Тогда, держа за руку угасающую Полину, Людмила невольно оказалась посвящена в ее тайну. Оказалось, что до того, как прибыла помощь, Полина приняла решение… Непростое, но, она думала — самое верное для нее!
Дело было в том, что еще до аварии, пока ехали и болтали как будто ни о чем с попутчицей, Полину вдруг пронзило щемящее чувство белой зависти, она подумала, что эта молодая женщина наверняка станет замечательной мамой! И муж у нее, кажется, человек хороший…
Ребенок Елены родился мертвым. Ребенок Полины — попискивал едва слышно, но девочка была жива! И тогда, в считанные мгновения, уже когда послышался вдали шум автомобилей — это ехала помощь, Полина решилась.
— Возьми… Возьми мою дочь, — прошептала она, протягивая свою малышку Елене.
Глаза Лены расширились — она еще не отошла от шока, сознание ее еще не до конца усвоило страшную правду о потере младенца… Но она слушала… И слышала!
Полина, задыхаясь, лишь силой воли удерживаясь в сознании, говорила о том, что ее свекор — страшный, жестокий человек! Что ребенок, рожденный ею, не будет любим — его станут воспитывать няньки, а потом Борис наверняка женится снова и возможно… ох, очень возможно, что та женщина станет для малышки не матерью, а жестокой мачехой!
— Ты хорошая, — прошептала Полина, кашляя надсадно. — Пожалуйста… Возьми ее! Пусть она… Станет твоей дочерью… Никто не заметит… Подмены… Воспитай ее, как свою родную! Она и есть… Твоя родная уже…
Рвущая сердце в клочья боль от потери своего ребенка мешалась в уме Лены с сочувствием к этой случайной знакомой. Но решающим стал тот миг, когда в объятия ей из слабеющих рук истинной матери скользнула девочка. Совсем слабенькая, такая маленькая… Она открыла глаза — такие прозрачные, будто осколки зимнего неба… И слабенько пискнула… И тогда, Елена, заплакала и кивнула.
— Как ее зовут? — спросила она. — Как мне ее назвать?
— Машенькой, — выдохнула Полина и потеряла сознание.
А в следующее мгновение до них домчалась помощь — вокруг машины суетились люди, переговаривались о том, как безопасно открыть двери и извлечь пострадавших.
Но Полина не хотела, не могла уйти на ту сторону, не открыв этой правды той, которой доверяла больше всего на свете — Людмиле! Она сказала, что должен кто—то знать… На всякий случай… Вдруг, однажды это знание пригодится Маше! Но она взяла с Людмилы клятву — никому об этом не говорить без крайней нужды!
И Людмила… Ох, как же тяжело ей пришлось! Связанная этой клятвой и одновременно — движимая обязательствами перед семьей, которой служила всю жизнь, она просто не знала, что и думать, что делать! И поэтому решилась вообще уехать прочь. Ей казалось, что это — принесет в сердце покой. Избавит от мучительных размышлений о том, а права ли она, храня эту тайну? И годы летели. Людмила держала данное слово. А потом… Сама она объяснила это так — дурные сны стали посещать ее в последнее время! И казалось, что приходит, все близится то время, когда правда должна быть открыта!
Людмила практически не поддерживала связи с семейством Горных. Так, едва знала о том, что у них происходит… Но вот, буквально три месяца назад пришли вести о том, что подтвердило ее странные сны и предчувствия — пришло время действовать!
Давно скончался Анатолий Горный. Его сын, Борис, был еще дважды женат и каждый союз заканчивался громким скандалом — измены со стороны жен. А еще у Бориса обнаружились проблемы со здоровьем… Не совсем дурные, но врачи рекомендовали беречься, а юрист семьи — прямо сказал, что с таким сердцем лучше заблаговременно составить завещание. Вот только кому?! Наследников не было. И тогда Борис решил, что для простоты дела, он вообще передаст свое имущество, львиную его долю, включая контрольные пакеты акций нескольких компаний, одному человеку. Его звали Александр и он был его верным помощником вот уже больше пяти лет. Остальное же Борис планировал успеть истратить на благотворительность..
— Вот так, девонька, — со вздохом завершила свой рассказ Людмила.
Маша сидела, не чувствуя себя и вообще с трудом осознавая себя в пространстве и реальности. Мыслей было слишком много! И одновременно казалось, что в голове, в сердце — странная пустота поселилась…
— Маша, ты как? — осторожно окликнул ее Ефим, который уже успел вернуться в дом к окончанию истории. — Ты уж прости, что споро на тебя все вывалили… Я говорил ей, что тут без спешки надо, а она понеслась вот… Видимо, потому что долго искала, где ты, где дочка то Елены, вот и боялась, что не найдет, вот и разнервничалась, поспешила…
— Извини? Вывалили споро? — бесцветным голосом отозвалась девушка и так посмотрела на Ефима, что он вздрогнул. — Да вы… Да она… — Маша с трудом говорила — душила подступавшая истерика. Она поднялась. Вытянув руку, ткнула пальцем в старуху, которая, будто у нее батарейка села — истраченная на рассказ, вновь погрузилась в себя и тихо перебирала бусы. — Да вы мне всю жизнь! Моя мама… Я ей не родная, что ли?! Нет… Это неправда! Я не верю!
— Я тоже не поверил, — вздохнул Ефим. — Только у Людмилы нету привычки врать и она…
— Да она сумасшедшая! — рявкнула Мария. — Нет! Я не верю! Это все неправда!
Вот только с каждым выплескиваемым отрицанием внутри нее росло, крепко осознание, какое—то на инстинктивном уровне осознание, что это… Это все может быть правдой! Без доказательств. Просто так есть. Это факт. Как то, что светит днем солнце (за исключением полярной ночи).
— Маша… Извини… Да я бы вообще к тебе не подошел с этим всем, веришь? — стукнул сухоньким кулачком себя в грудь Ефим. — Но она же рванула, побежала? Ну, чего еще делать то оставалось, а? Сам дурак, понимаю! Ляпнул, не подумав, что ты у нас в библиотеке работаешь…
— Нет… Зачем? Зачем она все это рассказала мне?! — понимание нового смысла ударило штормовой волной. — Ага! — воскликнула Мария. — Она что, думает, что мне наследство надо?! Что мне деньги нужны?!
— Ну, — Ефим кашлянул. — Мне Людмила сказала, что возраст у нее такой… Что боится, что помрет и правда с ней… Ну и про деньги, да… А что такого, Маша, а? Деньги то… Они ведь тоже кое чего значат, раз уж по праву рождения тебе причитаются! Горный то этот, он богатый человек…
— У меня были мама и папа. Настоящие. Родные. И других мне не надо! — Маша, судорожно вдохнув, прикусила губы до боли. — И денег мне не надо! И я… Нет! Не хочу больше ничего слышать! — и она кинулась из дома прочь.
Хлопнула дверь из сеней, потом входная, через минуту — калитка. Ефим покачал головой.
— Ну и что делать будем, Людмила, милая, а? Куда мне тебя, в самом деле, девать? Может, адресок шепнешь, телефончик родни твоей, чтоб забрали?
Но старушка ничего не ответила. Улыбаясь, она перебирала бусы и думала о своем…
...Настойчивый стук в дверь разбудил Марию. Вскинув голову, девушка скривилась от ломоты в шее — как прилегла на диван, на минутку, так и провалилась в сон до утра… Или, точнее, до дня — часы показывали без четверти час. Никогда так долго не спала! В носу было глухо — наревелась, а еще глаза припухли…
— Маша! Ты дома? — настойчивый голос Валентины слышался теперь за окном и Мария, раздвинув тюлевые занавески, поспешила открыть его. — Ты чего на работу не… — Валентина оборвалась, считав по лицу молоденькой подруги — что с ней не все ладно! — Что случилось?! — задала логичный вопрос.
Маша пожала плечами и шумно шмыгнула носом — срочно надо было в ванную.
— Я сейчас приду.
— Ага, — хмыкнула Валентина. — Ну ка, двери отпирай, будем вместе разбираться!
Снова пожав плечами, Маша впустила ее. Как—то такое безразличие ко всему накатило…
— Обидел кто? Колька опять шутки шутил? Ох, полетит он в лопухи, надо ему задать! — сочно ворчала Валентина, по пятам следуя за Марией. — Давай, говори, что случилось?! Или… Это личное?
— Личное! — булькнула из—под холодной струи воды Маша. — Все хорошо, правда… Просто… Устала…
Валентина хотела было сказать, что она ее знает слишком хорошо, чтобы поверить, но тут в дверь еще постучали.
— Маша! Выручай! Беда! — голос Ефима звенел от тревоги.
— Так, — прищурилась Валентина и пошла открывать. — Да что же это за денек такой? Какие еще сюрпризы преподнесет?
— Людмила пропала! — ухнул перепуганным филином Ефим. — Похитили!
— Таак, — протянула Валентина. — Кто такая Людмила и с каких пор в Зеленых Зябликах похищают людей? Или ты козу новую завел и так кличешь? Тогда, не завидую я тому, кто на твою живность покусился!
Маша была очень сердита. Обижена. Шокирована тем, что ей рассказали… Но, во—первых, Ефим тут был как бы совершенно не виноват — не он все это начал. А во—вторых, негатив отступил, стоило ей осознать, что беззащитная и не совсем в себе старушка попала в беду! Пусть и непонятно пока — в какую именно…
— Кто похитил? Что случилось? — Маша вытерла лицо полотенцем, усадила Ефима на табурет и подала старику чашку воды.
— Не знаю… Приехал… На черной машине… Сказал… Ой, не могу, сердце!
— Валя, пожалуйста, дай аптечку! В шкафу, верхняя полка слева! — попросила Маша.
— Кто такая Людмила и что у вас тут творится? — спросила та, подавая необходимое.
Ефим, выпив целебные капли, отдышался наконец—то и заговорил… Вечером ему так и не удалось расспросить Людмилу про ее родню и он решил отложить это на утро. Утром же, по своему обыкновению думал позавтракать на свежем воздухе. Людмилу тоже вывел, за стол усадил, чаю налил…
— Отошел за яичницей, а как вышел со сковородой, так, гляжу, ее этот тип, в черном который, усаживает в черную машину… Она то, Людмилушка, руками машет, пищит чего—то, а он ее хвать — и внутрь запихнул! Ну, я к нему… Тряпку—прихватку выронил. Сковородой как замахнусь, не трожь, мол, старушку! А он… Сказал, мол, не лезь, старый, это тебя не касается, я о ней позабочусь, как Александр велел… Ну, и все! — Ефим смотрел на свои дрожащие руки — на пальцах правой налились ожоги от сковороды. — А тут еще Тишка…
— А пес то соседский при чем? — округлила глаза Василиса. — И повторяю вопрос — кто такая Людмила?!
— Тишка яичницу съел, — мрачно пояснил Ефим. Маша, быстро найдя в аптечке мазь от ожогов, уже накладывала на руку старика повязку. — Жаль, не успела Людмилушка мою яичницу попробовать… Вкусная! С красным луком и паприкой…
— А я, кстати, не завтракала сегодня, даже кофе не пила, — задумчиво, больше для самой себя сказала Валентина. — Думала, на диету сяду… Тьфу! Зря только лишила себя гастрономической радости жизни! С такими то делами, с вами и обед пропустишь!
— Людмила, это… Знакомая Ефима старая. Подруга хорошая, — заговорила Мария. — Она вчера появилась в деревне и… Потом меня нашла… Валя, ты не стой, а? Вон, чаю себе завари, у меня там голубцы от вчерашнего обеда остались, ты бери, ешь! Дедушка Ефим? Вы успокойтесь, хорошо… Давайте вместе подумаем… Может, за Людмилой родственники приехали?
Ефим хмыкнул, пожевал губами, на минутку уставился в потолок — будто там могли быть прописаны ответы.
— Нет, она им сказала, что в санаторий подалась… Умеет, оказывается, врать, когда надо то! Но… Ох, вспомнил! — воскликнул Ефим так громко, что Валентина — которая и в самом деле полезла за голубцами, едва не выронила посуду. — Александр! Это же тот самый наследник Бориса! Но… Как он… Зачем ему это?
— Видимо, мне так никто и не объяснит, что тут происходит, — пожаловалась обреченно Валентина.
Маша вздохнула — если она и надеялась вечером, что удастся забыться от всего, передохнуть, то она ошибалась.
— Давайте к столу, — пригласила она Ефима. — Вы тоже, выходит, еще не завтракали… Давайте сейчас за завтраком и поговорим? И я все расскажу, как есть, — улыбнулась она грустно Вале.
Валентина всю историю выслушала с большим вниманием! Что, впрочем, не мешало ей так же старательно подчищать свою тарелку и брать добавку.
— Ой, ой, Маша! — старшая подруга сама едва не плакала. — Такое узнать! Да как же это… А точно все?
— Если только Людмила не страдает от расстройства ума, то, выходит, точно, — кивнула Мария. — Только для меня это ничего не меняет! Мама у меня только одна. И отец один! И я… Мне ничего не надо! Не собираюсь я ехать и бороться за наследство…
— Это правильно, — кивнула Валентина. — Но все—таки… Твой отец… Борис, он — твой родной отец. По крови. И он… Мне кажется, это несправедливо и жестоко. Остаться тут и молчать. Поддержать ложь Людмилы, пусть и была она изначально, как бы, во благо… Хотя, — Валентина шлепнула по столу ладонью возмущенно. — Мы ведь не можем сказать наверняка, как было бы дело, останься ты в семьей Горных? Может, полюбил бы дедушка внучку и Борис стал бы прекрасным отцом! Так что… Выходит, как ни крути, нужно со всем этим разбираться. И выручать Людмилу, конечно!
— И как это все устроить? — развела руками Маша. — Не могу же я…
— Можешь! — перебила ее Валентина. — Именно что можешь и должна! Отгул с работы, срочно! По семейным, так сказать, обстоятельствам. Я с нашим заведующим сейчас же и поговорю! И, кстати, я с тобой поеду… У меня же, ты не забыла, отпуск должен был завтра начаться! Так что… Насколько возможно, а пока все удачно складывается?
— А я как же? — спросил обиженно дедушка Ефим. — Людмила — моя подруга!
— Никто не спорит, — кивнула Валя. — Но мне кажется, что втроем в город ехать за ней, это уже лишнее и потом, не обижайтесь, но ваш возраст… И козы… Вы же вон, даже в больницу отказались ложиться, потому что не на кого живность оставить! Так что… Мы вдвоем с Машкой поедем! Только вы нам все расскажите еще разок, что знаете, хорошо? Адреса нужные, ну, где найти этого Александра, думаю, в Интернете найдем, — с важной улыбкой Валентина вытащила из сумочки новенький смартфон в гламурном розовом чехле и открыла браузер.
Маша чувствовала себя как будто маленькая девочка — которую вихрь подхватил, в самое небо поднял и тащит, несет куда—то! События развивались так быстро… Раз — написать заявление заведующему библиотекой. Два — собрать минимум вещей в дорожную сумку. Три — еще раз втроем обсудить план действий. Четыре — выключить в доме всю технику, запереть дверь и окна. Пять… Они с Валей уже садятся в автобус до города.
— Ой, ой! — засуетилась Маша и чуть не кинулась бежать, но Валя ее вовремя за руку схватила.
— Ты чего? Паническая атака? — серьезно спросила подруга. — Давай, дыши! Вдох и выдох, спокойненько, вдох и выдох…
— Нет, — пискнула Маша, опуская голову.
С самого начала, как приехали в город, она чувствовала это — любопытные, сочувственные, а то и неприязненные взгляды людей вокруг. Но, в деревне настолько уже привыкла ко всеобщему дурному отношению, что как—то не обращала внимания…
Но сейчас, когда уже стояли перед сверкающей башней из стекла и бетона — бизнес—центром, немало этажей которого было занято офисом корпорацией, принадлежащей господину Горному, она вдруг яростно, пронзительно осознала — у нее ведь такое с лицом! Панически захотелось отменить все! Или хотя бы отложить…
— Мне надо было бы накраситься, — Маша шмыгнула носом. — Не так бы заметно было…
— У тебя аллергия на косметику, забыла? — строго сказала Валя. — Ох, ну, что ты у меня за дурочка? Да никто на тебя не смотрит!
— Неправда! Все смотрят…
— Потому что у людей глаза есть. Вот они и смотрят по сторонам. А если кто дурное при этом думает… Ну, сам, значит, ненормальный! А ты у нас — красавица, умница! Неужели ты думаешь, что твой отец будет оценивать тебя, точно на конкурсе Мисс красоты мировой, вместо того, чтобы просто порадоваться тому, что его дочь — жива?!
— Только вот если дочка у тебя внезапно уродина… — шепотом буркнула Маша. — А может, мы завтра лучше?
— Ага! — усмехнулась Валя. — Мы и так на номер до завтра уже столько потратили, что страшно! Нет уж… И потом, мы же и за Людмилой приехали! Зачем она только им понадобилась… Все, не робей! Давай, выше нос, не сутулься и улыбайся! Вперед!
И Валентина, крепко держа Машу за руку, направилась к сверкающей прозрачной чистотой вращающейся двери в бизнес—центр.
У девушки на ресепшене внизу спросили — на какой этаж? И прошли в лифт, который поднял стремительно и легко. Двери отворились.
— Вы записаны? — еще одна девушка на ресепшене, но теперь — относящемся к офису фирмы Горного, задала вопрос, параллельно глядя в компьютер.
— Нет, — важно ответила Валентина. — Мы к Александру Орлову. Но у нас очень важное дело!
— Извините, но Александр принимает только по записи или сотрудников компании высшего звена, — со стольной вежливостью прощебетала девушка.
— Вот как, значит, — Валентина не привыкла сдаваться. — А вы все—таки передайте ему, что мы пришли! Скажите, что мы за Людмилой! Он поймет, о чем речь…
Девушка нахмурилась — явно размышляя о том, не пора ли звать охрану. Потыкала пальчиком в компьютер. Потом, вздохнула и кивнула нехотя.
— Нет, ты погляди, — зашипела Валентина притихшей, смущенной Маше. — Ни присесть, ни чаю, ни кофе не предложили… А еще, называется, как там? Корпорация, всякое элитное общество! Эх… Тут явно нужно работать с кадрами!
Девушка вернулась через минуту — удивленная и сконфуженная.
— Прошу прощения. Александр примет вас в своем кабинете! — она сделала жест рукой. — Прямо по коридору, потом налево.
Такое с Машей случилось впервые в жизни. Она входила в кабинет с чувством, что им с Валентиной предстоит непростой разговор — ведь нужно выяснить, почему так бесцеремонно, грубовато увезли Людмилу, да еще, самый страх — нужно заявить о себе! И вот в такой уж необходимости последнего Мария все еще серьезно сомневалась…
Но когда она вошла в кабинет, то все эти проблемы… Как будто растаяли в воздухе. Потому что она… Внезапно утонула в глазах мужчины напротив!
Должно быть, в реальности это длилось считанные мгновения, но для нее растянулось во много раз на дольше… Александр оказался статным брюнетом лет тридцати пяти, с правильными, будто выточенными древнегреческим мастером чертами лица. А его глаза… Это был глубокий цвет штормового моря, в котором еще не угасли спокойные оттенки индиговой глади в штиль. Мужчина был одет в темно—синий костюм — под цвет глаз и белоснежную рубашку, но — галстука не носил.
— Мария? — обратился он к ней сильным, бархатистым голосом, но Маша как онемела и только кивнула.
— Александр? — за нее уточнила Валентина, которая чуть ли не за спину себе подругу задвинула — как будто этот самый Александр мог напасть и покусать. — Спасибо, что нашли для нас минутку! Вы, кажется, догадываетесь, зачем мы пришли?
— Отчасти, вероятно, — ответил он уклончиво и взгляд его впервые перешел с Марии на Валентину. Цепкий. Пронзительный. Чуткий. Но… Без тени агрессии. — Я сожалению, что мы знакомимся… При таких обстоятельствах.
— Когда вы человека похитили?! — ляпнула Мария, хотя вовсе не собиралась быть грубой. — У дедушки Ефима чуть сердце не отказало! Людмила ему — самый близкий человек, после жены—покойницы!
— Эммм, прошу прощения, — нахмурился, но на губах его играла самую чуточку ехидная улыбка. — Ефим, это тот старик, у которого мы нашли Людмилу? Боюсь, мой человек действовал, несколько… грубо. Я приношу свои извинения! Но, поверьте — спешка была продиктована лишь заботой о душевном состоянии Людмилы. Видите ли, она… появилась так неожиданно! А потом исчезла!
Мария и Валентина переглянулись — Ефим не упоминал о том, что Людмила, похоже, успела до него пообщаться и с самим Горным или с кем—то еще из его окружения.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — Александр приглашающим жестом указал на шикарные — как и вся мебель в кабинете, кресла напротив своего стола.
Валентина вольно плюхнулась в одно.
— Кофе, чай? — предложил хозяин территории.
— Нет. Мы просто поговорить! — ответила Валентина, послав младшей подруге взгляд — мол, молчи пока!
— Итак… Думаю, я должен для начала несколько прояснить, — Александр взмахнул рукой в воздухе. — Ситуацию и пояснить, что мне известно…
— Да уж, будьте добры! — сказала Маша, про себя отметив, что за все это время, вот что совсем чудно, во взгляде Александра она не заметила ничего, что… Как—то бы говорило о том, что он заметил… ее пятно на лице. И это было странно! Потому что люди… Замечали. Она привыкла к этому! И как раз вот это отсутствие специфического внимания, оно действовало на Машу так непонятно… Будто бы тысячью иголок задело невесомо и то же время — словно крылом бабочки приласкало. Александр же заговорил…
Оказалось, что Людмила, хоть и покинула семью Горного, пожелав разорвать все связи, но ее за эти годы не забывали. Алексей, а потом и Борис, регулярно посылали ей к празднику подарки — дефицитные вещи, деликатесы, а также деньги. Они звонили, узнавали, может, нужно чего, может, нужно чем—то помочь тем людям, у которых она теперь живет? Но Людмила упрямо отказывалась! А потом, с течением времени, стало ясно, что с ней… что—то не так. Подозрения подтвердила и дальняя родня — Людмила потихоньку начала выживать из ума, вот так то! Но что Борис мог с этим поделать? Она была из тихих безумцев, практически все время тихонько проводила в доме или во дворе и поэтому никто и ни в какую клинику ее на лечение никто не определял.
А потом, вот буквально на днях, это случилось! Непонятно было — как Людмила в ее то состоянии добралась самостоятельно так издалека?! Но она сделала это. И пришла по старому адресу — в особняк Горного.
Борис был рад видеть свою ставшую совсем старенькой нянюшку, но… Он был в шоке от того, что она рассказала ему! Он не хотел верить не единому слову… Но поверил. Возможностей у Бориса Горного было достаточно для того, чтобы сразу начать искать нужную информацию. Он узнал, что дочка той самой попутчицы живет в деревне и… Борис собирался вот, буквально на днях приехать и поговорить с Марией обо всем! И не просто поговорить…
— Он хотел попросить вашего согласия на проведение генетической экспертизы, — сказал Александр и посмотрел как—то виновато. — Вы же понимаете, что ориентироваться только на слова, да еще человека, у которого не все в порядке с головой… В общем, подтверждение этой истории могло бы иметь определенные и серьезные последствия.
— Ага, — сказала Валентина и не деликатничая добавила. — Мы на это согласны! И тогда вы, получается, поймете, что Маша может претендовать на имущество своего отца, а не вы!
— Валя! — воскликнула Мария, вмиг заливаясь краской стыда. — Извините, — она повернулась к Александру. — Я вообще о деньгах не думала!
— Потому что она глупышка наивная у нас, иногда и местами! — снова встряла Валентина. — Сирота, всякий может обидеть и обижают, между прочим!
— Кто вас обижает? — спросил Александр строго и так посмотрел на Машу, что она ощутила, как у нее ушки горят и захотела провалиться сквозь землю.
— Никто. Все у меня хорошо. Валя, хватит, пожалуйста!
— После матери, вот как мать умерла, так только я у нее и есть, а другие… — Валентина махнула рукой. — В общем, понятно… Экспертиза! А когда, позвольте, с отцом девочке встретиться? Или без этой вашей экспертизы не позволите никак?
— Давайте кое—что проясним, — Александр добавил металла в голос и Маша ему была за это даже благодарна — потому что сама вот никак не могла успокоить подругу, которая в понятных, в общем—то, защитно—покровительственных стремлениях, совсем разошлась. — Поскольку вы сами тут появились, то планы, естественно, меняются и я сейчас же готов сообщить Борису… О вашем визите. Что до Людмилы, то она сбежала. То есть, сказала, что хочет прогуляться по улице знакомой, ну и естественно… Согласитесь, не могли же мы ее посадить под замок?! Тем более, что казалось, она в данный момент вполне адекватно… Потребовалось время, чтобы найти ее. Борис Алексеевич очень переживал! Я послал человека, чтобы Людмилу вернуть, когда детектив сказал, где она может быть, предположительно… И повторюсь — я приношу извинения за грубое поведение своего персонала, такое больше не повториться! Итак… — вздохнув, Александр побарабанил пальцами по подлокотникам своего массивного кресла руководителя. — Могу я продолжить?
И он продолжил. И Валентина, с большому облегчению Марии, на это время молчала.
Александр сказал, что Людмила сейчас находится в особняке Бориса, что он пригласил для нее частного и очень хорошего психиатра, который определит, каково ее состояние в настоящий момент и не следует ли Людмилу, для ее же блага, на какое—то время направить в частную клинику…
А потом Александр сказал, что деловые вопросы, они подождут, а вот то, что Маша здесь…
Интересно ваше мнение, а лучшее поощрение — лайк и подписка))