Нина лежала в палате и смотрела в потолок. Она думала, что с этого дня ее жизнь закончилась. У неё ныло всё тело и ужасно раскалывалась голова, но она терпела, стиснув зубы. Ведь это был её выбор. Она сама так решила, ей и нести теперь за всё ответственность. Закрыв глаза, Нина вспомнила всю свою прошлую жизнь и грустно улыбнулась. Скупая слеза выкатилась из уголка глаза и тихонько проскользнула по щеке, остановившись в ямочке возле рта. Эти ямочки были её гордостью. Они вызывали зависть у женщин и сводили с ума мужчин, стоило Нине лишь слегка улыбнуться. Она лежала, летая в своих воспоминаниях, пока не услышала скрип старой обшарпанной двери. Невольно поморщившись, девушка открыла глаза. Перед ней стояла полная, обтянутая белым халатом, пожилая санитарка. Она с укором смотрела куда-то рядом с Ниной и качала головой.
— Ты чего дитя не кормишь? Так, милая моя, молоко никогда не прибудет — проворчала она, цокая языком. Женщина подошла ближе к люльке и протянула свои огромные, раздутые от постоянной работы руки к ребёнку.
— Да я же не знаю как там — еле слышно прошептала Нина, чувствуя, как щеки наливаются краской. Ей безумно хотелось, чтобы эта неприятная женщина поскорее вышла из палаты, и всё стало как прежде. Чтобы она снова могла погрузиться в свои воспоминания и делать вид, что ничего не случилось.
— Что значит не знаю? Ты что ребёнку грудь дать не можешь? Эх, милая, так дело не пойдёт, — язвительно заметила санитарка. — А ну-ка, давай, расчехляйся! Она же не может у тебя воздухом питаться. Посмотри как жадно рот открывает — женщина поднесла кряхтящего ребенка к Нине и положила ей на руки. Нина осторожно, стараясь не дышать, взяла это тёплое создание и замерла. Она не знала, что делать дальше. Она вообще ничего не знала. Не знала, зачем всё-таки сохранила беременность. Не знала как теперь будет жить один на один со всем этим. Она ничего не знала. Ей хотелось только одного, чтобы кто-то пришёл и решил всё это за неё. Но, решать было некому. Пока она сидела, снова погрузившись в свои мысли, ребёнок недовольно захныкал, всем своим видом выражая протест. Санитарка, увидев, что от Нины толку мало, сама ловкими движениями рук приложила ребёнка к груди. Малыш тут же принялся жадно есть.
— Ну вот, а ты боялась, мамаша, — недовольно воскликнула женщина. — Ну всё, дальше сама, некогда мне с тобой возиться. И она вышла, наконец-то оставив Нину в покое. Нина смотрела на сморщенное, умиротворенное лицо своей дочери и испытывала самые разные чувства. С одной стороны, она была рада, что теперь не одна, а с другой — ей очень хотелось обратно, в свою беззаботную жизнь. Прикрыв глаза, она немного задремала, всё также крепко прижимая к себе малышку.
— А ты чего так в ребёнка вцепилась? Неудобно же спать — услышала Нина сквозь сон незнакомый голос. Он не был похож на противный голос медперсонала, поэтому она тут же открыла глаза. Перед ней стояла молодая, невысокого роста девушка, со светло-русыми волосами, собранными в небрежную косу, и в таком же больничном халате. Улыбнувшись, девушка протянула ей яблоко.
— Меня Ксюшей звать, а там Матвей — сказала она, кивая головой на люльку позади себя.
— Нина. А ребёнка пока не назвала — смутившись, тихо ответила Нина.
— Очень приятно! — заметила девушка и принялась разбирать свой пакет. — Сейчас чай будем пить, мне столько всего передали, одна не осилю — смеясь воскликнула она и посмотрела на Нину. Наткнувшись на её грустный взгляд, Ксюша осеклась. Одинокая тумбочка с пустой кружкой и единственным яблоком говорили только об одном. Ксюша на миг задумалась, а потом продолжила шуршать пакетом. Бесцеремонно схватив Нинину кружку, девушка вышла в коридор. Нина с ужасом смотрела в сторону люльки, заранее думая о том, что она будет делать, если ребёнок заплачет. Она ещё крепче прижала к себе дочку, слегка потирая онемевшие пальцы. Спустя несколько минут Ксения вернулась с дымящимися кружками. Разложив угощение на тарелках, она подошла к Нине и протянула руки. Нина недоверчиво посмотрела на неё, но Ксения, улыбаясь, продолжала тянуть руки. Нина робко улыбнулась в ответ и кивнула. Ксюша аккуратно перехватила из её рук ребёнка и перенесла его в люльку.
— Ну вот, теперь можно подкрепиться. Они сейчас почти всё время спят, поэтому не стоит так волноваться. Лучше это время посвятить себе — пробормотала Ксения, жестом предлагая Нине присоединиться к ней. Уплетая бутерброды за обе щеки, они болтали словно давние подруги. Нина увидела в Ксюше что-то близкое, родное и открылась ей. Её как будто прорвало. Она пересказывала ей всю свою жизнь, не умолкая ни на минуту. А Ксюша терпеливо слушала, только изредка вздыхая.
— Да ты что, дети это же такое счастье! Ты даже не представляешь. Матвей у меня третий, а такое чувство, что первый. Только что опыта теперь намного больше — воскликнула Ксения, когда Нина наконец-то закончила свою историю.
— Счастье — это когда тебе есть с кем его разделить. А когда одна, то как-то страшно становится — немного помедлив, ответила Нина.
— Да брось, я первую тоже одна рожала. Муж погиб, пока я беременная ходила. И ничего, зато помощница какая выросла. Пустяки это всё — заверила её Ксюша.
— Да я же вообще не знаю что с ней делать — отчаянно воскликнула Нина, глядя на то как сладко посапывает её дочь.
— Ну, для начала надо придумать ребёнку имя, — уверенно заявила Ксения. — Тебе какое имя больше по душе?
— Да я как-то не думала ещё — промолвила Нина, пожимая плечами.
— А когда думать собираешься? Когда замуж отдавать будешь? — хихикнула Ксюша. — Давай вместе подумаем. Анжела, Аглая, Дарина — начала перечислять девушка.
— Нет, нет, только не эти все новомодные, — засмеялась Нина. — Хочется чего-то нежного, родного.
— Надежда, назови её Надежда. Пусть это будет твоя надежда на новую счастливую жизнь — уверенно заявила Ксюша.
— Надя, Наденька, Надюша, — стала перебирать вслух Нина. — Нина и Надежда, а почему бы и нет. Она встала с кровати и подошла к люльке, в которой уже вовсю хлопала глазенками её дочь.
— Надежда — тихо прошептала Нина и ласково погладила её по головке, а затем, повернувшись к Ксюше, облегчённо улыбнулась.
— Ну вот и славно — выдохнула Ксения, ещё не до конца веря, что у неё получилось повлиять на Нину.
Этой ночью Ксюша толком не спала, она краем уха прислушивалась к своей новой знакомой и её дочери. Она была готова броситься по первому зову, если что-то вдруг пойдёт не так. Но, Нина вполне справлялась со своей новой ролью, то и дело поднимаясь к малышке. Она брала её на руки, прикладывала к груди и укачивала. Провертевшись почти до самого утра, Ксения, наконец-то, уснула. А, открыв глаза, не увидела Нину. Её кровать была идеально заправлена, а ребёнок тихонько похныкивал в люльке. Резко сев на кровати, Ксюша изо всех сил потерла глаза, прогоняя остатки сна. Еле соображая на ходу, она подошла к соседкой кровати и взяла на руки малышку. Прижимая к своей груди, она пыталась успокоить её, но у неё ничего не получалось. Заглянувшая на шум медсестра в недоумении уставилась на Ксюшу.
— Чего не кормишь? Голодный же — укоризненно заметила она.
— Да не мой это, соседкин — тихо ответила Ксюша.
— А сама она где?
— Не знаю — пожимая плечами ответила девушка.
— Ну давай сюда, на осмотр пока заберу — нетерпеливо воскликнула медсестра и, забрав кричащего ребёнка, вышла из палаты. Ксюша плавно опустилась на свою кровать и схватилась руками за голову.
— Что же ты наделала, Нина — прошептала она, с ужасом осознавая произошедшее. Ксения просидела так несколько минут, пока не услышала скрип двери. Подняв глаза, она увидела стоящую в дверях Нину. Она была в верхней одежде с небольшим пакетом в руках.
— Не смогла — виновато промолвила Нина, нервно осмотревшись по сторонам. Её взгляд упал на пустую люльку. Она осторожно подошла к ней и в недоумении повернулась к Ксюше. Немой вопрос повис в воздухе.
— Забрали — только и смогла произнести Ксения. Нина тут же упала на колени, схватившись руками за край люльки, и зарыдала в голос. Она вздрагивала всем телом, размазывая по щекам горькие слезы. Ксюша попыталась ей всё объяснить, но Нина не слушала её, продолжая всхлипывать, пока в палату не вошли.
— И где тебя только носит, мамаша? Девка-то голодная. На, корми. Некогда мне с ней возиться, — прикрикнула на Нину медсестра. — Устроили тут — недовольно пробурчала она, окинув девушку презрительным взглядом.
— Доченька моя, прости меня бестолковую, никогда больше не оставлю тебя. Никогда — шептала Нина, сквозь слезы, прижимая к себе малышку. Ксюша, не выдержав этого напряжения, подошла к Нине, обняла их обеих и тоже заплакала.
— Всё хорошо, я рядом, я помогу — бормотала Ксения.
С тех пор девушки стали лучшими подругами. Ксюша на первых порах активно помогала Нине познавать азы материнства. Она снабдила её не только советами по уходу за малышкой, но и привезла ей несколько пакетов с вещами и игрушками от старшей дочери, что стало очень хорошей подмогой на первых порах.
***
— Нина Алексеевна, Нина Алексеевна, заждались вас уже! Ни в какую не хочет кормить, наотрез отказывается, уж как только не уговаривали. Заявление собралась писать об отказе — нервно вскрикнула молоденькая санитарка при виде Нины. Накинув халат, Нина вошла в то самое отделение, где когда-то рожала свою Надежду. Отучившись заочно на психолога, она устроилась сюда, чтобы помогать таким же одиноким, отчаявшимся женщинам справляться с новым для них статусом материнства.
— Наденька, мне пора бежать — наспех пробормотала она в трубку, — Не забудь напоить чаем отца, когда вернётся с работы и помочь с уроками Любушке. Целую вас. Какая палата? — воскликнула Нина, отключив телефон.
— Шестая, шестая — нетерпеливо ответила санитарка. Небрежно поправив причёску рукой, Нина широко улыбнулась и поспешила на помощь.