Мама умерла под утро.
Рассветный сон самый коварный. Стоило Михаилу упасть в манящее кожаным уютом кресло и пару раз моргнуть, как за окном будто щёлкнули рубильником. Тягостная, душная тьма уступила ровной охре. Порыжела и объёмистая аптечка на резной тумбе, и компресс на пылающем лбу, словно тоже раскалился от жара.
Вот только на смену лихорадочному пеклу пришёл холод. Тот самый, который плохие поэты называют «могильным».
Снаружи истошно заорали. Михаил понял, что уже не в первый раз; видимо, предыдущий его и разбудил. Он медленно встал, прижался к стене и осторожно выглянул на улицу.
За кованой оградой неловко бежал человек в разодранной одежде, покрытой тёмными пятнами. Он сильно хромал и постоянно оглядывался. По асфальту за ним тянулась влажная дорожка.
Обогнув разбитый минивэн, торчащий из овощного ларька, человек привалился к борту машины. Грудь его ходила ходуном, одна рука висела плетью. Вспомнив, Михаил хотел было высунуться и остерегающе крикнуть, но не успел. Из кузова выплеснулись тонкие жилистые тяжи, спеленали жертву и уволокли внутрь. Мгновение — и только кровь на сером.
Отлипнув от стены, Михаил постоял полминуты, сжимая кулаки, и снова опустился в кресло. Он катал в уме мысль, что позволил себе отвлечься на уличную драму, лишь бы не подходить к кровати. Одна нелепая смерть должна была заместить другую в его отдельно взятой личной голове. Увы, неизбежного было не избежать.
Мама лежала, спокойно и даже умиротворённо откинувшись на подушки. По виску медленно ползла капля. Уже не горячечный пот; просто с компресса натекло. Михаил вспомнил, что покойникам следует закрывать глаза, но это уже было ненужно.
Он вышел в коридор, не сворачивая, дошёл до противоположной стены и ткнулся в неё лбом. Не было ни боли, ни слёз. Голое осознание: мама умерла. Всё.
Время шло, и шло, и мимо, и насквозь. В какой-то момент Михаил осознал, что разглядывает не узор на итальянских обоях, а массивный дубовый книжный шкаф в зале. Прикрыв дверь в мамину — бывшую мамину — комнату, он подошёл ближе и снял с полки книгу.
Под суперобложкой, нахваливавшей кухню народов Удмуртии, прятался строгий переплёт. Надписи на нём гласили, что народы Удмуртии действительно любят вкусно и порой полезно перекусить. Совершенно не вызывающий никакого интереса у любого мало-мальски любопытного человека образчик книгоиздания. Но дьявол, как обычно, крылся в деталях.
Михаил раскрыл увесистый томик на странице, озаглавленной «Пыжем кунян силь». Достал из кармана скарификатор от глюкометра, поморщился, когда микроланцет ткнул в большой палец. И растёр алую капельку по странице.
Контуры предметов на мгновение поплыли, словно невидимый оператор крутанул фокусировочное кольцо. Вместо красочного изображения кастрюли с «пыжем кунян силь» на странице проступила сложная схема из линий, эллипсов и перекрестий. Охра плеснула клубистым багрянцем. За спиной раздался вкрадчивый хриплый шёпот:
— Долгих лет тебе, ми кмо Элохим, Микаэль. Я же говорил: мы видимся не в последний раз.
Медленно обернувшись, Михаил положил книгу на журнальный столик и устало потёр переносицу под очками. На гостя он старался не смотреть, но даже если бы захотел, получилось бы это с трудом. Мешанину тонких паучьих лапок, маслянистых жабьих буркал и фрагментов человеческих тел сложно было удержать в фокусе внимания.
— Я тоже говорил: не называй меня так. Я не иудей.
В зале тоже стояли и кресла, и диван размером с танковый полигон. Чтобы не поддаваться искушению дрёмой, Михаил уселся прямо на столик и похрустел шеей, разминая затёкшее.
— Ой ли, — багровый полусумрак переполз в угол, ближе к «плазме», которую толком никто никогда не смотрел. — Но каббалист же вышел неплохой.
— Я вызвал тебя не ради дифирамбов в адрес моих оккультных знаний.
— Я знаю, зачем ты меня вызвал. Нет, этого я не могу.
— А кто может?
Михаил ткнул пальцем, всё ещё перемазанным кровью, в книгу. Тьма всколыхнулась: гость почти по-человечески всплеснул всеми своими хелицерами, педипальпами и прочими конечностями.
— Микаэль, Микаэль. Ты задаёшь странные вопросы для такого образованного человека. Впрочем, я понимаю: отчаяние, надежда… Люди не меняются, да?
Где-то вдалеке глухо ухнуло. Пол завибрировал, звякнула люстра из моравского хрусталя. Багрянец в углу словно прислушался:
— Развлекаются… Нет, Микаэль, тебе не поможет никто из моей свиты. Раз уж сам король…
— Это твоя вина, — перебил Михаил, снова сжав кулаки. — Ты притащил их за собой. Ты отвечаешь за…
— Да разве?
Кривые лапки опять заплясали, и укрытая сумраком туша надвинулась ближе. Взгляд доселе безучастных глаз стал почти ироничным.
— Я здесь абсолютно ни при чём. В том клянусь своим именем.
Вскочив, Михаил пошатнулся. Короткий сон у одра не освежил, а скорее, выпил остатки сил, и с каждой минутой это ощущалось всё отчётливее.
— Тогда кто?!
— Тебе нужно имя? — гость поднялся под потолок и описал круг по зале. — С удовольствием. Только попроси.
Ноги переставали держать. Михаил вернулся на своё неудобное сиденье и устало махнул рукой.
— Да, хорошо. Властью, данной мне печатями Соломона и заключённым нами договором… Ну, допустим, я произнёс полную формулу; неважно. Я прошу… Нет, не так: я требую. Назови мне имя того, кто впустил в наш мир всю эту дрянь. Того, кто виновен в смерти моей матери. Имя!
— Это был ты, Микаэль.
Шёпот звучал почти сочувственно. На толику от грани, за которой стал бы издевательским, но ещё не переходя. Сняв очки, Михаил медленно протёр линзы краем футболки. Потом так же медленно вернул на переносицу и разлепил пересохшие губы:
— Что ты несёшь, тварь?
Гость отчётливо усмехнулся:
— Оскорбление? Как характерно… Допустим, я его не расслышал. А теперь вспомни: я не способен лгать призывающему, пока действителен договор. Как там у вас говорят… «Правда, только правда и ничего, кроме правды».
Шевельнув лапками, он продолжил:
— Точнее, не один ты. Вы все. Всё человечество. Вам всегда было мало того, что даровано. Вы постоянно хотели большего. Власти, богатства, знаний, предвидения… А у нас — у меня и у моих слуг — всё это имелось.
Но чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. Ты думал, ваш мир просто так отделён от нашего? Простая аналогия: вот комната, в которой спит младенец, а вот москитная сетка, за которой жужжат комары. Что будет, если аккуратно проковырять дырку и впустить одного? А если не одну и не аккуратно?
Подбородок Михаила задрожал. Он вновь покосился на книгу, машинально облизал палец и сглотнул.
— То есть, ты хочешь сказать…
— Да. Ты просто рванул слишком сильно. Впустил не комара, а слепня. Или даже вампира.
Зала снова поплыла, размазываясь в неспешном танце. Сползя на пол, Михаил глубоко задышал и попытался выдать себе пощёчину, но промахнулся. На миг в глазах потемнело, но это был гость.
— Ну-ну, не стоит. Вот, сейчас станет лучше. В отличие от ваших тварей, я не только беру, но и одаряю.
Мир вернулся рывком. В голове прояснилось, тело налилось упругой силой. Михаил встал и скрестил руки на груди.
— То есть, ты забрал мою мать…
— Зачем? — изумился шёпот. — Ты дал мне гораздо больше. Вспомни: те, кто подсидел тебя на работе, кто мешал карьере, кто завидовал неожиданно привалившей удаче и процветанию. Я ведь не просто убирал их с твоего пути. Можно сказать, ты накрыл мне богатый стол.
Сумрак помолчал, а потом хрипло прошелестел:
— И чтобы не слыть неблагодарным, я опять предлагаю помощь. Хочешь, я заберу твоё горе и дам защиту от своих слуг?
Словно вторя словам, на улице раздался скрежет и низкий жирный рык. Михаил нервно оглянулся.
— Что ты за это хочешь?
— О, ничего такого, — шевельнулся сумрак. — Её. В конце концов, зачем она тебе?.. Теперь.
— Нет.
Это было сказано мерно, спокойно и веско. Словно кто-то власть имеющий пригвоздил печатью, вершащей судьбы. Лапки гостя, уже протянувшиеся было в сторону коридора, поджались.
— Но тогда…
— Я решил, — снова перебил Михаил. Он поднял книгу и покачал её на ладони. — Ты уничтожишь это и остальные подобные вещи. Ты уйдёшь сам и заберёшь свою свору. Ты закроешь границу между мирами — крепче, чем было. Но перед этим ты похоронишь мою мать. Так, чтобы никто не потревожил её покой.
Багрянец то тускнел, то наливался цветом. Жабьи глаза прикрылись, мелкая возня лапок прекратилась совсем. Наконец шёпот произнёс:
— Что ты за это дашь?
— Себя.
Теперь стихло всё. Даже рассвет, набиравший силу, казалось, испугался и замер на полушаге.
— Ты решил?
— Я решил.
— Хорошо, ми кмо Элохим. Будет по слову твоему.
Михаил улыбнулся — впервые за утро — и плашмя рухнул на пол.
***
Король Баэль, правящий на востоке, повелитель легионов духов, глава адских сил, просочился в комнату с кроватью и принял облик Михаила. Склонился над женщиной и задумчиво прохрипел:
— Если так подумать, я больше не связан договором… Да и похоронщики дерут как черти… Эх, Микаэль, что ты со мной делаешь…
Он сотворил из воздуха мобильный телефон и набрал номер конторы ритуальных услуг.
Автор: Ёж-оборотень
Источник: https://litclubbs.ru/duel/1694-eda.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: