Зина дочку хотела бросить сразу, как родила. Родила неудачно, от заезжего молодца, в районном роддоме под матерные вопли дежурившей в ту ночь акушерки Тамары. Тамару можно понять – у нее целая смена, как Сталинградская битва: роженицы раскрыли ворота ни к селу, ни к городу, когда ничто не предвещало…
И Тамара мужественно отстояла дежурство, как стахановка! И ни одной патологии! И все принятые младенцы – не меньше 8 баллов по Апгар! Можно на грамоту надеяться! А лучше – на премию. Одна справилась, даже докторов не вызывала. Да и кого вызовешь – сработал вечный закон подлости. Трое слегли с тяжелейшим гриппом, а двое сбежали в большие города за лучшей жизнью. Тамара тоже бы сбежала, но тут у нее квартира, а в квартире – больная, совсем одинокая мама-инвалид отечественной войны. Как ее бросишь?
Акушерка воздержалась от законной мензурки – как чувствовала – не надо. И рухнула подкошенным деревом на кушетку, чтобы минуточек пятьдесят вздремнуть перед утренним часом. И – ага.
Зинка, никудышная деваха-малолетка, наслушавшись за ночь криков и визгов, так переволновалась, что тоже принялась постанывать. И до чего достонала, что родила за компанию. Тамара, кипевшая справедливой яростью, орала:
- Ты-то куда, свистулька? Тебе еще пять дней на сохранении загорать – глядишь, и Наталью Викторовну бы выписали. Пусть бы она со всеми вами тут возилась! Сил уже нет никаких, достали вы меня, паразитки! С….! Уволюсь к такой-то матери! За копейки тут здоровье гробь! Тра-та-та! Тарам-тарарам!
Нинка из Зинки выскочила, аки пушечный снаряд. Тамара приняла и этого младенца, судорожно выдохнув. Девочка была крепенькой, орала не хуже Тамары. Тамара крякнула удовлетворённо – хорош фрукт. Однако Зину пришлось зашивать. Зина ойкала под энергичные (на грани) стежки акушерки, заделавшейся хирургом и плакала про себя, что теперь ничего и ни с кем больше не почувствует, потому как разорвала ее новорожденная буквально надвое, тем самым загубив половую жизнь матери навсегда-а-а-а!
- А-а-а-а, ы-ы-ы-ы, - выла Зина, да мне еще восемнадцати лет нету, я жизни не видел-а-а-а!
- А раньше надо было на жизнь смотреть, с другой стороны! – подначивала Тамара, - глядишь, и нашла бы чего. А ты где искала? А? А там, моя милая, кроме триппера, ничего не найдешь! Моли Бога, что девчонка тебя здоровая. Амба! Все! Теперь ты мать, и нечего мне тут сопли разводить, пока я тебя по башке не треснула!
В тот же вечер Зинка накарябала отказную. И очень довольная собой, засобиралась восвояси.
Но обстоятельства сложились самым невероятным образом. Заезжему молодцу, жителю районного городка, студентику Гришке Шувалову, нашептали пташки:
- Ты, милый наш студент, помнишь, как длинный рубль в деревне Пронино заколачивал? Да, да, коровники строил. Так вот, одна из местных телушек по кличке Зинка, позавчера отелилась в нашей родилке и отказную на дочку написала. А ей еще нет восемнадцати. Хочешь, мы маме и папе твоим расскажем? Нет? Так мы в милицию тогда сообщим: так и так, совратил Гриша невинную девушку, а теперь от дитя отказывается! А? Как тебе такой расклад?
Гриша, конечно, побелел весь.
- Да она сама первая начала! Да у нее, кроме меня, еще десять штук, пацанов было!
Но «пташку» такой ответ не удовлетворил. Она решительно развернулась и потопала в милицию.
- Тамара Степановна! Не надо! Не надо в милицию. И папе-маме – не надо! Я сам! – завопил Гришка.
- То-то! Знай наших! Жду! – отчеканила акушерка Тамара и поспешила к юной мамаше. Радовать.
Бог, наверное, сразу маленькую Нину отметил. Акушерка Тамара была соседкой семейства Шуваловых. Люди совестливые и честные, они бы такой зигзаг собственному сыночку не простили.
Вот так, с легкой руки Тамары, Нина стала потомком и полноправным членом семьи советских инженеров.
Зина в новой семье не прижилась. Не такая у нее натура – в одну реку дважды заходить. Помаявшись в тесной клетке городской квартиры с годик, мамаша собрала обновки, деньги и драгоценности семьи в чемодан и смылась в один из солнечных майских дней, написав коротенькую записку:
«МИня от вас тошнит, и от сына вашего – тоже. А я хочу любви и Щастья! Делайте с Ниной, что хАтите, я ей никто! Деньги и кольцЫ – за мой душевный ущерП»
Честно говоря, никто особо и не расстроился. Зинкина натура всех пугала и раздражала неимоверно. Кесарю кесарево, как говорится. А Гришкины родители в самой поре зрелости находились. Для них все эти пеленки-распашонки смыслом жизни оказались.
Григорий нашел себе нормальную девушку. Собрался жениться по настоящему, по любви. И как-то они потихонечку отделились: папа-мама девушки вручили детям ключи от кооперативной квартиры, и ребята прямо со свадьбы въехали в новый дом.
Шуваловы Андрей и Лера, подумав на досуге, решили сына ребенком не донимать. Ну куда ему девочка? Своих сейчас нарожают. А для них Ниночка – свет в окошке, вторая молодость, кровиночка! Они же всегда о дочке мечтали! Под тихую сапу дали денег, кому следует, и переделали отчество Ниночки. И с этого дня росла Нина Андреевна не по дням, а по часам. Росла и радовала родителей хорошими отметками в школе и жизненной смекалкой.
Для всех Андрей и Лера были поздними сумасшедшими родителями. Да никого и не смущала разница в возрасте между «братом» и «сестрой». Соседка Тамара помалкивала – все ведь на ее глазах происходило.
- Да и пусть себе валит! Не думайте ничего. Я – могила!
Никаких проблем с девочкой Шуваловы не знали. В девяностые не дрожали: Нина успела закончить экономический институт «за бесплатно», вернулась в родной городок и заняла неплохую должность в банковской структуре, решив поднабраться опыта в знакомой обстановке. А там можно и большие мегаполисы штурмовать.
Так что Андрей Егорович и Валерия Александровна, потерявшие к тому времени работу, не толкались на Бирже в очередях и продуктовые базы от бандитов разных мастей не сторожили. Дочка уверенно набирала обороты и вполне себе была независимой. Зарплаты на семью хватало.
Григорий числился братом. А у него уже – двое ребятишек. Ниночка разработала целую схему, построенную на блате (без блата никуда), и впоследствии устроила Гришу в свой банк. В расчетный отдел. Все при деле. Всем хорошо.
Потихоньку выправлялась из кризиса страна. Нинин городок вновь стал кудрявым, зеленым, спокойным. Дрались воробьи в тени древних храмов, бабушки сидели на скамеечках и дремали. Детишки безбоязненно бегали во дворах. Как раньше. Нина раз поглядела на малышей, два… И решила завести себе такого же карапузика. Только без мужа. Чтобы не мозолил глаза. Ну не было в Ниночке любовной искры. Не хотелось ей всех этих страстей-мордастей. Так бывает. Работа отнимает у человека либидо. А Ниночкина банковская служба требовала хороших мозгов. А у мозговитых женщин, как правило, на любовном фронте полный штиль.
Она уехала в отпуск к морю. И вернулась оттуда немножко беременной. В результате употребления морского воздуха и райских фруктов на свет появилась Валерия Вторая, любовь всей жизни Шуваловых - бабушки и дедушки. Ненаглядная Нинина кровиночка.
***
- Так что, не очень-то по тебе родная бабушка убивалась, - закончила свою историю Тамара, - ни по тебе, Лера, ни по матери твоей. А вспомнила про вас потому, что денег решила содрать побольше. А что – все свидетели мертвы. Откуда ей было знать, что я, Томка-акушерка, еще скриплю?
Зинаида, после умывания помолодевшая и посвежевшая, скривилась:
- Ой, вам соврать – недорого взять! Не верь ей, Лера – сговорились они!
Тамара Степановна снова улыбнулась.
- Да уж, конечно, сговорились. Ты, подружка, говори, да не заговаривайся. Уж я тебя знаю. И как ты в тюрьме за воровство сидела – знаю. И как ты после тюрьмы людей обманывала – тоже знаю. И где живешь, бездомная сиротинка – в курсе! Все у тебя есть, не бедствуешь, вон гладкая какая, хоть замуж выходи!
- Неправда все это! – буркнула Зинаида, - я на самом деле рада, что Лерку могу обнять!
Степановна молча потянулась к верхнему ящику шкафа. Вытянула оттуда коробку с документами. А там, в аккуратном файле лежала записка. Тамара протянула ее Лере.
«МИня от вас тошнит, и от сына вашего – тоже. А я хочу любви и Щастья! Делайте с Ниной, что хАтите, я ей никто! Деньги и кольцЫ – за мой душевный ущерП»
- Деньги за украденное возмести, «бабуля»! – Тамара Степановна сурово сдвинула брови.
- Не нужно, бабушка Тома, - вдруг перебила ее Лера, - пусть уходит.
Зинаида на Леру даже не взглянула. Только дверь хлопнула в прихожей.
- Не уезжай, Лерочка, - снова заплакала Тамара.
Она вновь превратилась в старую, очень старую и плаксивую женщину.
Автор: Анна Лебедева