Наступило новое зимнее утро, за окном шел мелкий снежок... и все вокруг было белым, белым, словно чистый лист бумаги. Как будто мир решил очиститься от грязи и переписать заново новыми красками каждый свой день.
В хорошем расположении духа, Мария Федоровна, улыбнувшись своему отражению в зеркале, причесалась, подкрасила губы, подвела еще сонные глазки и приветливо крикнула в глубину комнаты своим нежным голоском.
- Геночка, вставай, иди завтракать! – Она встала как всегда пораньше, приготовила сырники и заварила крепкий чай с листочками, напоминающими о теплом летнем дне.
Не дождавшись ответа, она повторила приглашение.
- Гена, что с тобой, подъем! Соня!
Она прошла в комнату и коснулась ноги, выбившейся из-под одеяла, и ощутила жуткий холод.
- Ой! Гена! Геночка, что с тобой? – Тормошила она холодное тело мужа.
Скорая приехала быстро и засвидетельствовала смерть мужа. А дальше все было в каком - то жутком странном кошмарном тумане. Люди, друг за другом обнимающие ее, нестерпимое сочувствие, черные платки, уколы, валерьянка и пунцовые розы, одиноко лежащие на белой истоптанной дороге…
Так мгновенно закончилась ее долгая жизнь с любимым супругом и начались страшные перемены.
Мария Федоровна не могла остановиться от плача. Она взахлеб рыдала добрый час, утирая покрасневший нос и слезы.
А плакать было от чего. Вечером, после похорон, в квартиру вошла Вероника, родная, единственная дочка ее умершего мужа, и не дав опомниться женщине, отойти от горя, бесцеремонно выдворила ее на улицу с одним чемоданом в руках.
На улице было темно, холодно. Мороз пробирал до костей, а больше всего знобило от леденящего душу холода, исходящего от молодой женщины. Ее острые слова, как льдинки вонзались в сердце, оставляя глубокий кровавый след на долгие годы.
- Вероника! Как ты можешь так поступить со мной. Я же тебя растила, как собственную дочь, силы в тебя вкладывала, душу, твоим детям бабушкой стала, сидела с ними с утра до вечера, растила, воспитывала, пока ты на работе была, а теперь я не нужна стала?
- Не надо лишних слов. Обойдусь, как- нибудь, без вас. И хватит рыдать, тошно уже от ваших слез. Давайте без этой сырости обойдемся. Просто освободите квартиру. Теперь здесь буду жить я.
- А я куда? Ведь это и мой дом.
- Не сочиняйте сказок. Это дом моих родителей. Скажите спасибо, что двадцать лет жили здесь, как у Христа за пазухой. Пользовались всем по своему усмотрению. А теперь все, лафа кончилась. Вперед, в свои пенаты.
- Но у меня же ничего нет. Я все вам отдала.
- Спасибо. Теперь свободны.
- И не стыдно тебе выгонять меня из дома?
- Поверьте, нет. У меня есть собственные дети и их жизнь для меня гораздо важнее, чем ваша.
- Как же твоя совесть?
В ответ прозвучал омерзительный смех.
- За себя беспокойся…
Бедной Марие ничего не оставалось сделать, как выйти из теплого подъезда и… присесть на скамейке у входа.
Она скрючилась от пронизывающего холода и качалась: взад, вперед, как былинка на ветру. Впрочем, сейчас ей было все равно где замерзать.
Тут ее и увидела Нина Ивановна, соседка по лестничной клетке, одинокая пожилая женщина.
- Маша, ты? И чемодан? Выставила все таки тебя эта гадюка. Ох, люди! – Догадалась она без слов. - Дождалась . Так я и знала, что этим закончится. Не девка – зверь в юбке. Пойдем ко мне.
Женщины скрылись в подъезде.
За чашкой теплого чая, Мария постепенно стала успокаиваться. Сильный стресс и холод так сильно повлияли на нее, что она схватилась за сердце. Выпив валерьянки, глаза стали слипаться, и она впала в дремоту на мягком диване, накрытая пушистым пледом. Окутанная заботой и теплотой совершенно постороннего человека.
- Как так получилось, что меня попросту выдворили из квартиры. – Грустно размышляла она. - А я так старалась все эти годы быть доброй матерью Веронике. Все для нее делала, старалась: и вкусные пирожные, и платье на выпускной и деньги на бижутерию. Ведь ни в чем отказа не было. Правильно мне Геночка говорил: балуешь ее сильно. Остановись. А я жалела: без матери растет девочка, пусть у нее все будет. Вот и вырастила … равнодушную стерву. Как же теперь быть, может в суд идти? Да что я сделаю, брак, в свое время, не зарегистрировала. Боялась, вдруг с Геной не уживемся, или Вероника упрямиться начнет. А потом все спокойно было и вроде незачем документы делать. Успокоилась. Какая глупая ошибка! Двадцать лет коту под хвост. Геночка! Как же так, как ты мог уйти так быстро. Бросил меня одну. Ай-я-яй! Сама… сама виновата. Кого теперь винить? Если бы не приступ.
Ее разморило окончательно и она тихо уснула.
Нина Ивановна пожалела бедняжку и от чистого сердца предложила ей для проживания свой дачный домик, недалеко от города. Небольшой, но крепкий.
Он находился на берегу небольшого озера, в дачном поселке, в окружении березовых рощиц и ветвистых статных сосен. Маленький, уютный, под зеленой крышей, с газом и водопроводом. Не домик, а сказка. Впрочем , Мария привнесла в него тепло человеческого сердца, красоту и гармонию, существующие здесь только в летние месяцы. Теперь в нем горел огонь и тепло очага, приятно согревало стены. Дорожки, в первый же день, были очищены от снега и во дворе появились из ниоткуда бродячая собака, ласково приткнувшаяся в ноги своей спасительнице, да рыжая кошка, исхудавшая до самых костей.
- Бедные животные, такие же брошенки, как и я!
Все нашли приют в этом скромном милом доме. В воскресные дни приезжала Нина Ивановна, с удовольствием работала на участке, отдыхала, вела разговоры на открытой террасе о поэзии, мироздании, скрытых тайнах, силе разума, под необыкновенным сумеречным небом, усыпанным мириадами сверкающих звезд. Две одинокие женщины необычайно сблизились за это время.
Так что устроилась Мария с комфортом, только до работы приходилось добираться долго, на электричке, но это такая ерунда, по сравнению с отсутствием жилья.
Время летело птицей. Прошел год, потом десять лет, а там и двадцать незаметно подкрались .
В этот вечер Мария Федоровна выходила из школы с огромной охапкой цветов в окружении своих любимых учеников и преподавателей. Ей исполнилось ровно семьдесят лет, но она каждый день спешила в школу, чтобы дать своим любимым детям тепло своего сердца, частицу души и воспитать в них чувство любви и благодарности. В этом она сильно преуспела. За это ее ценили и уважали в коллективе, но настало время отпустить женщину на давно заслуженный отдых. Праздник устроили в школе. А потом, многочисленной толпой провожали до вокзала. Она так и вошла в зал, в окружении коллег и ребят. Все восторженно разговаривали, несли пакеты с подарками, цветы. Мария Федоровна улыбалась.
Вдруг, она остановилась.
- Вероника?
На скамейке сидела странная женщина, в грязной одежде. Под глазом красовался синяк. Она не была пьяной, старой, просто долго скиталась по вокзалу, подворотням и подвалам, стараясь укрыться от дождя, тяжелых человеческих взглядов, пересудов и осуждений. Ее изможденное лицо говорило о том, что она давно не ела хорошей еды, перебиваясь скудными подачками и отбросами с мусорных баков, рядом с лучшим рестораном города.
Она тоже заметила великолепную Марию Федоровну. Быстро отвела взгляд, готовая провалиться сквозь землю, чтобы ее не узнали в эту злополучную минуту позора.
Но… Уже узнали. Удивились и…
Мария подошла к ней, тронула за плечо.
- Вероника! Пойдем со мной. – Голос ее прозвучал гулко и уверенно.
И больше ничего. Женщина встала и пошла за ней, под вопросительными взглядами людей.
Они целый час ехали в тяжелом молчании до своей станции. Потом шли через лес и поле по узкой тропинке, держа в руках цветы и подарки. Это была странная пара. Старая, но полная сил и жизни, ухоженная женщина и унылая, опустошенная бомжиха.
Вскоре, включив свет в доме, Мария разогревала еду. Вероника купалась в ванной, обливая себя горячей струей, ощущая аромат мыла и шампуни, а потом вытиралась, прикасаясь мягким полотенцем, вспоминая заново маленькие прелести былой жизни. Выкупав неожиданную гостью, она нарядила ее в свой халат, тапочки и отпаивала горячим чаем с облепихой.
- Пей, пей, тебе сейчас полезно.
- Я…Я… мне так стыдно. Это мой бумеранг. Он прилетел. И ударил сильно, больно…
- Что ты, девочка моя. Жизнь бывает разной. Одна полоса белая, потом черная, потом снова – белая. – Она посмотрела на небо. Там все так же сияли звезды и тишина падала плотным полотном на землю, защищая их от посторонних звуков, от осуждения, от зла .
- Я так виновата перед вами. Нет мне прощения. Хотела забрать у вас квартиру, а оказалась сама на улице. Это мои дети…, выгнали…, - послышались всхлипы, - неужели я такая плохая мать…
- Дети незаметно учатся у взрослых, познавая мир, они оценивают наши поступки, которые показывают им глубину нашей любви, преданности, благородства, предательства. Материальную заинтересованность. Только вот плата за предательство и неправильные действия бывает весьма ощутимой.
- Я понимаю теперь! Простите меня, если сможете.
Мария Федоровна рассмеялась.
- Сегодня мне семьдесят лет. И жизнь снова преподнесла мне урок.
- Какой?
- Все возвращается нам с торицей: и плохое, и хорошее. Если бы только люди помнили об этом, сколько всего можно было бы избежать. У нас все будет… хорошо.