Чтение – одно из величайших достижений нашей цивилизации. Именно благодаря чтению можно общаться с авторами, отстоящими от тебя, как на тысячи километров, так и на тысячи лет. И никого это не смущает и не удивляет. А процесс-то поистине волшебный. С описания, кстати, волшебства этого процесса и начинается книга Дж. Хенрика, посвященная менталитету человека Запада.
Воскресное чтение:
Дж. Хенрик Самые странные в мире
Вернулась к чтению этой книги. Читаю и серьезно дискутирую с автором через его текст. Выводы и умозаключения автора сильно расходятся с моей системой представлений, поэтому диалог, хотя и внутренний получается бурным. Мне как семейному консультанту особенно интересны моменты и исследования, связанные с семейной тематикой. Читаю, дискутирую и наслаждаюсь.
Вот, например:
В таблице 5.1 перечислены пять черт родства, которые характеризуют общества Запада: (1) билинейное происхождение, (2) малое количество или даже полное отсутствие кузенных браков, (3) исключительно моногамный брак, (4) обособленное хозяйство нуклеарной семьи и (5) неолокальное место жительства.
Один из выводов, вызвавших мое полное недоумение. Конечно, у меня нет опыта проживания в западном обществе, но есть довольно насыщенный опыт чтения европейской литературы. Огромное количество классических английских романов отталкивается от майората, когда умирает мужчина (муж или отец) и семья остается на улице. О какой билинейности происхождения можно говорить при существовании майората практически до наших дней? Огромное количество английских писателей высосало эту проблему из пальца: У. Теккерей, В. Скотт, Дж. Остен, В. Шекспир...? «Аббатство Даунтон», действие которого происходит в начале прошлого века в завязке сюжета имеет как раз майоратные проблемы. Это и есть билинейность?
Очень хорошо помню свое удивление, испытанное при чтении романа Джейн Остин в девятом классе, когда к семье Беннет приехал свататься мистер Коллинз. Он родственник, как он может быть женихом для сестер Беннет? В моей подростковой голове это не укладывалось. До этого были читаны, конечно, романы А. Дюма, где интересы династии требовали от королевских дочерей всякого. Так это короли, жизнь у них такая, тяжелая. А здесь практически обычные люди. Именно тогда в 1989 году у меня сложилось понимание кузенных браков как обыденной действительности западного общества. Не в таких терминах, но в систему представлений встроилось.
Однако, согласно утверждениям авторов книги, церковь на протяжении почти тысячелетия уже запретила кузенные браки, лишь изредка приторговывая разрешениями на такие браки в высших государственных интересах, разумеется. Все послушались и перестали жениться на кузинах.
Для детального исследования оставшихся пунктов литература также дает богатый материал. В какой степени литература может быть надежным источником, конечно, тоже вопрос дискуссионный уже сам по себе. Достаточно вспомнить рекомендации миссис Паркинсон (В «Законах Паркинсона»), где вроде бы в виде шутки говорится о том, что мода на любовь в брачных отношениях возникла и начала развиваться с широким распространением книгоиздательства: люди начали читать романы и переносить их действие в реальную жизнь. Но читать об обыденности: как состоятельный торговец выдал дочь за сына такого же состоятельного торговца с целью преумножения семейного капитала, совсем не интересно. Вот если граф кухарку полюбил, их любовь подверглась серьезным испытаниям – это, да, это увлекательно, необычно и интересно. Это будут покупать и читать.
Вместо договорных браков мы (западные люди) предпочитаем браки по любви, которые обычно мотивированы взаимной привязанностью и совместимостью.
И, видимо, литература получила такую власть над умом западного человека, что сделала брак по любви обязательным условием семьестроения со всеми вытекающими последствиями.
Любопытны исследования, посвященные уровню тестостерона:
Исследования такого рода позволяют предположить, что у людей, как и у птиц, есть физиологическая система, которая регулирует уровень мужского тестостерона, равно как и другие аспекты нашей психологии, на основании сигналов, связанных с возможностью спаривания, требованиями родительства и конкуренцией за статус. Когда это необходимо, уровень тестостерона повышается, чтобы подготовить самцов к борьбе за статус и партнерш. Но когда приходит время строить гнездо и воспитывать потомство, он снижается. Во всех человеческих обществах отцы с более низким уровнем тестостерона лучше заботятся о своих младенцах и активнее реагируют на их крики. Западные нормы моногамии задействуют эту взаимосвязь, мешая женатым мужчинам искать новых партнерш и обеспечивая им более тесный контакт с детьми — и то и другое снижает уровень тестостерона.
Такая система взаимосвязи социальных процессов с эндокринными удивительна и конструктивна, так как побуждает мужчину работать не только и не столько над качеством своего потомства. Получается, что мужчина, сохранивший высокий уровень тестостерона в браке, оказывается не включенным в воспитательный процесс или сознательно от него уклонившийся, серьезно проигрывает в своих детях, их возможных достижениях. Если говорить об эволюционной лестнице социумов, которую невольно рисует автор, то явно читается, что впереди планеты всей тот, кто вкладывается в детей и снижает свой уровень тестостерона. Мысль интересная, нуждается в обдумывании. С ней, по крайней мере так яростно спорить, как с первой цитатой, желания не возникает.
Как всегда в подобных книгах много ссылок на исследования, примечания, которые тоже стоит читать, вникать и анализировать. Много мыслей этот процесс порождает. Мне нравится.
Анна Бердникова