По ту сторону зеркала. Глава 4
В какой-то миг Марта вдруг вспомнила гоголевского «Вия», и подумала, что ведет себя как Хома Брут, когда днем он старался забыться и не думать о том, что ему предстояло увидеть ночью. Но Марта и в самом деле очень устала, к тому же Люба подсказала ей «средство спасения». Нужно плотно задернуть шторы, так, чтобы не было ни единой щелки, и тогда… Можно крепко заснуть и проспать до утра.
Марту разбудил скрип открывающейся двери. Ей снился дом, поэтому, пробуждаясь, они не удивилась. Наверное, отец зашел взять что-нибудь у нее в комнате….
Но еще через несколько секунд она резко села, прижав к груди одеяло. Возле двери стоял старик. Вид у него был какой-то странный, отрешенный, и Марта подумала, что он бродит по дому, как лунатик.
— Что вы хотели?
В голосе у нее невольно звучал страх. Марта подумала, что если старик и вправду временами ведет себя как бе--зумный – она попробует проскользнуть мимо него в дверь, а если нет – то не побоится и выпрыгнуть со второго этажа.
— Я посижу у тебя, — сказал Алексей Степанович.
Взял стул, который стоял возле стола, и перенес его как можно дальше от ее постели. Сел и прикрыл глаза.
Марта решила не спать, а наблюдать за ним. Но минут сорок спустя не выдержала. Усталость сморила ее окончательно.
Когда она проснулась, в комнате никого не было
*
Марта решила убраться у старика. В последнее время Любе, очевидно было не до этого. Она думала только о скорейшем переезде. Но раньше нужно было купить какие-то моющие средства, тряпки… Да и еды не помешало бы.
Марта постучала к хозяину.
— Да….
Девушка приоткрыла дверь.
— Я иду в магазин. Вам что-то взять?
— Подожди, — сказал Алексей Степанович,
Он подошел к шкафу, открыл его… На верхней полке лежала стопочка купюр. Видно, старик складывал сюда свою… Марта подумала было «пенсию», а потом спохватилась – она же даже не знает, сколько ему на самом деле лет.
— Бери, сколько нужно.
Она хотела отказаться, но этого нельзя было сделать. У самой Марты денег было очень немного, ей едва хватило бы на нее одну. Поэтому она подошла робко и вытащила пару купюр.
— Я быстро.
Больших магазинов не было возле дом старика, и Марта задержалась дольше, чем рассчитывала, покупая всё необходимое. Она представляла себе Алексея Степановича и старалась выбрать то, что купил бы он. Самые нужные недорогие продукты. Хлеб, масло, сахар, консервы...
Но в этом доме с Мартой явно происходило что-то странное. По всем законам логики она давно должна была бы уехать к себе, и спокойно дожидаться результатов – куда-нибудь, но ее примут, не в институт, так в техникум. Что же она делает здесь, возле этого странного человека, которого ей почему-то хочется опекать?
Марта купила яблочный пирог – еще теплый, думая, что Люба вряд ли баловала хозяина дома. От пирога исходил такой вкусный запах, что Марте захотелось немедленно устроить дома «перекус» - выпить вместе с Алексеем Степановичем чаю. Но когда она вернулась и разложила покупки, ей опять подумалось, что стоит сначала вымыть плиту, а заодно и посуду, а там пошло-поехало. Даже до окна добралась Марта – хорошо, что невзначай сунула в корзинку средство для мытья стекол.
Вроде бы ничего не изменила она в кухне, но стоило приложить руки, отдраить все до блеска, и тут стало удивительно уютно. А потом выяснилось, что и пирог сберегла она кстати, потому что пришел друг Алексея Степановича. Это был совершенно неожиданный визит, но хозяин обрадовался искренне.
— Юрочка…Как давно ты у меня не был….
Марта смотрела на гостя с большим интересом. Такие люди не входили в ее круг. Уже седой мужчина с непримечательными мелкими чертами лица, держался удивительно прямо, от чего выглядел ростом выше, чем был на самом деле. На нем был синий костюм, и эта строгая одежда шла ему как нельзя больше. И эта выразительность каждого жеста…
— Юрочка, будешь чай?
И тут же Алексей Степанович бросил взгляд на Марту, точно спрашивал – не зря ли он это предложил? Есть ли дома вообще чай?
— Да, — подхватила Марта, — И с пирогом….
Она стала накрывать стол в кухне. Хотя, возможно, гостя следовало бы пригласить к хозяину, но Марта не решалась распоряжаться в чужой комнате.
Из обрывков разговора она поняла, что Юрочка – вегетарианец. Алексей Степанович проверил запасы:
— Юрочка, а крабов тебе можно? Ну и всё – я их обнаружил в холодильнике.
Марта лишний раз порадовалась, что принесла упаковку «псевдокрабового» мяса.
Друзья пили чай и говорили о театре. Как Марта поняла, Алексей Степанович прежде тоже там работал, а Юрочка – и до сих пор. Имена артистов, какие-то моменты из репетиций и спектаклей, которые вспоминали оба – всё это оказалось захватывающе интересным. Но Марта грызла себя, думая, что следует оставить мужчин наедине, она в этой компании совершенно лишняя.
Марта налила всем еще по чашке чаю, извинилась, сказала, что ей нужно готовиться к институту (эти двое наверняка не знали, что давно уже нет вступительных экзаменов, принимают по результатам ЕГЭ) и ушла в свою маленькую комнату.
Час через два, когда она, устроившись на диване, дочитывала с телефона очередной триллер (Марта любила остросюжетные истории) в дверь коротко постучали.
Девушка не сомневалась, что это Алексей Степанович, но, к ее удивлению, на пороге стоял гость.
— Вы не проводите меня немного? Я бы хотел вам что-то рассказать….
Конечно, человека этого Марта видела в первый раз. Но невольно у нее мелькнула мысль, что даже если бы Юрочка пригласил ее прогуляться ночью по кладбищу – она согласилась бы. Таким благородством веяло от его манер, такое спокойствие ощущалось от самого его присутствия.
Уже когда они вышли на улицу, Марта спросила:
— А мне вас называть - как? Я же не могу - «Юрочкой»?
— Вы об отчестве? – он поднял брови, — Константинович. Я так понимаю, что вы теперь будете здесь какое-то время вместо Любы…
— Люба ушла. Она станет жить у своего друга.
— Может быть, это и к лучшему. С одной стороны, очень не хотелось бы оставлять Алексея одного. С другой – я делал попытку рассказать Любе всю эту историю, но никакие слова не смогли бы ее убедить – с ее точки зрения хозяин дома всё равно остался «странным», явно нуждающимся в пси--хиатрической помощи.
— А это не так?
Юрий Константинович замолчал. Перед ними лежал зеленый тенистый бульвар – потребовалось бы много времени, чтобы пройти его из конца в конец. Они пошли.
— Я буду рада, если это не так… , — начала Марта.
— Я расскажу вам, то что знаю, — начал Юрий Константинович, — А дальше уже судите сами.
*
Получилось так, что оба мальчика выросли в семьях артистов. Родители их приятельствовали, поэтому ребята сдружились рано – еще в начальных классах школы. И домашняя атмосфера у обоих была схожая. За столом говорили о спектаклях, о ролях, звучали известные имена.
И у Алексея, и у Юры родители хотели, чтобы сыновья пошли по их стезе. Мальчики оказались заняты в спектаклях еще прежде, чем окончили школу. А позже, когда учились в студии, при театре – они проводили вместе большую часть дня.
— Когда начали работать, наша дружба могла бы сойти на нет — если бы я был завистливым человеком, — сказал Юрий Константинович, — Алексею давали замечательные роли. У него выигрышная внешность, и обаяние...
Марта невольно посмотрела на собеседника с изумлением.
— Не глядите на то, во что Алексей превратился сейчас. Раньше все было совсем по-другому. Хорошо, что отец с мамой вовремя вправили мне мозги – иначе от обиды на судьбу я мог бы сломать себе карьеру. Сказал бы себе, что мне ничего хорошего не светит, пока мы работаем с ним бок-о-бок. Уволился бы из театра, пошел искать себе другое место. А в городе драматических театров больше нет, мне пришлось бы уехать…Ладно, разговор этот я затеял совсем для другого.
Юрий Константинович заложил руки за спину, и дальше шел так.
— Алексею не было еще и тридцати, когда его позвали сниматься в кино. Один фильм, другой…Совмещать съемки с работой в театре он не смог. Уволился, и постепенно его роли перешли ко мне. Вероятно, популярность все же является наркотиком чистой воды. Здесь, в областном драмтеатре, известность наша ограничена. Конечно, находятся поклонницы, которые после спектакля дарят букеты, встречают у входа. Правда, мне это пришлось изведать в малой степени, слишком у меня заурядное лицо. Одно дело – на сцене, не каждая же зрительница приносит с собой бинокль. И совсем другой коленкор, когда тебя разглядывают близко.
У Алексея же и здесь было немало фанаток.
Но когда он снялся в фильмах, получил известность….Можно сказать, ему прохода не давали. И ему это, конечно, кружило голову. Но счастье Алексея было в том, что он действительно всегда, в первую очередь был артистом. Сюжет, роль, ее воплощение – вот что для него было важным. Если он увлекался – он мог говорить только о своем персонаже – уж я-то это хорошо знал.
Мы снова стали дружить. Правда, теперь у каждого была своя дорога, и виделись мы редко.
А потом Алексея позвали сниматься в том фильме….Вы знаете, я человек не то, чтобы православный…Мама у меня была очень верующая, она и в церковь часто ходила, и молилась за всех нас… Я же…Просто думаю, что есть некая черта, которую нельзя пересекать. Это опасно.
— Так что это за фильм? — не выдержала Марта.
— Фильм о некой се--кте. Вы, наверное, понимаете, что каждое такое объединение людей завязано на каком-то лидере….Ну и здесь, сценаристы, раскопали, так сказать, прототип…. Нашли деревню, в свое время заброшенную, которую заселили потом вот такие странные люди. Бал там правили – мать и сын. Старуха-мать, явно с цыганской кровью, которая сумела убедить всех, что во время транса переносится на тот свет, и общается с самыми темными силами. И сына своего она якобы родила не от простого мужчины, а…. вы понимаете…
— Кем же нужно быть, чтобы во все это поверить, — дивилась Марта.
— Вы рассуждаете, как здравый человек. Но вы же понимаете, что фанатами таких теорий могут быть только люди с некими особенностями психики, так сказать.
Одни поверили старухе, которая говорила, что злые силы намного сильнее добрых, в этом жизнь убеждает нас на каждом шагу. Что добро – беззащитно и слабо…Что те персонажи, о которых мы в детстве читали в страшных сказках, а взрослыми – видели их в фильмах ужасов, что на самом деле они вполне реальны, их можно вызывать, с ними можно общаться….
Другие же – это касается молодых девчонок, увлеклись ее сыном. Он и вправду был очень красив, ну и самомнение у него тоже не страдало.
Словом, жили они в той деревне, были у них какие-то ритуалы и тому подобное….Но в наше время изолироваться от мира полностью невозможно. О них узнали, киношникам показалось, что это подходящий сюжет. И вот, каким-то чудом удалось уговорить этих людей, что Алексей у них какое-то время – очень недолго — поживет. Ему это нужно было, чтобы образ получился достоверным. Он играл как раз сына этой старухи. А сек--танты решили переманить его к себе. Вот так и получилось – сошлись полные противоположности.
Алешка считал, что всё это выдумки, вроде спиритизма, которым когда-то увлекались в России, а они проводили над ним свои обряды, чтобы он увидел своими глазами и поверил в их правоту…
Юрий Константинович замолчал, но Марта поторопила его.
— И что?
— Короче, узнаю я, что Алексей вернулся в наш город. Никакого фильма так и не сняли, проект сошел на нет. Алешка же порвал с кино полностью, стал затворником, и вроде бы тоже повредился в уме… Тогда я пошел к нему - думал, что уж мне-то он все расскажет…
— Рассказал?!
— В двух словах. Он сказал, что я был прав, что нельзя во всё это лезть, во всю эту чертовщину, что это разрушительно для психики. Эти люди его почти сломали. Не знаю, что они ему показали, но он сам почувствовал, что еще немного, и он станет…как это говорилось на Руси… «бе--сноватым». И тогда он нашел в себе силы от них уйти.
— Хорошо, что они его вообще отпустили…
— Не совсем. Вот тут-то и кроется беда. Старуха эта на прощанье сказала ему, что от них никто не уходит, что, где бы он ни жил, он теперь будет видеть такое, что рассудком тронется. Лучше, мол, ему остаться с ними. Но он ушел.
С тех пор он будто проклят. Живет за закрытой дверью, о том, чтобы работать и речи нет, почти ни с кем не встречается…Не знаю, что происходит у него в голове, но боюсь, что он доведет себя до чего-то нехорошего…
Я попросил было Любу приглядеть за ним. Казалось, что всё складывается удачно, ей очень нужно было жилье. К тому же она девушка – как бы это сказать…Люба живет в реальном мире, всякая мистика ей чужда, я надеялся, что она, может быть, окажет хорошее влияние… Но ничего не вышло…
— А что сейчас с этой сектой – вы знаете? Эти люди по-прежнему живут в той деревне?
— Всё распалось. Началось с того, что старуха отправилась на тот свет, причем сумела обставить свой уход так, будто ее забрали темные силы, которым она всю жизнь служила. А ее сын просто сбежал…
Я читал недавно о ма--ньяке, который объявился в наших краях. И подумал вдруг - может. это он. Там есть примета - бельмо на правом глазу... Теоретически это могло было бы быть....Иметь такую мать, вырасти в подобной атмосфере… Там кто угодно повредился бы рассудком. И всё же я думаю – вряд ли… Таких совпадений не бывает…
— А лечить Алексея Степановича не пробовали?
— Я ему не раз предлагал найти хорошего врача. У меня есть знакомые в этой сфере. Нет – он только отмахивается. Временами он кажется совсем нормальным, но порой становится таким, что я думаю – рано или поздно его запрут в каком-нибудь лечебном учреждении…
— На что же он живет, если не работает?
— Квартира эта – еще его родителей. Остальное наследство – дачу, машину – Алексей продал. Распродал и свои вещи, более-менее ценные. Говорит, что ему мало надо…Я предлагал ему, если будет нужда, обращаться ко мне за деньгами. Но он пока…, — Юрий Константинович пожал плечами.
— А в доме у него вы ничего странного не заметили? — осторожно спросила Марта, — Об этом он вам ничего не рассказывал?
Они дошли до конца бульвара, и теперь стояли у перекрестка.
— Пожалуй, только то, что он не запирает дверь. Если он так уверен, что эти люди из прошлого рано или поздно найдут его, следовало бы запереться на три засова.
Продолжение следует