а книгу эту нашего земляка мне посоветовал почитать покойный николай ефимыч барбутько: "ирина, а ты знаешь, что раньше мужик не смел в сундук к жене своей залезть, посмотреть что там у нее? вот почитай письма из деревни энгельгарта!" не помню сколько писем я тогда прочитала, но особенно запомнилось про кусочки... сука, я плакала...
для тяжелой работы хороша жирная пища.
"Жениться Савельич не успел, хозяйством и семейством не обзавелся,
собственности не приобрел – у господ был всегда на застольной, –
под старость оглох и по несчастному случаю потерял челюсть,
которую ему вынул какой-то знаменитый хирург, вызванный из-за
границы для пользования одного богатого больного барина.
Случилось как раз в это время, что Савельичу ударом какого-то
механизма на круподерне, где он драл крупу, раздробило левую
челюсть; сделалась рана, и раздробленную челюсть пришлось вынуть,
что и исполнил знаменитый хирург. Операция удалась. Савельич
остался жив и исправно жует одною челюстью."
"Первое зло – дороговизна рабочих; второе зло – потравы;
третье зло – несоблюдение рабочих договоров, – так говорят и
пишут. На деле же выходит не то: рабочие дешевы, так дешевы, что
рабочий никогда не зарабатывает настолько, чтобы иметь кусок мяса
за обедом, постель на ночь, сапоги и хотя сколько-нибудь досуга."
"Уезжая из Петербурга, я взял с собою множество
агрономических книг; кажется, у меня есть почти все, что издано
по этой части на русском языке; получаю три хозяйственных
журнала, – тоже ведь казна деньги на них отпускает, – а поверите
ли, всякий раз, когда обращаюсь к книге, в конце концов дело
сводится на то, что я швыряю книгу под стол. Читаешь, читаешь,
написано много, а того, чего ищешь, никогда не найдешь.
Единственные книги, которые мне приносили пользу, – это книги и
статьи по садоводству и огородничеству Регеля, Грачева и других;
даже брошюрка о разведении огородных растений, которую магазин
Запевалова присылает вместе с огородными семенами, оказалась
очень полезною, а из агрономических книг ничего извлечь не могу.
Во всей этой массе книг и журнальных статей поражает отсутствие
здравого смысла, практических знаний и даже способности
вообразить реальное дело. Ну, положим, самым делом не занимаешься
на практике, так неужели же нельзя, пишучи статью, вообразить
себя в положении человека, который должен выполнять то, о чем
пишется на деле? Ну, положим, пишешь статью о разведении клевера,
– неужели нельзя вообразить себя в положении человека, которому
действительно приходится сеять клевер, которому нужно прежде
всего купить семена, а, следовательно, нужно уметь различить,
хороши ли они и т.д. Тянут, тянут, пишут, или лучше сказать,
переводят – одна строчка из Шварца, другая из Шмальца – без
всякого толку. Сейчас видно, что все эти книги пишутся людьми,
которые никогда не хозяйничали, которые не знают, что в половине
августа бывают морозы, что в сентябре бывают зазимки, при которых
наваливает снегу на 3 аршина, что зимою навозная жижа замерзает,
что при 30 градусах мороза нельзя работать на дворе, и если
человек в такой мороз слезает с печи, то потому только, что
«неволя велит и сопливого любить». Ничего своего, все из немцев
взято: такой-то немец говорит то-то – давай сюда; другой немец
говорит совершенно противоположное – давай сюда; третий немец
говорит... тащи сюда, вали все в кучу, кому нужно – разберет.
Учености в каждой статье тьма, а дела нет. Совершенное отсутствие
практических знаний и какая-то воловья вялость – точно все эти
книги пишутся кастратами. Мне много раз случалось слышать от
ученых агрономов, что на лекциях, в книгах и статьях нельзя
излагать практическое хозяйство, но это неправда. Я теперь
собственным опытом убедился, что и книги, сообщающие чисто
практические сведения, даже книги, написанные чистыми практиками,
вовсе не знакомыми с научными исследованиями, не знающими ни
состава почвы, ни состава растений, могут быть очень полезны
практику; я убедился в этом на книгах о садоводстве и
огородничестве. Приехав на хозяйство, я не имел никаких
практических знаний по полеводству, скотоводству и
огородничеству; моим помощникам – Ивану, Сидору, Авдотье – все
эти части хозяйства были известны в равной степени и даже
огородничество менее всего, потому, что у наших крестьян
огородничество в плохом состоянии. Мне часто приходилось
обращаться к книгам за советом, и, странное дело, отчего же
только книги по огородничеству, отчего статьи Грачева, Запевалова
и других, людей, которые едва ли знают, какой состав имеют семена
репы и огурцов, не сходят у меня со стола, между тем как книги по
скотоводству и полеводству, за весьма небольшими исключениями –
за исключением, например, книги Советова о кормовых травах,
которая оказалась мне очень полезною, хотя в научном отношении не
выдерживает самой снисходительной критики (теперь мне понятно,
отчего эта книга имела 3 издания), – валяются под столом? Отчего
же можно написать такую статью о разведении огурцов, которая мне,
практику, приносит непосредственную пользу, и нельзя написать
такую же статью о разведении клевера? Отчего статью по
огородничеству можно написать так, что она непосредственно
относится к нашим местным условиям, а статью по полеводству так
написать нельзя? Отчего Регель и Грачев дают мне такие указания
относительно разведения земляники, смородины, капусты и пр.,
которые я могу непосредственно применить с пользою на практике, а
какой-нибудь агроном или скотовод дает такие советы, которые я
выполнить не могу? Отчего огородник не посоветует мне сделать то,
что можно сделать только в Италии, – я, разумеется, исключаю
книги по огородничеству, переведенные с немецкого профессорами, и
говорю только о статьях наших (иногда написанных и немцами)
садоводов и огородников, – а какой-нибудь агроном, нет-нет, да и 90
посоветует сеять рожь в конце сентября или накачивать насосом на
гноевище замерзшую навозную жижу? Отчего в статьях по садоводству
и огородничеству чуется живая струя, а от агрономических статей
пахнет мертвечиной, кастратскою вялостию? Отчего Авдотья верит в
книги по огородничеству точно так, как верит в поваренные
хозяйственные книги, которые мне принесли пользу, – и часто
просит меня посмотреть в «книжку», как следует посадить то-то и
то-то, и не верит в книгу по скотоводству? Не оттого ли это, что
статьи по огородничеству пишутся людьми, которые занимались
своими огородами, а иногда от огородов своих только и получали
средства для своего существования, между тем как статьи по
агрономии и скотоводству пишутся людьми, которые клевер сушили
только для гербариев, и много если разводили на грядках, скот
видели только на выставках, а сливки видели только кипяченые – с
пенками?"
"Значит, не я один поверил в выставку, не я один думал, что это дело серьезное. Но кто же, в самом деле, мог знать, что никто на выставку не приедет, что никто, кроме распорядителей и нескольких городских обывателей, ее посещать не будет, что будет выставлено всего одна лошадь, ни одной овцы, несколько плохих коровенок, нераспроданные машины из какого-то склада, какой-то градоотвод? Кто же мог знать, что случится такое «прискорбное» явление? Конечно, те, которые не приехали, знали, что такое губернская выставка, но я, который до сих пор только читал отчеты о выставках, где есть и метисы, и «улучшение местного коневодства» и «полезная для края деятельность», – разве я мог знать, что и выставка есть «отрадное» явление в том же роде, как приговоры об учреждении школ, попечительств, уничтожение кабаков, отдачи инородцев в классические гимназии и пр. и пр."
