Максим приготовился услышать что-то более страшное, поэтому в первую секунду даже испытал облегчение, но в следующую смысл сказанного безжалостно обрушился на него, как подтаявший сугроб с крыши. Вспомнились безумные, жуткие мамины глаза, которыми она смотрела на него снизу вверх, крепко схватив за ноги. Значит, не показалось ему тогда…
Однако это было ещё не всё.
– Она чуть Настину мать не убила.
Максим не поверил. Как его маленькая, худенькая, похожая на девчонку мама могла кого-то «чуть не убить»? У неё и сил-то почти не осталось.
– Ну, так люди говорят, которые там были, – прочитав сомнение на его лице, пожала плечами Кристинка.
– Где – там?
– В магазине. Говорят, когда зашли, тётя Таня вся в крови на полу лежала, а твоя мать… волосы на себе рвала и кричала: «Мало тебе, мало? На, жри, сожри меня уже до конца!» Вызвали твоего отца и медсестру. Настина мать в больницу ехать отказалась, а твою увезли…
То ли парусиновое небо наконец прорвалось, то ли туча-преследовательница выпустила в Максима грозовой разряд… Он стоял посреди улицы ослеплённый, оглушённый, потерявший способность шевелиться и что-то соображать.
Куда теперь идти? Что делать? Как жить дальше?
В кармане загудел смартфон. Звонил отец:
– Сын, я только что освободился, выезжаю из города. Мама в больнице, но ты не переживай, всё будет хорошо. Приеду – расскажу подробно.
– Я уже знаю, – буркнул Максим. – Можешь не утруждаться.
***
Он не помнил, как оказался дома. На бабушкино «Хто там?» не ответил. Та, несколько раз повторив вопрос, замолчала.
Максима трясло. Мысли лихорадочно метались по кругу, от мамы к тёте Тане, от тёти Тани к Насте, от Насти к самому себе, от себя снова к маме.
Когда он думал о маме, представлял её там, в магазине, рвущую на себе волосы, сердце за-ходилось от боли. Что теперь с ней будет? Что если она навсегда останется такой? Тётю Таню ему жалко не было, сама виновата. Раз от больницы отказалась, значит, ничего серьёзного. А вот Настю было. Понимал: ей точно так же, как и ему сейчас, больно за свою мать. Даже чувствовал себя немного виноватым перед ней из-за того, что не доглядел за мамой, не забил тревогу раньше, чем всё это произошло. Хотя… Он ведь пытался, говорил отцу. Отец – вот кто главный виновник! Из-за него теперь страдают все!
Когда отцовский «Дастер» подъехал к дому, первым желанием Максима было закрыться на крючок, пусть катится ко всем чертям! Он порывисто шагнул к двери, но остановился, вовремя сообразив, что никто, кроме отца, не расскажет ему последних новостей о маме.
Отец вошёл уставший и подавленный. Избегая смотреть Максиму в глаза, повесил куртку на вешалку, сел на табурет у стола, воткнув щетинистый подбородок в замок сцепленных рук.
– Такие вот дела, сын…
– Как она? – не вытерпел Максим. – Что врачи говорят? Её вылечат?
– Конечно. Обязательно вылечат! – с фальшивой лёгкостью заверил отец, дескать, ничего серьёзного, волноваться тут не о чем.
Максиму не понравился его тон. Он услышал в нём, что гораздо сильнее, чем мама, отца заботит другое, и моментально понял, что, а вернее, кто именно. Эхом из недавнего прошлого в голове прозвучало беспечное отцовское «Она справится!», и нестерпимая, жгучая обида, которой Максим был наполнен до краёв, полилась через край. Захотелось крикнуть: «Давай, вали отсюда! Тебе же пофиг на нас!», но отчего-то прокричать эти слова смог только мысленно.
Отец потёр ладошками лицо, безуспешно попытавшись стереть с него усталое выражение и заменить другим.
– Может, поставим чайник? Я с утра ничего не ел.
Максим оторопел от его наглости.
– У нас к чаю ничего нет, – пробормотал мрачно и не удержался, съязвил: – Дома поешь. Твоя новая жена, поди, тебя покормит.
Отец проглотил пилюлю от сына, затем поднял твёрдый взгляд:
– Я буду жить здесь, пока мать не выпишут.
– Зачем? – фыркнул Максим. – Не нужно таких жертв. Я сам справлюсь.
– Затем, что не оставлю тебя одного.
– Я не один. Я с бабушкой.
– Ты же понимаешь, что я имею в виду. Ты не такой уж и взрослый, а бабушке самой нужен уход, – спокойно разъяснил отец. – Сбрендившая старуха…
– Надо же! – глаза Максима сверкнули презрительно и зло. – Оказывается, тебя волнует, как и с кем я живу!
– Зачем ты так говоришь? Конечно, волнует. Ты же мой сын.
– А когда ты ушёл к новой жене, не слишком-то волновало! И когда я говорил тебе, что мама сходит с ума, тебя тоже не волновало!
Отец вздохнул, виновато уронив взгляд Максиму под ноги:
– Кто же знал, что так будет…