Лето к сожалению явно заканчивалось. Стояли ясные, очень тёплые, но уже лишённые зной дни. Огромные, высокие деревья старого леса были ещё зелёные, но в глубине крон уже мелькали то тут, то там начинающие желтеть листья. С ума сойти, снова осень, с удивлением подумала Ирина. Ведь только-только совсем недавно она радовалась первым нежным зеленым листочкам, после долгой с детства нелюбимой ею зимы. Как же быстро летит время, впрочем иногда оно наоборот замедляется и превращает жизнь в пытку, в наказание. Так было и в жизни Ирины. Она была счастлива и дни радости и счастья пролетали мгновенно и неумолимо, оставляя за собой светлые быстро тускнеющие воспоминания. Потом, на два долгих года время для неё практически остановилось, каждый день был бесконечен и тянулся словно целое отдельная жизнь. Серые, тусклые тоскливые дни медленно сменяли друг друга и иногда ей казалось, что в её жизни больше никогда не будет ничего светлого и радостного. А затем на неё снова хлынул свет и свежий воздух и дни опять понеслись быстрой чередой.
Ирина с наслаждением вытянулась на мягкой траве, закинула руки за голову, подставила лицо уже по осеннему мягкому солнцу и закрыла глаза.
Детства своего Ирина не помнила. Потому что его у неё не было, во всяком случае в том смысле, который обычно вкладывают в это слово. С самого своего рождения она оказалась в детском доме, здесь она росла, взрослела, получала первые представления о человеческих отношениях. Ее привезли из дома малютки, где она росла 3 года после рождения. Почему симпатичную, пухленькую, сероглазый малышку со светлыми лёгкими кудряшками до сих пор никто не удочерил, задала себе вопрос старший воспитатель детского дома Ольга Сергеевна, увидев Иру в первый раз. И тут же приглядевшись поняла возможную причину. Тоненькая шейка торчащая из воротника футболки и внутренняя поверхность рук девочки были покрасневшими, их покрывала шелушащаяся кожа.
- Не пугайся, — ответила на встревоженный взгляд Ольги медсестра, осматривавшая новеньких, - Я тоже сначала страшно испугалась, прямо уж хотела звонить и скандалить, вот только чесотки нам тут не хватало. Но это, — она заглянула в лежащие перед ней бумаги, - У Иры не заразно. Это у неё аллергия, в карточке написано, что с рождения.
Женщина вздохнула глядя на Ирину, смиренно сидящую на детском стульчике. Наверное поэтому её и не удочерили, все ж спят и видят получить младенца розовенькое, здоровенькоея А тут такое, да ещё с рождения. Это же лечить надо, столько лишней мороки. Ольга слушала медсестру и смотрела на девочку. Ирина, так звали новенькую, держала голову опущенной, а руки прямо вытянутыми и сложенными на коленях строго параллельно друг другу. Ольгу вдруг пронзила почти физическая боль от жалости к этому маленькому, одинокому, никому не нужному существу, к девочке без прошлого и настоящего. К девочке, чьё будущее тоже весьма туманно. К девочке, которая с покорностью и без всякой надежды и интереса просто ждет, что будет с ней дальше. Так, немедленно прекрати, приказала Ольга себе мысленно. Не смей раскисать, тебе нельзя, ты ничего не сможешь сделать для этого ребёнка, кроме того, чтобы ей было тепло и сытно. Детский дом - это отдельный мир, маленькая вселенная, отгороженная от другого мира стенами, настоящими реальными и условными, существующими только в головах людей. Бездетная и давно потерявшая надежду сама стать матерью и создать семью Ольга Сергеевна, была опытным воспитателем. Она много лет проработала в этом тяжёлом во всех смыслах этого слова месте, давно заковав свои чувства в некое подобие брони, она тем не менее искренне пыталась сделать жизнь своих подопечных спокойнее, а также комфортнее и главное человечнее, насколько это возможно. Всю свою профессиональную жизнь Ольга ходила по тонкому лезвию разделявшему что можно, от того, что нельзя допускать в отношениях детьми, живущими в детском доме. Малыши с детства лишенные того, что для ребёнка является само собой разумеющимся, таких элементарных вещей как тепло и голос мамы, руки и забота отца, свой дом и собственные игрушки. Эти маленькие люди становились без всего этого совершенно особенными и требовали к себе особенного отношения, нужны были все душевные силы, чтобы не позволить называть себя мамой, а поддерживать дистанцию между ребёнком и собою, чтобы смотреть в эти постоянно ждущие глаза и не отвечать на немой вопрос. Чтобы не быть слишком доброй не позволить собой манипулировать не потерять необходимый контроль и влияние. Стоило проявить хотя бы крупицу слабости, жалости и маленькие психологи мгновенно этим пользовались. Да, здесь доброта была слабостью, добрый человек не авторитет, они не привыкли слушаться слабого. Управлять такими воспитанниками невозможно, остаётся только наказывать. Ольга знала об этом, очень боялась испортить детей жалостью, сделать их слабее, беззащитные, привить им ложное осознание того, что им все должны. Как дать малышу теплу и заботу, но при этом не поселить в нём ложных надежд и иллюзий. Эта дилемма стояла перед Ольгой всё время и она находила в себе силы держаться в строгих рамках, которые сама себе и задала. Это более-менее получалось у неё до тех пор, пока не появилась Ирина. Может быть Ольге не удалось забыть то внезапное чувство, которое она ощутила при первой встрече с Ириной, какую-то особенную жалость, которая возникла при виде полной покорности и отстранённости девочки. Ирина всегда была довольна одинока, она почти никогда не участвовала в компаниях и группах, которые возникали, рассыпались и снова образовывались в маленьком замкнутом мирке их детского дома. Девочка росла очень замкнутой, закрытой, погружённой в себя и свои не очень весёлые мысли. Да ещё эта болячка, каждую зиму покрывавшая её руки, ноги и шею противной мелкой сыпью. Как бы она не пыталась защитить себя от холода, кожа покрывалась мелкой красноватой рябью, сохла и шелушилась, немилосердно зудела и раздражаясь ещё больше от неизбежных соприкосновении с одеждой. Подросшей Ирине объяснили, что это врождённая холодовая аллергия, которая с возрастом может пройти. Водили к врачу, давали какие-то таблетки, запрещали есть некоторые продукты аллергены, которых в общем-то и так в их скромном детдомовском рационе особо и нет. Ира из года в год молча страдала, терпеливо ожидая приход тепла и вместе с ним конец своим мучениям, также терпеливо она сносила насмешки других обитателей детдома и одноклассников, за часто хлюпающий нос и слезящиеся глаза.
- А почему меня никто не забрал? Потому что я уродина?
Лет с пяти то и дело спрашивала девочка у Ольги Сергеевны.
- Да ну что ты, какая ты уродина, ты у нас красавица. Да ты посмотри, — Ольга настойчиво совала Ирине в руки маленькое зеркальце, пытаясь заставить девочку взглянуть на своё отражение. Ира одной рукой отпихивала её руки, а другой прикрывала своё лицо.
Этот вопрос Ирина продолжала задавать Ольге Сергеевне вплоть до своего шестнадцатилетия. Потом как-то сам собой отпал. Большое серые глаза, длинные ресницы, аккуратный чуть вздёрнутый носик, не очень густые, но блестящие, светлые, слегка вьющиеся волосы, явно отвечали на вопрос о её внешности. Ирина была очень симпатичной девушкой, которая буквально расцветала, если вдруг на её лице появлялась улыбка, Ирина отличалась от своих сверстников детдомовцев. Она никогда не пыталась называть например ту же Ольгой мамой, пользуясь излюбленной психологической уловкой детдомовских детей, которую им подсказывает наверное сама природа. Назвать взрослого человека мамой, загнав его этим в угол и посмотреть как тот будет выкручиваться из неловкой ситуации. Никто и никогда вообще не слышал от Ирины слово мама. У ребенка живущего в детском доме не так много возможностей для того, чтобы серьезно заниматься ещё чем-то, кроме учебы.
В старших классах Ирина окунулась в школьную программу, что называется с головой. Она непрерывно читала, зубрила, считала, делала какие-то конспекты. Неудивительно, что девятый класс она закончила с лучшими результатами не только в её классе, но и среди всех девятых классов в школе.
- Ну и кем ты хочешь стать когда закончишь школу? — спросила Ольга Сергеевна, с удовольствием разглядывая красную корочку аттестата с отличием, который Ирина принесла к ней в кабинет. Ольга Сергеевна к тому времени уже стала директором детского дома. Но несмотря на свой до предела загруженный рабочий день всегда находила несколько минут для Ирины.
- А где учат на воспитателей детских домов? — спросила Ирина негромко по своему обыкновению.
Опешившая Ольга Сергеевна быстро заморгала и отвернувшись что-то пробормотала про себя, залпом выпив стакан воды, потом она решительно повернулась к Ирине и громко стукнув поставила пустой стакан на стол.
- Ну уж нет моя милая, знаешь, хватит с тебя детского дома, — Ольга твёрдо и строго глянула на воспитанницу, - Нечего тебе здесь задерживаться. Вот ещё, придумала.
Ирина внимательно посмотрела на Ольгу и чуть заметно улыбнулась.
- Ну тогда Ольга Сергеевна, я хочу стать учителем, хочу работать в школе.
- Надо же, небывалое событие, хоть кто-то хочет стать школьным учителем, а не моделью, блогером или бандитом, — горько пошутила Ольга и помолчав добавила, - Ты молодец Ирка, это очень хорошая профессия, правда сильно ты не разбогатеешь, да и трудное это дело, но тебе к трудностям не привыкать, да и особых богатств ты тоже в своей жизни не видела. Так что вперёд! Только вот что Ирина, — Ольга немного помолчала, - Учитель - это ведь психолог, собеседник, советчик и ещё куча всего в одном флаконе так сказать. А это всё общение. Так что, дорогая моя, учись общаться, разговаривать с людьми, а то вон, даже у нас в детдоме есть люди, которые твоего голоса ни разу не слышали.
Ирина внимательно посмотрела на строгую начальницу, задумчиво кивнула и вышла из кабинета.
В десятом и одиннадцатом классе Ирина училась ещё ответственнее и к обычной для неё зубрёжки и непрерывному чтению прибавились выступления с сообщениями, докладами, презентации. Сначала мучительно краснея и заикаясь Ирина с каждым разом все решительнее и увереннее выступала перед другими людьми.
После окончания школы она без особых проблем поступила в педагогический институт, решив стать учителем русского языка и литературы. Учёба в институте давалась Ирине легко. Наверное потому, что в отличие от большинства своих однокурсников она училась не ради корочки о высшем образовании, а ради конкретной цели. Она действительно хотела стать учителем и ей было интересно то, что она изучала. На четвёртом курсе к ним на занятия пришли несколько женщин чиновников из областного управления образования. После долгой речи о важности работы учителем они наконец перешли к сути.
- Ну что, господа педагоги, кто хочет после института поработать по специальности?
- Я хочу, — раздался с задних рядов негромкий голос.
- Только знаете милая девушка, речь идёт о деревенской школе, а деревня в 60 км от города.
- Это ничего, мне это неважно.
- Там всего два компьютера на школу и условия мягко говоря не городские.
- Вы как-будто отговариваете меня, — Ирина улыбнулась, - Я всё равно поеду, если вы дадите мне место после окончания института.
Ирина получила работу школьным учителем русского языка и литературы в одном из районов области. Деревня, куда Ирина приехала после двухчасовой тряски в стареньком дребезжащем на каждой кочке автобусе, явно переживала не лучшие свои времена. Несколько домов расположенных вдоль широкой центральной улицы были заброшены.