<<< Глава 11
Глава 12
Небольшая группа друзей, коллег и близких приветствовала меня на выходе, когда я переступил порог тюрьмы "Твин Тауэрс". Они разразились радостными возгласами и аплодисментами, когда я вошел. СМИ тоже были там, и они снимали меня, когда я проходил вдоль очереди, обнимая и пожимая руки. Это было неловко, но в то же время приятно. Я снова дышал воздухом свободы и хотел им насладиться. Один из моих "линкольнов" стоял у обочины, готовый к отъезду, — очевидно, не тот, в котором был убит Сэм Скейлз.
Гарри Босх и Андре Ла Коссе были последними в очереди доброжелателей. Я поблагодарил их за то, что они готовы заступиться за меня, и внесли свои деньги.
— Мы дешево отделались, — сказал Босх.
— Ты прекрасно сыграл на этом в суде, — добавил Ла Коссе. — Как обычно.
— Хорошо, — сказал я. — Два раза по двадцать пять штук — все еще большие деньги для меня, но я расплачусь с вами раньше, чем вы думаете.
Оба мужчины щедро согласились внести по 200 000 долларов каждый, чтобы оплатить 10 процентов залога. Но судья Уорфилд была настолько разгневана очевидным подслушиванием моих разговоров в тюрьме, что в качестве наказания за это правонарушение снизила залог с 5 миллионов долларов до 500 тысяч долларов. К сожалению, она также приказала мне носить на лодыжке монитор, но это не омрачило новость о том, что двум моим спонсорам пришлось внести лишь малую часть того, что они изначально предлагали.
Это был хороший день. Я был свободен.
Я отвел Андре в сторону, чтобы поговорить с ним наедине.
— Андре, тебе не нужно было этого делать, — сказал я. — Что я имею в виду, Гарри — мой брат. У нас общая кровь, но ты… Ты — клиент, и я чертовски не люблю забирать те деньги, которые ты заработал своей кровью.
— Да, это так, — сказал он. — Но я должен был это сделать. И я хотел это сделать.
Я снова кивнул в знак благодарности и пожал ему руку. Пока я это делал, подошел Фернандо Валенсуэла. Он пропустил группу поддержки.
— Только не надуй меня на этом, Холлер, — сказал он.
— Вэл, дружище, — сказал я.
Мы стукнулись кулаками.
— Когда я впервые услышал в суде это дерьмо про Мексику, я подумал: "Какого хрена?"; — сказал Валенсуэла. — Но потом… Мужик, у тебя всё получилось. Хорошее шоу.
— Это было не шоу, Вэл, — сказал я. — Мне нужно было выбраться.
— И теперь ты выходишь. Я буду следить за тобой.
— Не сомневаюсь.
Валенсуэла удалился, а остальные снова столпились вокруг меня. Я поискал взглядом Мэгги, но не увидел ее. Лорна спросила, что я хочу сделать.
— Встретиться с командой? Побыть одному? Что? — спросила она.
— Знаешь, чего я хочу? — сказал я. — Я хочу сесть в этот "Линкольн", открыть все окна и просто поехать на пляж.
— Можно и мне поехать? — спросила Хейли.
— И мне тоже? — добавила Кендалл.
— Конечно, — сказал я. — У кого ключи?
Лорна вложила ключи в мою руку. Затем она протянула мне телефон.
— Твой все еще у полиции, — сказала она. — Но мы думаем, что у нас есть все твои контакты и электронные адреса и они в этом телефоне.
— Отлично, — сказал я.
Затем я наклонился и прошептал ей:
— Давайте соберем команду позже, — сказал я. — Позвони Кристиану в "Дан Тана" и узнай, сможем ли мы попасть внутрь. Я уже шесть недель ем один балык. Сегодня вечером я хочу стейк.
— Будет сделано, — сказала Лорна.
— И попроси Гарри прийти, — добавила я. — Может быть, он успел ознакомиться с материалами дела и ему будет что сказать.
— Обязательно.
— И еще одно: вы говорили с Мэгги в суде? Она как будто исчезла, и я думаю, не злится ли она на нас за то, что мы привели ее туда в качестве свидетеля.
— Нет, она не злится. Как только судья сказал, что ей не нужны никакие дополнительные свидетельства, она сказала мне, что ей нужно вернуться к работе. Но она была там ради тебя.
Я кивнул. Это было приятно слышать.
Я открыл "Линкольн" с помощью пульта и подошел со стороны водителя.
— Залезайте, дамы, — сказал я.
Кендалл уступила Хейли переднее сиденье и села на заднее. Это было мило с ее стороны, и я улыбнулся ей, глядя назад.
— Смотри на дорогу, папа, — сказала Хейли.
— Точно, — сказал я.
Мы отъехали от обочины. Я выехал на 10-ю автостраду и направился на запад. В этот момент пришло время закрыть окна, чтобы мы могли слышать друг друга.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Кендалл.
— Довольно хорошо для парня, которого все еще обвиняют в убийстве, — сказал я.
— Но ведь ты собираешься победить, правда, папа? — настоятельно спросила Хейли.
— Не волнуйся, Хей, я собираюсь победить, — сказал я. — И тогда я перейду от довольно хорошего самочувствия к довольно отличному. Хорошо?
— Хорошо, — сказала она.
Несколько мгновений мы ехали в тишине.
— Могу я задать глупый вопрос? — сказала Кендалл.
— Не бывает глупых вопросов, когда дело касается закона, — сказал я. — Только тупые ответы.
— Что будет дальше? — спросила она. — Теперь, когда тебя выпустили под залог, суд отложат?
— Я не позволю им отложить его, — сказал я. — Я обеспечил им скорейшее рассмотрение дела.
— Что именно это значит? — спросила Кендалл.
Я посмотрел на свою дочь.
— Ты — первокурсница, — сказал я. — Почему бы тебе не ответить на этот вопрос?
— Я знаю ответ только благодаря тебе, а не юридической школе, — сказала Хейли.
Она повернулась, чтобы посмотреть через сиденье на Кендалл.
— Если вас обвиняют в преступлении, вы имеете право на скорый суд, — сказала она. — В Калифорнии это означает, что у них есть десять судебных дней с момента вашего ареста, чтобы провести предварительное слушание или запросить обвинительное заключение у Большого жюри. В любом случае, вам предъявят официальное обвинение, и Штат должен передать ваше дело в суд в течение шестидесяти рабочих дней или снять обвинения и закрыть дело.
Я кивнул. Она все правильно сказала.
— Что такое рабочие дни? — спросил Кендалл.
— Это просто дни, когда все работают — сказала Хейли. — Шестьдесят дней, не считая выходных и праздников. Моему отцу было предъявлено обвинение, и он предстал перед судом прямо перед Днем благодарения — двенадцатого ноября, если быть точным, — и эти шестьдесят дней перенесли нас на февраль. Они считают два дня на День благодарения и целую неделю от Рождества до Нового года — праздниками. Затем добавляются День Мартина Лютера Кинга и День президентов, когда суды закрыты. В итоге получается восемнадцатое февраля.
— День Д, — сказал я.
Я протянул руку и сжал колено Хейли, как гордый отец, которым я и был.
Движение было оживленным, и я поехал по автостраде до самого извилистого туннеля, который выходил на Тихоокеанское прибрежное шоссе. Я заехал на стоянку, обслуживающую один из пляжных клубов, и вышел из машины. К нам подошел служащий. Я потянулся в карман, но понял, что все вещи из моих карманов в ночь моего ареста были в конверте, который я передал Лорне, чтобы я мог пожимать руки и обнимать людей.
— У меня нет денег, — сказал я. — У кого-нибудь из вас есть пятерка, которую мы можем дать этому парню за десять минут на пляже?
— У меня есть, — сказала Кендалл.
Она заплатила мужчине, и мы все пошли через пешеходные и велосипедные дорожки и по песку к воде. Кендалл сняла туфли на каблуках и несла их в одной руке. Было что-то очень сексуальное в том, как она это делала.
— Папа, ты же не собираешься прыгать в воду? — спросила Хейли.
— Нет, — сказал я. — Я просто хочу послушать волны. Там, где я был — одно только эхо и лязги. Мне нужно вымыть эти звуки из ушей чем-то хорошим.
Мы остановились на валу, который находился прямо над мокрым песком, прибой омывал его. Солнце опускалось к сине-черной воде. Я держал обеих своих спутниц за руки и ничего не говорил. Я глубоко вздохнул и подумал о том, где я был. В тот момент я решил, что должен выиграть дело, потому что я ни за что не вернусь в тюрьму. Я бы предпринял все крайние альтернативы этому варианту.
Я отпустил руку Хейли, а затем притянул ее к себе.
— Все это из-за меня, — сказал я. — Как у тебя дела, Хей?
— Я в порядке, — сказала она. — То, что ты говорил мне о том, что первый курс — это ужас, правда.
— Да, но ты умнее, чем я когда-либо был. У тебя все получится.
— Посмотрим.
— Как твоя мама? Я видел ее в суде, и Дженнифер сказала, что она собиралась поручиться за меня, если понадобится.
— Она в порядке. И да, она была готова выступить в твою защиту.
— Я позвоню ей и поблагодарю.
— Было бы неплохо.
Я повернулся и посмотрел на Кендалл. Было такое чувство, что она никогда не покидала меня, улетев на Гавайи.
— А ты? — сказал я. — У тебя все хорошо?
— Теперь да, — сказала она. — Мне не понравилось видеть тебя в зале суда.
Я кивнул. Понял. Посмотрел на океан. Плеск волн, казалось, отдавался эхом в моей груди. Цвета были яркими, а не серыми, как в последние шесть недель. Это было прекрасно, и мне не хотелось уходить.
— Хорошо, — наконец, сказал я. — Время вышло. Возвращаюсь в работу.
Движение в обратном направлении было не таким добрым. Потребовался почти час, чтобы доставить Хейли в ее квартиру в К-тауне[1] после того, как она отклонила мое приглашение на ужин в пользу своей еженедельного факультативного занятия. Тема этой недели: "Правила против вечных обязательств."
Высадив ее, я остался стоять на обочине и позвонил Лорне. Она сказала мне, что ужин назначен в ресторане "Дан Тана" на восемь вечера и что на нем будет присутствовать Гарри Босх.
— Думаю, ему есть что обсудить, — сказала Лорна.
— Хорошо, — сказал я. — Я хочу это услышать.
Я отключился и посмотрел на Кендалл.
— Итак, — сказал я. — Ужин с моей командой в восемь, и похоже, что они действительно хотят поработать и обсудить дело. Я не думаю…
— Все в порядке, — сказала она. — Я знаю, что ты уже хочешь заняться всем этим. Ты можешь просто высадить меня.
— Где?
— Ну, я воспользовалась твоим предложением. Я живу у тебя дома. Это нормально?
— Конечно. Я забыл, но это здорово. Я все равно хочу зайти туда, чтобы переодеться. Это костюм, в котором меня арестовали. Он мне больше не подходит, и от него пахнет тюрьмой.
— Прекрасно. Ты будешь раздеваться.
Я посмотрел на нее, и она провокационно улыбнулась.
— Я думал, мы расстались, — сказал я.
— Так и есть, — сказала она. — Вот почему это будет так весело.
— Правда?
— Правда.
— Тогда ладно.
Я отъехал на "Линкольне" от обочины.
[1] Коритаун (Koreatown), район Лос Анжелеса — прим. пер.
