Не вмешиваясь, я наблюдаю за их общением из коридора. Так забавно. Герман готов был в лепешку разбиться, чтобы Ника начала доверять, но она никогда не улыбалась ему так радостно, как сейчас Климу, не просилась на руки и уж тем более не пересказывала сны.
Моя замечательная девочка словно знала, что папа вернется в ее жизнь, и берегла для него все самые теплые эмоции.
От этой мысли губы расползаются в улыбку, и я невольно кошусь в сторону зеркала. «Она берегла себя точь-в-точь, как и ты», — подсказывает внутренний голос. С ним дико хочется поспорить. Я столько времени училась жить без Клима, так усердно старалась поверить в свою способность быть счастливой вдали от этого сумасшедшего. Однако все попытки спора вязнут в воспоминаниях о сегодняшней целомудренной близости.
Мы словно подтверждение глупой теории о половинках. Каждый живет своей жизнью, когда находимся порознь. И мгновенно становимся одним целым, стоит одному из нас оказаться на орбите другого.
Думаю об этом все время, пока Клим разговаривает с дочкой, и за обедом... семейным, на троих. Размышляю позже, раскладывая ее игрушки, пока Ника с отцом строят из кубиков замок.
Спасение от мыслей, как всегда, удается найти лишь в работе. К трем Клима сменяет Катя, и я тут же еду в офис завершать оставшиеся дела.
Словно о чем-то догадываются, подчиненные сворачивают в мою сторону шеи, а Алексей вдруг забывает, кто ему недавно звонил и что нужно было со мной согласовать.
Очень необычная реакция. С непривычки проверяю, застегнуты ли пуговицы на платье, не порвались ли чулки и как там дела с макияжем.
После такой встречи я невольно жду какую-нибудь неприятность, пока в приемной не сталкиваюсь с Германом.
— Привет. — Его взгляд скользит по моей фигуре, и уголки губ опускаются вниз.
В ответ так и хочется спросить: неужели так видно, чем я занималась последние два часа? Но вместо этого указываю на дверь кабинета и роняю такое же бесцветное «Привет».
— Значит, вы снова вместе? — первое, что произносит Герман, когда остаемся наедине.
— Ты поэтому приехал? — Я тоже изучаю его лицо.
Что-то не так. Слишком много синевы под глазами, свежая ссадина на скуле, и тень, подозрительно похожая на синяк, справа на подбородке.
Тут же всплывают в памяти пара красноватых отметин на теле Клима и слова о «железных кулаках».
— Проклятие! Вы что, подрались?!
Так и не дождавшись ответа, срываюсь со своего места и иду к Герману. Внимательно осматриваю лицо, заставляю повернуть голову, чтобы рассмотреть «красоту» на подбородке.
— Я давно хотел начистить фейс этому... кхм... — Друг откашливается, будто подавился каким-то словом. — Хаванскому.
— И когда подвернулся случай, ты не смог удержаться? — с мучительным стоном произношу свою догадку.
— По всей видимости, ему пошло на пользу, — как обычно, темнит Герман.
— А тебе?
Никогда не видела на друге боевые отметины. Для меня он всегда был последним интеллигентом Северной столицы. Единственным человеком, который любой драке предпочтет интеллектуальный поединок. Размажет соперника доводами, отправит в нокаут логикой.
— Не беспокойся. Твоему Хаванскому досталось не меньше.
— А поговорить... Разобраться! Нет? — Опускаюсь в ближайшее гостевое кресло. — Совсем нельзя было?
— Не всегда у вербального способа общения есть хоть какой-то результат. Иногда эффективнее задействовать крупную моторику.
— А если без занудства?
Несмотря на серьезность ситуации, становится смешно. Как я вообще могла подумать, что у нас с Германом возможно что-то кроме дружбы? Насколько слепой и глупой была, соглашаясь на свидания?
Он как вода в сравнении с огнем Климом. Способен унести, убаюкать мерным шумом прибоя. Но не зажжет. Не меня!
— Без занудства... — Взгляд Германа темнеет. — Ты уже открыла ему правду о событиях в клубе?
— Это не твое...
— Трусиха! — прерывает друг.
— Предлагаешь вывалить на Клима еще одну тайну?! Прямо сейчас? Когда он не отошел от другой новости... об изнасиловании.
Я впервые говорю о случившемся вслух. Раньше и представить не могла, что получится соединить буквы в это слово. Даже у психологов старалась избегать прямого названия.
Как выяснилось — зря. Внутри ничего не отзывается. Спокойно, словно кто-то укутал душу в теплое одеяло и подсунул ей под бок вазон с разлапистым подорожником.
— Диана, предлагаю снять с макушки гребаный нимб и перестать беречь других больше, чем себя.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь. — Перед глазами лицо Клима сегодня днем. Изможденное, посеревшее, с отчаянием и виной, которые читались в каждой морщинке. — Только не сейчас...
— Он не мальчик, как-нибудь справится.
— А если не поверит? — цепляюсь за последнее оправдание, как за спасательный круг.
— Тогда я смогу поздравить тебя с тем, что полюбила идиота.
Будто считает разговор законченным, Герман поднимается и застегивает пиджак.
— Так ты за этим пришел? Хотел выяснить, сказала я или нет?
— Знаешь, два года я боялся, что Хаванский вернется и заберет тебя. Думал, как буду уговаривать остаться со мной. Продумывал меры... — Он задирает голову и громко хмыкает.
С виду все в порядке, но из-за этой позы обдает такой волной боли, что я вжимаюсь лопатками в спинку кресла.
— Что-то изменилось? — говорю едва слышно.
— Да. — Герман снова смотрит на меня. Теперь невозмутимо, с какой-то внутренней уверенностью. — Я пришел к выводу, что вы оба ненормальные. Два сапога, которые даже не поняли, насколько они пара.
***
Клим
Остаток дня и ночь травлю в себе желание снова рвануть к Диане.
Ни одна женщина до нее не вызывала такой стойкой зависимости. Обычно все было наоборот — меня обвиняли в равнодушии и эгоизме, устраивали скандалы из-за постоянных исчезновений и докучали пустыми звонками.
С Дианой словно баг в системе. Мне хреново, когда ее нет рядом, и еще более хреново от мысли, что не могу бросить все дела и всерьез заняться своей женщиной.
Противоестественная потребность для того, кто привык жить без оглядки на других. Если бы не странный кайф, который я получаю от этой слабости, уже давно отнес бы свою голову к мозгоправу.
— Ты выпал на два дня. Надеюсь, решил все вопросы? — вместо приветствия спрашивает Ярослав следующим утром.
— В процессе. Над некоторыми еще придется поработать, — Наблюдаю, как дядя проходится по моему кабинету и паркует зад в своем любимом кресле.
— Слышал, тебя видели в одной из тюрем... здесь, недалеко.
— Я был по другую сторону решетки. Тебе не о чем волноваться.
— Настолько не о чем, что ты отдал приказ ускориться по Исаеву? — Ярослав почесывает свою темную щетину и усмехается.
— Его бухгалтер ныл?
— Он всю ночь копировал документы, — разводит дядя руками. — А сейчас уже в следственном отделе. Дает показания.
— Отоспится после того, как посадим его босса. Деньги на отпуск он уже получил.
— Так из-за чего спешка?
— Котлован под первый корпус почти готов. Китаец может приехать уже в следующем месяце.
— Не факт, что он снова наймет Исаева. Китаец редко повторяется, он никому не доверяет.
— Вероятность того, что именно этот ублюдок будет обеспечивать безопасность нашего драгоценного гостя, выше, чем пятьдесят процентов.
— У тебя новые данные?
— Считай, что это интуиция. — Хоть мы и близки, я не собираюсь распространяться о последних открытиях.
— Из-за Евы? Думаешь, старик все еще хочет отомстить?
— Один раз я его уже недооценил.
— У меня ощущение, что у тебя против Исаева есть что-то еще. — Ярослав бросает взгляд на экран своего мобильного и с тихим хрустом поворачивает шеей. — Ладно. Мы все равно собирались разобраться с этой гнидой. Рано или поздно, без разницы.Даже если бы не знал дядьку, не поверил бы, что он потерял интерес. Скорее, здесь что-то другое. К счастью, долго гадать не приходится.
— Мне вчера звонил твой будущий тесть. Волнуется, что дочка стала слишком часто ночевать дома.
— Он внезапно забыл мой номер?
Отец Вики — это последний человек, о котором сейчас хочется думать. Я не солгал Диане, сказав, что не звал замуж свою нынешнюю любовницу. Автором легенды о замужестве был папаша Вики.
Старый бюрократ оказался у меня в долгу. Из-за страха потерять мое покровительство он подсунул в кровать свою дочь, а теперь пытается изображать обиженную жертву.
— Он решил поговорить «по-отцовски», — скалится Ярослав. — Хорошо хоть не стал уточнять, когда же ты приедешь просить благословения.
— Понятно. Я решу с Викой.
— Рекомендую не откладывать. — Дядя встает. — У старика очередные проблемы. То ли отхватил слишком большую взятку. То ли не у того. Вроде должен справиться, но кто его знает...
— Что-то еще? — уточняю, заметив, что Ярослав остановился у порога.
— Я все жду, когда сам догадаешься, да... — Он машет рукой. — Ты меня с дочерью вообще знакомить планируешь?! Охрана каждый день фото и видео сбрасывает, а я как дурак. Внучка Вероника вся в моего брата, просто копия. А я до сих пор ни одной куклы ей не вручил.
— Учитывая, что ты узнал о ней раньше меня, мог и сам с куклой подкатиться.
Впервые за утро на душе становится легко. Между мной и дядей случалось всякое, однако разговоров о куклах не было уже давно, с детства Алисы.
— Разве ж к твоей будущей жене можно сейчас просто так подкатиться? — улыбается он. — Диана Дмитриевна нынче самая охраняемая особа Питера. Поговаривают, даже ты у нее сантехником и сторожем подрабатываешь.
— Этим говорунам языки укоротить нужно.
— Я им уже премии выдал. Поздно! Но с дочкой ты все же познакомь. — Ярослав делает шаг за дверь. — И с бывшей поговори.
***
После ухода Ярослава желание поехать к Диане и Нике становится еще сильнее. Вспоминаю, как мы вчера играли, как дочка рассказывала свой сон и как жалась к груди, будто я в любой момент могу исчезнуть.
Будто магнитом тянет в ту уютную гостиную, в детскую, в спальню... Потребность в моих девочках настолько сильная, что после обеда все же переношу несколько встреч, откладываю дела и спешу домой, чтобы переодеться.
В машине я прошу водителя ехать быстрее. Еще на пороге дома снимаю галстук и сбрасываю пиджак. Но, стоит раздеться и подойти к двери ванной, громкий звонок домофона внезапно срывает все планы.
***
После намеков Ярослава я понимал, что это произойдет, но не ожидал, что так быстро.
— Привет. — Вика мнет ремешок своей сумочки, словно и правда смущена, увидев меня в полотенце. — Я, наверное, не вовремя... — Отводит взгляд.
— Почти. Я как раз собирался кое-куда уехать.
Пока мы не устроили шоу для охраны, впускаю Вику в дом.
— Твоя секретарь сказала, что ты отменил встречи...
— О том, что я здесь, тоже она сообщила?
Это странно. После недавнего увольнения прежней секретарши новая усердно старается молчать и не отсвечивать. Иногда даже забываю, что за монитором кто-то есть.
— Нет, Галина идеально изображает глухонемую. О планах я узнала случайно. Услышала, когда она кому-то звонила. А сюда приехала наудачу. Соскучилась очень.
Вика делает шаг вперед и пытается положить руки мне на плечи. Без особого энтузиазма. Скорее — действует по привычке.
Раньше не обращал на это внимания, устраивало и так. Но после Дианы разница сразу бросается в глаза.
— Я спешу. — Перехватываю ее ладони. — Извини.
— Дела, да?
— Нет. Личное.
— Если личное, то... к ней?
В моей жизни уже случались выяснения отношений. С криками, истериками, проклятиями и ручьями слез. Не будь я таким брезгливым, давно перешел бы на люксовый эскорт и забил на все эти ритуальные танцы. Однако Вика рвет шаблоны. В ее глазах нет и намека на слезы, а вместо злости на лице растерянность.
— Ты все правильно поняла. — Тру лоб. — Прости. Нужно было поговорить с тобой раньше.
— Я еще на презентации догадалась, что у нас все закончилось. Между тобой и твоей бывшей такие искры летали! Было заметно... — Вика снова начинает теребить ремешок.
— Диана мать моей дочери. Это не для прессы, но я хочу, чтобы ты знала.
— Бо-оже... — тянет она, прикрыв глаза. — Я ведь видела фото! Малышка такая красивая. И при этом совсем не похожа на мать. Блондиночка... как ты. С такими же глазами и улыбкой.
— Так получилось. — Я молчу о Еве. Лимит откровений на сегодня исчерпан.
— Не знаю, что между вами произошло, ради такого ребенка я пошла бы на все. На колени бы встала, чтобы помириться.
Вика удивляет еще сильнее. По-хорошему, сейчас она должна соблазнять меня или стараться вызвать чувство вины. Наши отношения не были мечтой любой девушки, но за несколько месяцев, благодаря мне, Вика стала полностью независимой от родителей. У нее появилась своя квартира, машина и знакомства, о которых молодой журналистке можно только мечтать.
— Спасибо... — Ощущаю себя идиотом. — ...за понимание.
— Каждый заслуживает счастья. — Вика приваливается спиной к стене. Выглядит странно. — Надо будет как-то сказать папе. Ему в последнее время нездоровится. Мы с мамой ходим на цыпочках и стараемся ничем его не расстраивать.
— Если у отца будут неприятности, я помогу.
— По старой дружбе с его дочерью? — криво усмехается Вика.
— Какая разница?
— Забудь! Если он опять во что-нибудь вляпается, это его дело. Пусть сам разбирается. Ты и так прикрывал его слишком долго.
Если минуту назад я считал, что намек на самочувствие отца — это способ манипуляции, то сейчас уже ничего не понимаю.
— Я люблю папу, — поясняет Вика, — но не согласна быть разменной монетой.
— Для меня ты никогда ею не была.
Этот разговор мне не нравится, и все же сейчас не лгу. Я обязан старику за такую дочь. С ней мозг был в полной сохранности. Никто не пытался выесть его чайной ложкой или прописаться в подкорке. Уникальные качества для молодой и красивой девушки.
— Тогда я, наверное, не нужна тебе... на презентациях, встречах. В Китае и здесь...
— Верно. — Беру Вику за подбородок и заставляю посмотреть на меня. — Что-то не так?
— И я больше не увижусь... ни с тобой, ни с...
До этого она выглядела уверенной, а сейчас глаза начинают блестеть.
— С кем ты боишься не увидеться?
— Это уже неважно. — Вика быстро смахивает с ресниц блестящие капли.
— Ты ведь не из-за меня расстроилась?
То ли старею, то ли теряю бдительность. Вторая женщина за последние дни преподносит сюрприз.
— Это так смешно... — сквозь слезы улыбается Вика. — Никогда раньше не влюблялась. Когда папа попросил обратить на тебя внимание, для меня это было просто. Красивый, богатый и свободный. Я сказала себе: «Почему нет?» А когда все закрутилось, встретила его.
— Того, кого полюбила?
— Как дура...
— Ярослава? — Сам не верю, что произношу имя дяди.
— Он совсем не воспринимает меня всерьез. Даже называет так... Девочка.
Вика стекает по стене на пол и закрывает лицо ладонями.
— Твою мать!
— Я не хотела. Правда. Само как-то получилось. Он всегда подшучивал надо мной, а я...
— Только не говори, что ты была со мной из-за него. Чтобы находиться рядом.
На другом конце города ждет самая потрясающая на свете женщина и маленькая дочь, а я не могу пошевелиться.
Становится ясно, почему Вика не ревновала, почему легко отказывалась от секса и боялась пропустить любую, пусть даже короткую встречу с Ярославом.
Пока я загибался без Дианы, рядом из-за такой же больной любви загибалась эта девчонка. Шла в кровать к одному, а мечтала о другом. Готовила мне завтраки и скучала по Ярославу.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Авто книги Коваленко Мария Сергеевна