В недавнем номере газеты "Троицкий вариант" появилась статья филолога Михаила Эпштейна Поэзия искусственного интеллекта. Эксперименты и выводы.
Очень рекомендую прочитать всем, кто интересуется развитием нейросетей и разбирается в поэзии (последнее встречается довольно редко, тут нужна не только любовь к рифмам, но и большая начитанность, и литературная искушенность).
Эпштейн, живущий и работающий в США, экспериментировал с нейросетью Claude 3.5 Sonnet в новейшей модификации. Как он сам сообщил в начале статьи, этот Клод всего полгода назад
"не умел рифмовать и не понимал ритма — у него получался только верлибр. И вот — гигантский прогресс. Клод (новейшая модель Claude 3.5 Sonnet) теперь может писать в разных стилях, что и демонстрирует подборка из четырех поэтов на тему «Дождь и память». Хочется повторить восклицание Батюшкова: «О! как стал писать этот злодей!» Или слова Жуковского о «гиганте, который всех нас перерастет». Пусть он еще не гений — но быстро учится".
Насчет поэтического "гения", даже потенциального, у меня всё же очень сильные сомнения. Впрочем, версифицирует и стилизует Клод заметно лучше подавляющего большинства авторов, выкладывающих свою продукцию в сеть и считающих, будто они пишут стихи. А пишут они примерно вот такое (не хочу цитировать напрямую, чтобы не называть конкретного автора, прибегну к стилизации или парафразе, близкой к источнику):
Твой томный взгляд уж душу не пронзает,
я больше не дрожу от слов твоих,
и в сердце жар уже не вызывает
твой лицемерный вымученный стих.
По сравнению с такой "поэзией" произведения Клода действительно - шедевры.
Вариации на заданную тему
Михаил Эпштейн задал ИИ тему: дождь и память, и попросил Клода написать стихи в стиле разных русских поэтов:
Бориса Пастернака, Осипа Мандельштама, Анны Ахматовой, Марины Цветаевой, Саши Чёрного, Велимира Хлебникова, Даниила Хармса.
А напоследок поставил перед ИИ совсем немыслимую задачу: стихотворение, в котором соединились бы лексика и стиль столь разных поэтов, как Гаврила Романович Державин и Даниил Хармс.
Результат эксперимента привел филолога прямо-таки в восторг. Стилизации оказались на редкость точными, поэтическая техника - практически безупречной, стихи вышли вполне осмысленными, образы - местами обычными для избранных поэтов, а местами яркими и свежими.
У меня такого бурного восторга не возникло. Глаз и слух сразу же начали искать "косяки".
Что не так - по мелочам
Все выбранные для стилизации авторы были действительно великими или очень значительными поэтами. Конечно, и у них иногда встречались "проходные" стихи либо не слишком удачные строки и строфы. Но к ремеслу своему они относились требовательно, и бессмыслицы не писали, даже если смысл их стихов для обывателя оказывался темноват.
Берем начало стихотворения Клода "под Пастернака".
Дождь стучит по крыше сада
И смывает давний след.
Время струйкой безвозвратно
Утекает на паркет.
Я сразу ощущаю подделку. Ну никак не Пастернак. Крыша сада - смело сказано, но что это? Совокупность вершин деревьев? И какой след там смывает дождь? Который на крыше (на деревьях?) или внизу? И почему время утекает на паркет - только ради рифмы? Крыша протекла? Значит, это крыша не сада, а дома? Если вокруг дома - сад, то дело происходит на даче (у Пастернака это было бы Переделкино). Я не была в его доме-музее, но как-то сомневаюсь, чтобы в старых дачах на пол клали паркет.
В общем, с виду вполне складный катрен, а начнешь разбирать - всё расползается. И, кстати, хорей - не пастернаковский метр. Сразу веет то ли Пушкиным ("Прибежали в избу дети"), то ли Агнией Барто ("Наша Таня горько плачет").
"Ахматовское" стихотворение начинается с набора узнаваемых клише.
Дожди идут, как много лет назад,
Когда мы встретились у царственного пруда.
Воспоминания — непрошеный обряд,
И память, словно горькая остуда.
Мне кажется, Анна Андреевна постеснялась бы такое написать. Бледные перепевы давно пережёванных образов - это не в духе автора "Поэмы без героя".
Ну, и так далее.
Симулякры получились, а не стихи.
Возражения филолога
Придется процитировать фрагменты из текста Михаила Эпштейна (хотя лучше прочитать всю статью по ссылке).
Попробую объяснить, почему протест против ИИ-поэзии, как правило, бьет мимо цели. Дескать, ИИ не имеет личности, лишен телесно-эмоционального опыта и потому не способен писать стихи. Еще как способен! Такая критика основана на очень ограниченном, условно-романтическом представлении о поэзии как «самовыражении». Уже к концу XIX века оно выглядело устаревшим и отвергалось в практиках и теориях символизма, акмеизма, футуризма, имажинизма, в идеях формализма, структурализма, лингвистической философии Витгенштейна и т. д., где за основу брался язык сам по себе, в его бесконечной игре смысловых возможностей.
Вот тут я начну возражать филологу как поэт (у меня есть такое право).
Впрочем, я не протестую против ИИ-стихов как таковых, однако нужно отличать версификацию (умение складно сочинять в рифму) и поэзию. С версификацией нынешний ИИ справляется довольно удачно, если не сильно придираться к мелочам. С другой стороны, как не придираться, если речь заходит и о ремесле (для той же Цветаевой это - высокое понятие!), и о точности смысла.
Поэзия не равна умению версифицировать. Последнему можно научить хоть человека, хоть робота. Объяснить основные поэтические метры, приучить подбирать рифмы (на худой конец, есть и словари рифм), настроить слух и глаз на выпалывание некрасивых повторов или вопиющих банальностей (ну не надо в 21 веке писать про "томный взгляд", если вы не иронизируете, а лепите такое всерьёз!). А вот с поэзией дело обстоит очень сложно. Это действительно дар и призвание.
Наскоки на устарелость "самовыражения" бьют мимо цели. Самовыражаться можно и через структуру, и через эксперименты с языком, и через философские категории (только, опять же, не надо в одном ряду упоминать философию Витгенштейна и стихи футуристов, акмеистов и прочих поэтов - это разные типы текстов с разным устройством). Каждый крупный поэт непременно "самовыражается". Даже если он пишет не про личные взаимоотношения с окружающими, а про космос, ботанику, математику и что угодно. Да хоть дождь и время, как в задании для Клода.
Про Гомера и мимесис
Продолжая развивать свою мысль, Эпштейн пишет:
Поэзия как «самовыражение». Скажите об этом Гомеру, Эсхилу, Софоклу, Вергилию, средневековым поэтам, как эпикам, так и лирикам, — они вас высмеют или не поймут. Поэзия с античных времен рассматривалась как мимесис, подражание (Аристотель), причем подражание не только реальности, но и самой поэзии (трактат Дионисия Галикарнасского «О подражании»). В этом сущность культуры — говорить о себе, множить подражания себе, вести игру с собой на пространстве всего языка.
Интересно, зачем понадобилось для обоснования новейших методов кропания стихов прибегать к древней теории происхождения искусства через мимесис?.. Только чтобы стереть разницу между Клодом и условным Пастернаком?..
Человек эпохи архаики (гомеровских времен, то есть примерно 8 века до н.э.) мыслил и чувствовал иначе, нежели человек эпохи античной классики (Эсхил, Софокл и особенно Еврипид), и уже тем более иначе, нежели человек Нового времени, для которого личностное самовыражение превратилось в одну из главных жизненных ценностей, прежде всего, в искусстве.
Однако даже с Гомером всё отнюдь не так просто, как иногда кажется издалека.
И "Илиада", и "Одиссея", кто бы их не создал, устроены очень сложно. Их композиция - нелинейна, хотя в обоих случаях перед нами эпос, то есть, буквально, рассказ, и это само по себе провоцирует на последовательное изображение событий, разматывание сюжета от начала к завершению.
Мы помним, как начинается "Илиада"?
Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал
μῆνιν ἄειδε θεὰ Πηληϊάδεω Ἀχιλῆος
οὐλομένην, ἣ μυρί᾽ Ἀχαιοῖς ἄλγε᾽ ἔθηκε...
Начинается она, как говорится, с места в карьер: словесным взрывом. Гнев героя настолько ужасен и велик, что достоин быть воспетым божественной Музой. То есть в первых строках поэмы - предельно сконцентрированная эмоция, и вместе с тем, интрига: что же такое случилось, почему Ахилл настолько разгневан уже после того, как он сильно досадил врагам?..
Это сугубо авторский прием. Если хотите, знак пресловутого самовыражения. А еще у Гомера имеются не только устойчивые выражения, типичные для эпоса, но и сквозные темы, составляющие смысловой костяк обширного целого.
Еще затейливее, возможно, устроена "Одиссея", ибо там и тема другая: человек, противостоящий богам и судьбе.
В романе "Возвращение Улисса" мои герои, инопланетянин Улисс Киофар, и его коллега и подруга Юлия Цветанова-Флорес, редактируют выполненный Улиссом перевод "Одиссеи" на уйлоанский язык. И долго бьются над первыми строками, которые кажутся, при всей смысловой ясности, не переводимыми.
Ἄνδρα μοι ἔννεπε, μοῦσα, πολύτροπον, ὃς μάλα πολλὰ
πλάγχθη, ἐπεὶ Τροίης ἱερὸν πτολίεθρον ἔπερσεν·
πολλῶν δ᾽ ἀνθρώπων ἴδεν ἄστεα καὶ νόον ἔγνω,
πολλὰ δ᾽ ὅ γ᾽ ἐν πόντῳ πάθεν ἄλγεα ὃν κατὰ θυμόν
ἀρνύμενος ἥν τε ψυχὴν καὶ νόστον ἑταίρων.
Даже не зная греческого языка и просто глядя на этот фрагмент, нетрудно заметить, насколько искусно и музыкально он выстроен.
Процитирую сама себя, ибо это мои наблюдения вложены в уста Юлии:
Первые строки искусно инструментованы звучными гласными (много «а», много «о») и выразительными согласными: вереница взрывчатых «п» (их видно невооруженным глазом!) сменяется перекатами плавных «м» и «л», подобных пологим волнам необъятного моря.
Передать эти тонкости на другом языке практически невозможно. По-моему, никто и не пытался. Сохраняли смысл, но не гомеровскую инструментовку гексаметра.
К тому же почти нигде в существующих и доступных мне переводах не сохранялся точный порядок слов в первой строке: "О муже поведай мне, муза", и так далее. Чаще всего на первое место ставят "музу" или глагол "скажи", "поведай".
Муза, скажи мне о том многоопытном муже (перевод Жуковского)
Sage mir, Muse, die Taten des vielgewanderten Mannes (перевод Фосса)
А ведь в оригинале неспроста на первом месте стоит "муж" - отважный смертный, дерзнувший тягаться с богами.
И это тоже - самовыражение древнего поэта, поскольку смысл "Одиссеи" определяет не сюжет, экшн, а внутренний посыл, зависящий от авторского взгляда.
Мимесис тут вообще почти ни при чем. В природе не существует ни гексаметров, ни аллитераций, ни ключевых слов, создающих сквозную структуру крупного поэтического целого.
Царь алгоритмов?
Ближе к завершению статьи Эпштейна мы с некоторым удивлением находим настоящую оду ИИ, в которой его творчество сравнивается едва ли не с божественным Творением.
Никто из живущих не владеет языком — множеством языков всех времен и народов — лучше, чем искусственный интеллект, мировой разум, «самовозрастающий Логос». Он царь алгоритмов. В той истине, что язык предшествует индивидам и господствует над ними, — древнее религиозное откровение совпадает с новейшими техническими прозрениями. «В начале было Слово (Логос), и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (начало «От Иоанна»). Постепенно именно к ИИ, точнее, к логосфере, к лингвосфере, к семиосфере (сфере слова, языка, знака) переходит роль первопоэта — по мере того, как люди открывают для себя царство Логоса вне себя, в работе бесконечно разнообразных «логосов» — творческих алгоритмов.
Мне кажется, тут восторги переливаются через край.
И опять мои возражения - со стороны не филологии, а поэзии.
Игра языками и словами - не есть поэзия сама по себе. ИИ может быть великим комбинатором, ассимилятором, производителем версифицированных текстов, но не поэтом.
Почему?..
А потому, что истинная поэзия действительно требует жертв. Вполне себе человеческих. За поэзию расплачиваются житейским благополучием, личным счастьем, а нередко и самой жизнью. Все поэты, стихам которых Михаил Эпштейн заставил подражать нейросеть Клод (за исключением разве что Державина), прожили тяжелую или трагическую судьбу, а некоторые закончили совсем плохо. И не нужно думать, будто мартиролог русской поэзии представляет собой нечто исключительное. Хотя, возможно, больше ни в одной культурной стране не расправлялись со своими поэтами настолько систематически и последовательно, - либо напрямую (дуэль, казнь, репрессии), либо косвенно (создав невыносимые условия существования). В других странах тоже хватало мучеников от поэзии. И наоборот, довольно редко встретишь значительного поэта, у которого жизнь сложилась бы благополучно и оказалась бы приятной и долгой (Гёте). Иногда у поэтов случаются периоды творческой немоты, когда стихи просто "не приходят". Ремесло версификатора никуда не пропадает, однако всякому, кто относится к поэзии серьезно, ясно, что настоящие стихи - не просто тексты в столбик. Когда не пишется, лучше и не писать. А переключиться на что-то другое. Например, на написание не вполне научной фантастики.
P.S. О дожде и памяти
У меня, кстати, тоже есть стихи о дожде и памяти. Вещь старая, 2009 года. Тему никто не задавал - само пришло. А к ИИ само не придет. Потому что у него не может быть такого личного опыта.
Дождь мёртвых
На рассвете, пока не свистят ни синицы ни зяблики,
слышен старческий шепот и стук глуховатый за шторами.
Может, голубь больной скребыхается сизыми лапками,
или дождь по жестянке долдонит и грязь размывает узорами…
В этом городе вечная осень, что в мае, что в августе;
времена здесь условны, почти как в преддверье Аидовом:
ляжешь спать молодым, а проснёшься скрипучим от старости,
словно ржавая баржа Харона, гружёная злыми обидами.
Несусветную рань проклиная, привычно терзаешься
маетою рассудка и страхами плоти изношенной.
Молча слушаешь дробные ритмы, держа ещё
в цепкой памяти сон как подарок непрошеный.
Снились встречи, не бывшие и не суждённые
в здешнем мире, где души всегда наособицу,
как в толпе под зонтами, текущей потоками тёмными,
так что не с кем сердечным словцом перемолвиться.
Только смерть отверзает уста нелюдимые,
разрешая от клятв и внушая последнюю искренность.
И тогда, словно в отпуск, к нам в сон прилетают любимые,
придавая земной суете неземную осмысленность.
Сквозь назойливый дождь раздаются, царапая по сердцу,
голоса тех, кого уж давно схоронили, оплакали,
да и вроде забыли, утешившись ангельским Моцартом
и упившись бессмертной тоски лакримозными каплями.
А весёлые мёртвые нам раскрывают объятия,
полны радостной лёгкости, прежде как счастья не чаемой,
разрушая со знанием дела любые понятия,
что себе навнушали по книжкам об аде и рае мы.
Почему эти встречи лишь в дождь проливной уготованы,
я не знаю, но ради небесного их ликования
примиряюсь и с вечною хмарью за мутными окнами,
и с неласковым нравом унылой страны пребывания…
(почему-то на Дзене текст идет сплошняком, в оригинале он разбит на катрены. Оригинал тут: https://stihi.ru/2009/06/28/2167).
--
Мои стихи можно почитать, например, на портале Поэзия.ру. После 2020 года их практически не стало ("Сказ о Царевне-Жабе" - не новая вещь, просто отредактированная). И я знаю, что никакой ИИ ничего за меня не напишет.
Мои романы из цикла "Хранительница" размещены на Литмаркете и на Литресе, а также на портале Литсовет.
А на Литмаркете выложены также бесплатные аудиоверсии четырех книг: "Тетрадь с Энцелада", "Тиатара", "Двойное кольцо" и "Око космоса". В этих аудиоверсиях присутствуют музыкальные заставки и композиции, созданные с помощью нейросети SUNO.
Да, я тоже экспериментирую с нейросетями. Однако вовсе не считаю их продукцию настоящим художественным творчеством.