать, засекреченная информация... В общем, какая-то белиберда непонятная. От всего этого у меня опять разболелась голова. И вообще, все эти тайны Мадридского двора мне не нравились. Очень. Но больше ничего выяснять у Юрия я не стала. Не видела особого смысла. Как говаривали у нас мужики в деревне, без «поллитры» тут было не разобраться. А если учесть еще и все произошедшее с нами, то, думаю, и ящика не хватило бы. В конце концов, мне нет никакого дела до этого Степана и до этого чертова клада!
И я задала вопрос, который волновал меня гораздо больше, чем все клады и все Степаны вместе взятые.
- Как ты собираешься скрыть тайну подземелья от своих подчиненных? Ты же понимаешь, тайна должна остаться тайной.
Мой вопрос его несколько смутил. Он помялся с ноги на ногу, а потом, виноватым голосом проговорил:
- Знаю, что виноват… Получается, что в той жизни, что в этой на одни и те же грабли наступил! – Я продолжала молча хмуриться, и он закончил несколько неуверенно: - Разумеется, я им втолкую ЧТО и ГДЕ нужно отвечать. Подземный коридор между усадьбой и кладбищем, вполне подойдет для отчета. Но ты же понимаешь… Более глубокое сканирование – и все… Что делать, я не знаю… - И он беспомощно, совсем по-детски, развел руками.
Я усмехнулась.
- Я знаю один способ… И уже никто и ничего не расскажет.
Наверное, моя фраза прозвучала несколько двусмысленно, а может быть, ему даже послышалась в моих интонациях некая угроза. Образов отшатнулся от меня, а я, увлекшись своей новой идеей, даже не заметила его реакции. В себя я пришла от его шепота в котором слышалось недоумение, а еще некоторый испуг:
- Ты же не…
Не договорив, он замолчал, глядя со страхом на меня. Я сначала даже не поняла, с чего у него такая странная реакция. А потом до меня дошло. Я чуть не расхохоталась. Но, сочтя подобное выражение собственных эмоций несколько неуместным сейчас, просто улыбнулась и поспешила его успокоить:
- Разумеется, я не собираюсь лишать кого-либо жизни. Думаю, для соблюдения тайны есть иной способ. Но пока говорить об этом рано. Надо все как следует обдумать. Ну а пока, нужно отправляться в дорогу. Путь не близкий.
Не скрывая облегчения, он кивнул, и направился к своим отдавать распоряжение. А я задумалась. Странно, какую реакцию вызвали у Образова мои слова. Неужели на него так подействовало восстановление памяти? Не думаю, что в своей конторе, да и в армии, насколько я поняла, убийство свидетелей у него могло вызвать подобную панику. Нет, я вовсе не хотела сказать, что он был безжалостным и кровожадным, но когда дело доходило до какой-либо важной тайны, то со случайными свидетелями особо церемониться было не принято. А тут, надо же, такая чувствительность! Да, и, кстати, в прошлой-то жизни Ивару тоже приходилось убивать. Помимо малого посвящения волхва, он, ко всему прочему, был еще и воином. Странно… Очень странно. Надо бы позже прозондировать его разум. Но сейчас на это у меня не было времени.