— Что смотришь? — я же сказал, она твоего дядю караулит, — кот недовольно посмотрел на человека. Вот ведь какой, прямо Фома неверующий, ему говоришь, а он не верит, — Вставай давай, пошли в кухню, там и поговорим.
Эдуард встал, да решил накинуть халат, не дефилировать же по дому с голым торсом, Мария Вячеславовна все-таки в гостях, вдруг ей приспичит водички испить или еще что, и она тоже направится в кухню. Ну, а пока надевал халат, поинтересовался у кота:
— А ты не боишься? — Васька-то справится? Она, чай не ты, всякое такое не умеет.
— Ой, ой, ой, льстец. Чему такому она должна быть обучена? Её задача караулить дядю и слушать, как он спит. Да и спит он сейчас как сурок, честно говоря. Хорошие ему сны снятся, сладкие. Красивые и добрые. Ну, а ежели вдруг что, так собака твоя сразу за мной прибежит. На то и поставлена там. Или ты своей собаке не доверяешь?
— Доверяю.
— Ну и все тогда, пошли.
Кот шел, а сам про себя ворчал: «Кто будет дядю охранять? Нет, вы посмотрите на них! — у них дядя что, младенчик маленький, чтобы его постоянно охранять надо было и глаз не сводить? Взрослый, самостоятельный. Бяку всякую мы у него из мозгов убрали, спокойно может полчаса-час без меня поспать. Ничего с ним не случится, особенно сейчас — Маша же приехала.
В кухне Эдуард достал коту всякие вкусности, в том числе и обещанные креветки, себе сделал кофе и приготовился слушать.
Здравствуйте, дорогие, любимые подписчики и читатели канала «ДиНа»!
Рассказ «Так это же ты деньги взял, когда родители предложили от меня отказаться!»» — это 68 часть рассказа про «дичь» по имении Эдик.
Начало здесь:
Предыдущая часть здесь:
Кот задумчиво смотрел на миски и размышлял, что же ему отведать: креветок, которые так и манят своим видом, или вкусное, свежее филе тунца?
Выбор был сложен. И кот Балу в очередной раз подумал: разве мог он еще месяц назад мечтать о такой жизни? Креветки, тунец, лосось, индейка, курочка — все, что душенька пожелает. А, может, творожок лучше?
Да месяц назад он бы и кашу «с мясом», в которой от мяса только аромат, съел за милую душу! А сейчас выбирает: тунец или креветки. Эх, тяжела жизнь котовья! — всё бы съел, так ведь тогда и лопнуть можно — Балу и так последнее время замечал, что не такой подвижный стал, не такой юркий и стройный.
Надо будет с Максимом проконсультироваться. Вдруг у меня лишний вес появился? Хорошего котика, конечно, должно быть много, но, в меру.
Эдуард пил кофе и не торопил Балу, ну, хочется тому помедитировать над мисками, пусть медитирует, размышляет, все равно достаточно быстро определится, поест, да начнет рассказывать.
Кот выбрал креветок. Быстро разобрался с ними, запрыгнул на стул да устроился там, чтобы быть поближе к Эдуарду. Все-таки разговоры сподручнее вести, находясь рядом, не кричать же через всю кухню. Правда, их разговор разве что собаки бы только поняли, больше некому, но, привычка есть привычка — шептаться лучше, когда рядом сидишь.
— В общем, там такое было, такое! — кот, как заправский рассказчик, начал с интриги, надо же заинтересовать аудиторию, чтобы ушки навострили и приготовились слушать, даже если всей аудитории — один человек.
Желаемого эффекта кот добился: Эдуард внимательно смотрел на него.
— Оказывается, все было не так просто. Мы-то думали, в смысле, дядя твой думал, что родители Маше запретили с ним встречаться и увезли её подальше на всякий случай, чтобы уж точно не встречались. А оказывается, твой дядя денег взял, чтобы с Машей не встречаться! — и кот победоносно взглянул на человека: ну, как вам такое начало?
Эдуард аж поперхнулся и на стуле подпрыгнул одновременно.
— Врешь! Не мог дядя денег взять!
— Спокойно, спокойно, это Маша так считала. Поэтому и уехала. А я-то все голову ломал, почему… Взрослые ведь уже люди были, совершеннолетние, могли и воспротивиться активно родительской воле, не по пятнадцать лет им все-таки было.
— Маша думала, что дядя денег взял?
— Ага.
— Это как?
— Как, как — родители ей так сказали. А в доказательство письмо прощальное от твоего дяди предоставили, где человеческим по белому написано, что, прости, мол, Маша, но, твои родители очень хорошую сумму предложили, чтобы я от тебя отказался. А деньги мне, сама понимаешь, очень нужны, я же хочу в аспирантуру в Сорбонне попасть, так что… И дальше в том же духе. В общем — люблю, целую, прости. Ну, Маша, прочитав такое письмо, порыдала, порыдала, да и решила уехать. Поэтому, когда родители предложили переехать в другой город, она только за была.
— Нет. Не мог дядя так сделать. И деньги бы не стал брать, и письмо такое не стал бы писать. Нет.
— Ха-ха. Не мог. И не писал. Это его отчим, судя по всему, постарался. Ты же в курсе, что у твоего дяди мама второй раз замуж вышла, и Эрнест жил в семье с отчимом?
— В курсе.
— А то, что отчим дядин каллиграфом был отменным знаешь?
— Э…, что-то такое припоминаю…
— Так вот, он, помимо искусства красивого письма, умел еще и почерк прекрасно подделывать. Ну и…
— Хочешь сказать, что отчим подделал почерк пасынка и написал письмо? А зачем? Ему-то чем Маша не угодила?
— Маша-то ему всем угодила, но, родители её еще больше угодили: денег предложили много. Нет, не за то, чтобы он письмо подделал, а чтобы с сыном, ну, с пасынком поговорил, вразумил. Ну, а деньги — как отступные что ли.
— Мда…
— Вот тебе и «мда». Они с этим и разбирались больше часа. Твой дядя доказывал, что никакое письмо он не писал, никаких денег не получал. А, даже если бы ему их предложили — отказался. И как вообще Маша могла так он нем подумать?
— Действительно…
— Ну а Маша, ну, Мария Вячеславовна уже, конечно, письмо-то ему и выложила. Она, оказывается, его сохранила и с собой носит. И заново пошло: не писал, это даже не мой почерк. Как не твой, если твой? Эрнест Вильгельмович даже какой-то отрывок там под диктовку писал. Чтобы сравнить. Сошлись на том, что да, почерк похож, но, не его. Однако, твой дядя, думаю, еще и почерковедческую экспертизу закажет, чтобы уж точно все точки над «и» расставить. По крайней мере мысли у него такие мелькали.
Кот замолчал. Эдуард смотрел на него какое-то время, смотрел, ждал, потом не выдержал:
— Ну а дальше-то что?
— А что дальше? — они взрослые люди, у каждого своя жизнь за плечами. Разобрались в прошлом — уже хорошо. Маша решила пока неделю, может, больше здесь пожить. Чисто из-за собаки. А дальше — время покажет, — Балу помолчал какое-то время, потом добавил, — И, если тебе интересно, спать они легли в разных комнатах.
— Другого я и не ожидал.
— Это ты про что?
— Про комнаты.
— А… Ну, я тогда пошел?
— Иди. И, да — спасибо, что рассказал.
Кот ушел. Почти сразу же вернулась Васька и, не дожидаясь вопроса, доложила:
— Спит твой дядя, спит. Даже не просыпался. Только один раз с бока на бок перевернулся и всё.
Собака улеглась рядом и вскоре задремала, а Эдуард все также сидел на кухне и думал. После разговора с котом ему не спалось.
Каждый, получается, на другого думал, другого винил в расставании. Маша думала, что это дядя такой плохой, деньги взял и от неё отказался. Удивительно, как она вообще согласилась со мной поехать… А дядя, наверно, тоже думал на Машу, что, вот, не стала противиться воле родителей, согласилась с ними и — уехала.
Ночь потихоньку сдавала свои позиции, на горизонте уже занималась заря, а Эдуард все также сидел в кухне. И думы его были в основном о дяде и о Марии Вячеславовне. Смогут ли они примириться? Есть ли у них общее будущее или нет?
Продолжение — «Письмо от Элечки, продажа квартиры и приют для собак» — см. ссылку ниже.