Трудностей в тайге хватает. Опасностей немного. Вода во всех ее проявлениях: пороги, стремнины, тонкий лед, склизкие препятствия под снегом, лавины, половодье. Камни, особенно сырые и обледеневшие, на склонах, под снегом и под водой. Дерева: поскольку дров должно быть вволю. А валить дерева в одиночку желательно с подготовкой пути отхода, и на летящие сучья смотреть, если каски нет.
А также враги охотника: усталость, торопливость, темнота. Куда спешить-то. Устал, темнеет, не торопись, делай нодью – хорошее, кажется, правило, если готовой дороги нет. Из грехов нехороши расслабленность и по_фи_гизм. Всегда настороже не будешь, конечно, но оглядываться надо (в фигуральном смысле оглядываться – с собаками не надо – они твои - чутье, слух, зрение, тыл и, где-то, совесть). Еще надо заучить привычку подумать, прежде дела. Препятствие обойти, а тонкое, глубокое и крутое не штурмовать. Тогда очевидных опасностей во тайге и не станет.
Из неочевидных опасностей многие называют человека. Того пугливого, что стреляет во все стороны. Того, кого в детстве не приучили выручать напарника. Того, кто хуже чем отсутствие напарника. А то и новых скитальцев по тáйгам, да по чужим избам, путикам и имуществу. В 80-е таких не встречали, их, если отторгали города, где мёдом мазано, затягивали в себя леспромхозы и химдым. При дорогах - столовых - магазинах.
Но это опасности текущие, а то и гипотетические. Из существенных угроз, пожалуй, здоровье не подорвать, поважнее всего иного будет. Во тайге дорог не бывает, по чищенной тропе не походишь вечно. Так что сапоги беречь надо от сучков, лыжи от излома, технику от воды. А собак от волка. У которого свои тропы, свои мысли, желания и потребности.
Вот и ломали голову наши герои как уберечь собак, пока бегать станут по лосю. Положили, что опыт и удача не помогут, лучше собак выводить. Если есть, кому их кормить. Однако собаке не только корм нужен, напарник нужнее, видеть его ежедневно. Как говорили старики – собака единственный человек, который любит себя меньше, чем тебя. Сговорились охотники, что из красной материи от верхнего клапана станкового рюкзака, который давно пришел в негодность, сделают флаги. И повесят вкруг будок на капроновой нити, что приберегали для починки обуви. Морозов пояснил, что волк, при всем своем «уме», равным своему желудку, осторожен более, чем бывает голоден. А флаги воспринимает как угрозу, поскольку опасается, что за деревом скрывается его злобный враг, раскинувший свои руки – флаги поймать волчка.
Но опасности собакам все-таки не воспринимались большой проблемой. В диких местах волк не станет брать собаку с угрозой себе, тогда как есть нарезанная добыча, и стая не распалась пока. Постарается выманить, а если не получится, к избе не подойдет.
Куда более была опасность стаи волков для копытных. Конечно, подорвать группировку вряд ли стае получится, но, сперва разогнать, вытеснить в удобные для добычи места - вполне. Чтобы затем вырезать всех сеголетков. А потом загнать по одной и коров. Лосю зимой нужен покой и периодичная кормежка. Отсутствие одного из этих условий ослабляет его. И делает легкой добычей.
Но самое опасное время лосю – период наста, когда волка тот держит, а лося нет. Обычно к этому времени на местах зимовок, в группах лоси натаптывают систему троп и благополучно избегают походов вне их. Наст ранит ноги. Тут то дело завершают волки, пытаясь выгнать лося с развитых корытообразных троп, а затем наносят многочисленные неглубокие раны лосю. Изматывая. благо не каждый год стая волков в полном составе к насту выживает. Да и время это краткое.
И в качестве досужих рассуждений - дабы исключить возможность стаи вырезать копытных, всегда желательно забирать волчицу. Которая сама водит стаю (не матерый). Организует преследование и загоны копытных. Если забрать волчицу, прибылые и переярые, не имея еще навыков, станут погибать или голодать.
Морозов же, не надеясь на гипотетический авось, привез с собою тройку кустарных рамочных капканов из прошлого века. Примерно шестого размера. С аккуратной холстинкой, обновленной недавно. И первым делом утащил их подальше от дымов избы, повесив под пихту. «Чтобы набрались хвойного духа», как сказал он.
Морозов был готов оставшиеся до января дни потратить на добычу лося. Который, как видел он с воздуха, отошел в болотистый участок ниже третей избы. Сделать пролет над средним течением речки, пилотов попросил Савелий, подмигивая Морозову. Те сделали круг там, где река терялась в болоте, местами поросшем угнетенным лесом, и густо - тальниками. На первый взгляд оценили наличие не менее десятка лосей и некрупной группы оленя.
Места те были доступны, река и болота проéзжи, бензина было вдоволь. Напрашивалось ускорение добычи ускорением перемещений. Базой станет третья изба.
Слово от дела у напарников ходили близко. Поутру, еще до света, уже были в избе, оставили сани, доехали до разворота нартника. Далее отправились топтать лыжню. потому что путик шел неудобно для снегохода, а торфяные берега и гнилой лед меж ними требовали проверки. С опытом пришло понимание, что сперва пройденное на лыжах, легко проезжается на снегоходе.
В два следа дошли до первого свежего лосиного перехода. Морозов ушел за группой, Валера пошел далее, выбирая удобный путь. Практически сразу услышал выстрел, погодя - другой. Валера посчитал, что вторым напарник добрал лося и не стал прерывать поход - в один нож лося разобрать часа три надо. А при сноровке Морозова, он за полтора управится.
Новые места были просторны, открыты, богаты старыми лосиными переходами. Лоси спокойно давали извилистый след меж куртинами тальника. Тут же делали лежки. Их никто не тревожил, выходит. Места были вдохновляющими. Шел Валера новыми местами до темноты. Шел и в темноте, пока перестал склоны глазами угадывать. Только ногами. Пав пару раз, заложил широкий разворот для снегохода. Назад побежал рядом со следом, давая вторую лыжню. Морозов уже давно был в избе (перед тем костер жег у снегохода, чай пил – не взял с собой рюкзачка с припасом). А на столе ждал Валеру суп для вечернего обеда. Первым лосем счет добычи был открыт.
Поутру, выйдя умыться снегом с крыши, Валера засмеялся, Морозов за вчера не только добыл и раскидал лося, но и приделал в корме саней доску для сидения и спинку к ней. Морозов за чаем оправдывался:
- Снегоходу все равно, а сидеть завсегда лучше, чем по саням прыгать. Не уважаете вы старость, молодые.
Стратегию долго не обсуждали, для ускорения процесса, договорились ежедневно ехать до первого и до последнего (по éзжей дороге) перехода. Чтобы, тропить в одиночку. При любой погоде, не дожидаясь ветров. При таком снеге это возможно. Почему брать следы крайние – чтобы не мешать друг другу.
