Эльридан сидел в своих покоях за массивным дубовым столом, усеянным древними свитками, пожелтевшими от времени. Комната была наполнена тихим, почти зловещим шёпотом старинных текстов, где каждый пергамент хранил в себе тайны времён, когда библиотека была ещё только задумкой. Атмосфера в покоях была тягучей, словно воздух сам был пропитан магией и давлением времени, прошедшего с момента создания этих документов. Сквозь витражные окна просачивался последний свет заката, окрашивая стены в тусклый, медный оттенок. Тяжёлые бархатные портьеры едва шевелились под воздействием лёгкого ветра, который проникал внутрь, напоминая о том, что мир за стенами этих покоев не знал покоя.
Прошло уже шесть дней с момента создания барьера вокруг библиотеки, и с каждым днём он становился крепче. Эльридан, обладая глубочайшими знаниями в магии, направлял своих магов, чьи имена навсегда войдут в историю Луминора. Каждый из этих магов вкладывал часть своей души в поддержание барьера. Они работали слаженно, как единый организм, ощущая малейшие изменения в его структуре. Барьер пульсировал, будто живое существо, с каждым днём становясь всё крепче. Эльридан наблюдал за их работой, направляя и корректируя, когда это было необходимо. Он чувствовал, как магическая ткань барьера становилась всё более плотной, как заклинания магов переплетались, создавая непреодолимую преграду для сил, заключённых внутри библиотеки.
На столе перед Эльриданом догорала одинокая свеча, её пламя дрожало и плясало в такт мыслям мага. Свеча была почти израсходована, её фитиль стал коротким и чернел, как следы времени на древних свитках. Восковые капли медленно стекали по бокам, образуя причудливые узоры, словно сама свеча пыталась оставить свой след в этой магической работе. Её пламя было нежным, но упрямым, оно сражалось с лёгким ветерком, который проникал в комнату сквозь неплотно закрытые окна, и, несмотря на свою хрупкость, свеча продолжала гореть, освещая стол и древние тексты.
Казалось, что свеча была живой, наблюдала за каждым движением Эльридана, за каждым его жестом. Она мерцала от радости, когда маг находил в свитках нужные строки, и затихала, когда он погружался в размышления. Свет её пламени становился то ярче, то слабее, отражая эмоции мага, словно свеча понимала, насколько важно для него то, что он делает. Временами пламя замирало, будто свеча тоже пыталась вникнуть в старинные тексты, и только тогда, когда Эльридан снова начинал писать или читать, она оживала, поднимаясь в воздух, как танцующее пламя.
Свеча боролась с усталостью, как борется человек, из последних сил стараясь продлить своё существование. Её пламя уже было не таким ровным и уверенным, как в начале вечера, но оно всё равно продолжало бороться с темнотой, наполняя комнату мягким, тёплым светом. Свеча будто понимала, что её миссия почти завершена, но не сдавалась, как воин, держащий последний рубеж. И каждый раз, когда лёгкий ветер пытался погасить её, свеча напрягалась и вспыхивала ещё ярче, доказывая, что она не сдастся до конца.
Эльридан, казалось, чувствовал эту борьбу свечи, её усталость и её желание продолжать освещать путь в тёмные глубины древних знаний. Он слегка улыбнулся, глядя на пламя, которое отражалось в его глазах, и вернулся к изучению свитков, понимая, что время на исходе — как для свечи, так и для него самого.
Эльридан сидел за своим столом, обхватив виски ладонями, пытаясь сдержать растущую усталость, которая, казалось, с каждой минутой превращалась в невыносимую тяжесть. Он чувствовал, как его мысли медленно вязнут в трясине утомления. Древние свитки, лежащие перед ним, были наполнены тайнами, но ни одна из них не спешила раскрыться. Строки, некогда живые и яркие, казались теперь лишь блеклыми тенями, которые ускользали от его понимания. За последние дни он безуспешно пытался найти в них ключ к разгадке той силы, что захватила Элинор и сделала библиотеку её тюрьмой.
Каждое новое утро Эльридан отправлялся в этот лабиринт слов, надеясь на прорыв, на тот единственный момент, когда истина наконец-то всплывёт на поверхность. Но с каждым днём надежда становилась всё призрачнее, и внутри росло чувство беспомощности. Воспоминания о битве с Элинор, её яростные глаза, полные магической силы и ненависти, не отпускали его, добавляя к его усталости ещё и гнетущую тревогу. Он видел перед собой её образ, как призрак, который настойчиво напоминал о своём присутствии. Сомнения и неуверенность терзали его, заставляя вновь и вновь возвращаться к тем же текстам, к тем же страницам, но ответы оставались скрытыми.
Эльридан был похож на свечу, которая отчаянно сопротивляется угасающему пламени, стараясь удержать тепло и свет, несмотря на усталость. Он чувствовал себя опустошённым, как будто силы его покидали, но он продолжал бороться с этим состоянием, стараясь сохранить ясность ума. Его состояние было сомнамбулическим, когда желание сна уже полностью овладело телом, но ум цеплялся за каждую крупицу бодрствования, чтобы не поддаться этому соблазну. Казалось, что свеча, горящая на столе, тоже чувствовала его состояние, как будто была связана с ним некой невидимой нитью.
Пламя свечи постепенно становилось всё слабее, как и сам Эльридан. Оно дрожало, то становясь почти незаметным, то вдруг вспыхивая на мгновение ярче, словно пытаясь бороться за своё существование. Огонь уже не горел ровно, как прежде. Теперь его танец был беспорядочным и нервным, как дыхание мага, который изо всех сил старался остаться бодрым. Восковая слеза медленно стекала по свече, формируя извилистую дорожку, словно она проливала последние слёзы, осознавая свою неизбежную судьбу.
Эльридан, склонив голову, наконец, почувствовал, как его веки стали неподъёмными, и осознал, что борьба с усталостью проиграна. Его сознание затуманилось, мысли смешались в один неясный поток. Перед его глазами всплыли образы — древние руины, магические символы, лица тех, кого он любил и защищал, и, наконец, сама Элинор, её выражение менялось от злобы до отчаяния, и снова враждебность, и тьма.
В этот момент свеча сделала последний усилие, пламя внезапно вспыхнуло, осветив комнату на миг ярким, почти ослепительным светом, который затопил всё вокруг. Она будто попыталась задержаться, преодолеть неизбежное. Но затем пламя стало резко сужаться, как будто его затянуло внутрь самой свечи, и в мгновение комната погрузилась в полумрак. Огонь погас, оставив после себя тонкую, едва заметную струйку дыма, которая лениво поднялась в воздух, словно дыхание умирающего существа. Свеча была побеждена — её борьба закончилась.
Эльридан, уже погружённый в сон, не заметил, как свеча, его верный спутник, оставила его. В комнате наступила тишина, тьма окутала свитки, и только слабый запах гари напоминал о том, что здесь недавно горел огонь, как символ борьбы и усталости, как отражение его самого.
Мрачный лес, по которому шли Эльридан и великий маг Эрин Луценис, казался воплощением самой холодной и безрадостной тьмы. Ветви древних деревьев, словно уродливые пальцы, вытягивались к небу, цепляясь за редкий свет, который с трудом пробивался сквозь плотный покров мёртвых листьев. Лес был наполнен безмолвием, в котором, казалось, замерла сама жизнь. Никакого шороха или пения птиц — только тихий, едва слышный шепот ветра, гуляющего среди этих замёрзших деревьев, приносящего с собой ледяное дыхание мрака. Кроны деревьев были настолько плотными, что небо полностью скрылось за ними, и лишь слабый, мрачный свет пробивался сквозь их плотную завесу, окрашивая всё вокруг в тускло-серые оттенки.
Холод в этом лесу был не просто физическим — он проникал в душу, наполняя её чувством глубокой безысходности. Почва под ногами была твёрдой и сырой, как будто сама земля умерла под тяжестью времени и больше не могла родить ничего живого. В воздухе витал затхлый запах плесени, словно древние корни деревьев, замёрзшие в своей ненависти к жизни, испускали зловоние, заполняя лес своим зловещим дыханием. Каждый шаг Эльридана и Эрина отдавался глухим эхом, будто земля под ними скрывала что-то живое, наблюдающее за ними из глубины.
Спустя долгий путь, пройдя через этот зловещий лес, они наконец добрались до пещеры, которую искали. Вход в неё был широким и тёмным, словно огромная пасть древнего чудовища, готового поглотить их целиком. Внутри царила мрачная, холодная сырость. Стены были покрыты толстым слоем мха и лишайника, и из каждого угла сочилась ледяная вода, стекая по гладким камням и создавая ощущение, будто сама пещера плачет. Воздух был тяжёлым и влажным, дыхание здесь давалось с трудом, словно сама атмосфера сопротивлялась их присутствию. Каждый шаг по неровному полу отдавался глухим, отдалённым эхом, будто за каждым углом скрывалась неизвестная опасность.
Эрин вёл Эльридана дальше в глубь пещеры, пока перед ними не открылась огромная зала, которая внезапно возникла из тьмы. Это место было словно осколок прошлого, затерянного во времени. Стены зала были гладкими, идеально ровными, будто их выточили из цельного камня каким-то неизвестным способом. Они были покрыты странными, непонятными знаками и символами, мерцающими в полумраке, как древние звёзды на потускневшем небосклоне. Потолок, уходящий в немыслимую высоту, казалось, совсем не поддерживался никакими опорами, и его поверхность была гладкой, как зеркало, отражающее слабые отблески света, которые шли неизвестно откуда.
По всему залу стояли массивные, странные конструкции, похожие на гигантских металлических зверей, но без признаков жизни. Они были сделаны из материала, которого Эльридан никогда раньше не видел — это был не металл, и не камень, а что-то между ними, странно шершавое и холодное на ощупь. Эти создания были усыпаны множеством маленьких деталей, выступов и углублений, которые когда-то, возможно, были частью сложных механизмов. Некогда светящиеся кристаллы, расположенные на некоторых из этих устройств, теперь тускло мерцали, будто в них оставалась лишь тень прежней энергии.
На полу зала виднелись широкие, идеально прямые линии, как будто это были дорожки, проложенные для перемещения чего-то огромного, но сейчас они были покрыты толстым слоем пыли, словно здесь никто не проходил уже тысячи лет. В центре зала возвышалась странная, массивная платформа, окружённая кругом таких же древних устройств, как и всё вокруг. Она выглядела так, будто когда-то могла подниматься и опускаться, но теперь застыла навеки в своём величественном молчании.
В воздухе витал запах древности, смешанный с чем-то неуловимым, но определённо утраченным навсегда, хотя ни Эльридан, ни Эрин не могли бы точно сказать, что именно это было. Тишина в зале была столь глубокой, что казалось, будто само время здесь остановилось. Только слабое, едва заметное мерцание символов на стенах и тусклое свечение кристаллов напоминали о том, что это место когда-то было наполнено жизнью и невероятной энергией, но теперь оно было лишь призраком своего былого величия, местом, где затихло всё, кроме самой памяти времени.
Когда Эрин подвёл Эльридана к массивному объекту, похожему на перевёрнутую колбу для зелья, Эльридан ощутил, как его сердце замерло на мгновение. Его взгляд сначала цеплялся за огромные размеры этой колбы, за её гладкую поверхность, тускло мерцающую в полумраке зала, но затем он увидел то, что находилось внутри, и его дыхание мгновенно сбилось. Сначала это был лишь неясный силуэт, нечто странное и чуждое, но по мере того, как его глаза привыкали к тусклому освещению, детали начали проявляться.
Ощущение неожиданности ударило его в грудь, как будто ледяная рука сжала его сердце. Его глаза расширились, в груди поднялась волна тревоги, но страх этот был не парализующим, а холодным, подступающим откуда-то из глубины сознания. В этот момент весь мир сузился до одного-единственного объекта — того, что скрывалось за стеклом. Сначала Эльридан не мог полностью понять, на что он смотрит. Внутри колбы находились предметы странной формы, их очертания и линии были совершенно незнакомы и казались почти инопланетными. Они были сделаны из материала, который не отражал свет, а скорее поглощал его, создавая вокруг себя лёгкое, едва заметное свечение, словно источавшееся из самой их сущности.
Эльридан чувствовал, как его сердце бьётся всё быстрее, и каждый удар отдавался глухим эхом в его ушах. По спине пробежал холодок, заставив мурашки подняться на коже. Его разум метался между удивлением и страхом, пытаясь найти объяснение увиденному, но каждая попытка натолкнуться на что-то рациональное обрывалась в момент соприкосновения с этим странным, неведомым ему миром. Всё, что он знал, всё, во что верил, казалось, разваливалось на части перед этим новым, непонятным открытием.
Но помимо страха и удивления, было ещё кое-что, что Эльридан ощутил: глубокое, внутреннее осознание родства между этими предметами и Камнем Истины. Пусть они выглядели иначе, пусть их формы и материалы были незнакомы, он чувствовал ту же самую энергию, ту же самую древнюю силу, которую он ощущал, когда касался Камня. Это родство было не физическим, а скорее метафизическим, скрытым глубоко в сути этих артефактов. Они были созданы из той же природы, что и Камень Истины, их энергия вибрировала на тех же частотах, но, возможно, имели иную цель, или же их создали в другое время, для других задач. Эта мысль пронизывала его сознание, и от этого осознания, смешанного со страхом и удивлением, его тело снова напряглось, готовое к неожиданному и необъяснимому.
Эльридан открыл глаза, и в первое мгновение ему казалось, что он всё ещё находится в пещере. Глаза, ещё не привыкшие к реальности, медленно сфокусировались на окружающем пространстве, но всё казалось смутным, словно сквозь туман. Веки тяжело поднимались и опускались, словно он боролся с невидимым грузом. Его дыхание было неровным, прерывистым, словно он только что бежал от чего-то страшного. В горле стоял комок, и сердце билось глухо, эхом отдаваясь в висках.
В первые секунды после пробуждения, он не мог осознать, где находится. Вокруг него всё казалось чужим и неестественным. Стены комнаты, которую он так хорошо знал, выглядели странно далёкими и холодными. Ему показалось, что он по-прежнему в том зловещем зале, перед огромной перевёрнутой колбой, и что его страхи ещё не оставили его.
Он попытался подняться, но его тело было словно парализовано остатками сна. Каждый мускул казался деревянным, не желая подчиняться. Постепенно, однако, его сознание начинало возвращаться. Медленно, с каждым новым вдохом, мир вокруг становился яснее. Он начал ощущать холодную поверхность стола под рукой и видеть слабый свет, пробивающийся сквозь шторы.
Он моргнул несколько раз, пытаясь окончательно развеять остатки кошмара. Образы из сна всё ещё мелькали перед его внутренним взором, но они уже начали расплываться, теряя свою власть над ним. Дыхание постепенно выравнивалось, и руки начали ощущать знакомое тепло комнаты. Эльридан глубоко вздохнул, и с этим вдохом пришло полное осознание того, что всё это было лишь сном.
Но тут Эльридан почувствовал что-то странное. Это было скорее внутреннее предчувствие, как будто воздух в комнате внезапно стал более плотным и напряжённым. Он ощутил лёгкую дрожь в стенах, неявное движение, словно что-то древнее и забытое начало пробуждаться от долгого сна. Его сердце внезапно сжалось, а на затылке появились мурашки. Глаза, привыкшие к полумраку, ещё не могли уловить никаких изменений, но интуиция подсказывала ему, что происходит нечто важное и необратимое.
Тихий, едва слышный скрип раздался с той стороны комнаты, где никогда не было ничего примечательного. Эльридан медленно повернул голову, и его взгляд остановился на стене, где, как ему казалось, веками не происходило ничего необычного. Там, где была лишь гладкая поверхность камня, теперь открывались две маленькие дверцы, покрытые тонким слоем пыли. Он с замиранием сердца смотрел, как они медленно распахиваются, как будто сами по себе, подчиняясь какой-то древней магии.
Его руки непроизвольно напряглись, и он почувствовал, как по ним пробежал холодок. Этот момент был словно из легенд, которые он читал в своих юношеских годах, но теперь это происходило с ним самим. Его разум боролся с внезапной волной страха, ведь он знал, что за этими дверцами скрыто что-то, что не должно было быть найдено. Однако, любопытство и чувство долга пересиливали страх. Эльридан медленно поднялся, словно опасаясь нарушить хрупкую тишину, и шаг за шагом приблизился к таинственному шкафу.
Полутьма, царившая в комнате, обостряла его ощущения. Каждый шаг, каждый вздох казались ему оглушительно громкими. Он остановился перед открытым шкафом и осторожно заглянул внутрь. Там, в глубине, на древней полке, лежал свиток, который, казалось, ждал именно его. Эльридан вытянул руку, и в этот момент его охватило нечто похожее на благоговейный трепет. Когда его пальцы коснулись пергамента, он почувствовал, как сердце заколотилось ещё сильнее. Свиток был холодным на ощупь, как сама ночь, и этот холод передавался его телу, усиливая ощущение тревоги. Эльридан боялся развернуть его, словно древняя магия, запечатанная в свитке, могла вырваться наружу и изменить его судьбу навсегда.
Эльридан стоял неподвижно, держа в руках свиток, словно весь мир лег на его плечи. Его дыхание стало прерывистым, и он чувствовал, как страх и волнение борются за контроль над его мыслями. В глубине души он понимал, что, заглянув в этот свиток, он откроет нечто большее, чем то, что он искал. Это был ключ к разгадке тайн, которые веками оставались недоступными. Он уже знал, что держит в руках нечто невероятно важное — карту, которую составил великий маг во время своего легендарного путешествия.
Вселенная Нейрории
Семь тысяч лет назад могущественная цивилизация достигла вершин в генетике, квантовых вычислениях и синтетической биологии, но внутренние конфликты привели к войне, которая стерла цивилизацию с лица земли. Их знания были почти утеряны, но спустя тысячелетия Великий маг Эрин Луценис восстановил эти знания. Мир Нейрория возник как место, где руины древних городов хранят магические и технологические тайны.