оглавление канала, часть 1-я
Я приходила в себя медленно, с трудом выныривая из вязкого тумана забытья. Этот туман, словно растопленная солнцем смола, лип к моим мыслям, не давая осознать настоящее. Какие-то картины из прошлого и настоящего переплетались тесно между собой, выхваченные из памяти воспаленным разумом. Я выдирала себя из этой мешанины картин и образов, словно из топкого болота. Затем, услышала чей-то голос почти возле своего уха:
- А ты не сильно ее припечатал? Смотри, Степан, она мне нужна с нормальными мозгами. И если, что не так, я тебя сам тут закопаю, хоть и камень кругом!
Голос был, вроде бы, чужим, неизвестный, но некоторые его интонации показались мне смутно знакомыми. Я стала напрягать свой измученный разум, пытаясь припомнить, кого они мне напоминают. А главное, из какой это жизни, черт побери! Из ТОЙ или из ЭТОЙ?! Но голова на все мои усилия немедленно ответила резкой болью в затылке, которая была похожа на раскаленный нож, котором пилили мне череп. Другой, визгливый голос, показавшийся мне напуганным, пропищал:
- Нее… Я ударил несильно. Она должна была уже прийти в себя. Может, притворяется?
И в следующий момент, чья-то рука, не особо утруждая себя деликатностью, больно ударила меня сначала по одной щеке, потом по другой, так, что голова моя замоталась на шее, словно собиралась оторваться. Я дернулась, пытаясь достойно ответить на такое обращение со мной, но почувствовала, что руки у меня впереди связаны. Это несложное движение вызвало новый приступ боли, к которой добавилась еще и тошнота. Я застонала, с трудом разлепляя глаза. И крысеныш (а это именно он упражнялся надо мной, отвешивая оплеухи) радостно проквакал:
- Ну… Что я говорил?! Она притворяется…
При этих словах, он опасливо покосился в сторону, видимо, ожидая одобрения от человека, которого, судя по его бегающим глазкам и судорожным движениям, боялся до полусмерти. Несмотря на головную боль, разрывающую мою несчастную черепушку на мелкие клочья, мне тоже очень захотелось увидеть, кто это такой резвый выискался в нашей компании. Я скосила глаза, но кроме штанины цвета «хаки», да пыльного ботинка в рассеянном свете фонаря, не увидела ничего. Человек явно не стремился попасть в поле моего зрения. Попыталась подключить логику. Выходило не очень, но я не оставляла попыток. Образовым этот человек быть не мог, как, впрочем, и не мог быть ни Кузнецовым, ни Суржацким. У них были другие ботинки, военные берцы, да и голос… Голос не подходил ни к одному из вышеперечисленных. К тому же, привычки слегка растягивать слова на окончаниях, ни у одного из них не наблюдалось. Мне даже показалось, что я уже когда-то слышала этот голос, но это, скорее всего, было следствие головной боли. Сердито про себя подумала: «Креститься надо, когда кажется!» И тут же сама себе ответила с некоторой долей ехидства: «Перекрестилась бы, если бы руки не были связаны». Впрочем, беседа самой с собой меня занимала недолго. Последовал очередной приказ:
- Подними ее, усади к стене и напои водой…!
Степан, с недовольной рожей, что-то бурча себе под нос и злобно поблескивая на меня своими водянистыми глазками, ослушаться не посмел. Принялся перемещать меня, стараясь привалить спиной к стене коридора. Я не собиралась облегчать ему задания, и лежала чуркой, слегка расслабив мышцы. Правда, некоторое время я боролась с почти непреодолимым желанием заехать ему ногой в известное место. Ноги-то у меня, как раз-таки, связанными не были. Но благоразумие победило. Во-первых, следом за этим последуют неизбежные тычки, на которые, будучи в некотором стесненном положении из-за связанных рук, полноценно ответить не сумею. А, во-вторых, голова все еще болела, и ужасно хотелось пить. К тому же, мне не терпелось узнать, что с остальными членами нашего дружного коллектива, и кто, наконец, этот таинственный «кто-то», чей голос начал мне смутно кого-то напоминать. Ох ты, Господи!!! Как много этих самых «кто-то» и «кого-то» появилось в моем языке, точнее, в мыслях! А, самое главное, откуда он тут вообще взялся, черт его дери?! И что ему надо от нас в целом, и от меня в частности?! Впрочем, что ему надо, я догадывалась, это было несложно. Набитая сундуками пещера влекла всех своими тайными богатствами, словно пещера Алладина. И никто из присутствующих, кроме меня, не знал волшебного «Сим-сим, откройся!».
Вот, исходя изо всех этих разумных доводов, мне и приходилось прикидываться пыльным мешком. Я, конечно, не была богатырского сложения, но Степушке пришлось со мною попотеть. По его злобным взглядам, кидаемым на меня, были очевидными все его желания и помыслы. Но, время от времени, пока тащил и усаживал меня у стены, он опасливо косился себе за спину. Тот, кто им управлял, все время, к моей плохо скрываемой досаде, находился в тени, за светом фонаря. По этой же причине, я не могла никак разглядеть и всех остальных членов нашей компашки. По неясному мычанию и шебуршанию, раздававшимся с той же стороны, где находился некто неведомый мне, было понятно, что там наша компания и расположилась, но, по всей вероятности, связанная и с кляпами во рту. Иначе, не знаю, кто как, а Валька бы непременно уже давно бы подала голос. Я попробовала опять закрыть глаза и, сосредоточившись, прощупать мысленно пространство. Но, то ли мои способности были еще не устойчивыми после удара по голове, то ли они и вовсе покинули меня так невовремя. Но я опять ничего не почувствовала. Ну разве что, какая-то серая муть, которая мешала пробиться, чтобы разглядеть ауры присутствующих. Я с досадой на себя саму, поморщилась. Как же это было не ко времени -то!!!
Крысеныш, между тем, поднес к моим губам фляжку с водой. Сделав несколько торопливых больших глотков, я вдруг заорала во всю глотку:
- Валька, если живая, помычи!!!
Из темноты коридора тут же раздалась усиленная возня и активное мычание. Ну, слава Богу, живая! Впрочем, я особо не опасалась, что этот самый «некто» устроит тут бойню. Думаю, она ему была без надобности, по крайней мере, пока он мог использовать моих друзей, как рычаг влияния на меня. Но, убедиться в правильности собственных рассуждений, все же, хотелось.
В тоже самое время, не ожидавший подобного от меня Степан, сначала испуганно шарахнулся от меня в сторону, выронив фляжку из задрожавших рук, будто опасаясь, что я сейчас на него накинусь и непременно покусаю. Но, увидев, что кроме воплей от меня опасаться больше нечего, злясь, что ему пришлось лишний раз продемонстрировать, какой он трус, он пнул меня (к слову говоря, не очень сильно) несколько раз ногой и прошипел, словно безобидный ужик, которому отдавили хвост увесистым камнем:
- А ну, заткнисссььь…
Не знаю, то ли его новый хозяин в этот момент смотрел в другую сторону, то ли решил, что немного острастки мне не помешает. Но, так или иначе, осуждающего окрика не последовало. Видимо, несколько этим ободренный, Степа решил еще раз меня пнуть. Но мне это порядком поднадоело, к тому же, я не обещала, что буду безропотно сносить все его тычки, поэтому, со всей силы, которая у меня имелась на тот момент, я дрыгнула его ногой по голени, думаю, весьма болезненно. Потому что, он, не удержав равновесия, упал, больно приложившись головой о стену коридора. Что-то глухо, словно раздавленный арбуз, бумкнуло, и крысеныш заверещал на всю пещеру, призывая на мою голову все кары небесные. Это я так выразилась культурно, потому как, считала себя девушкой воспитанной. А воспитанием Степана, скорее всего, никто не занимался, и выдал он такие «перлы», что впору было заткнуть уши.
Собственно, я не была столь мелочна, чтобы просто из-за глупой мести причинить боль этому жалкому «грызуну». У меня была совсем другая цель. Этим самым актом, я добивалась только одного: рассчитывала, что доселе неизвестный «некто», наконец появится в поле моего зрения. Нехитрая ловушка сработала. Послышались шаги, и человек подошел ко мне поближе. Но, увы, свет фонаря высвечивал только пятно перед ним, в котором я могла разглядеть только его ноги. Еще бы на пару метров ближе и тогда я бы смогла увидеть его. Затаив дыхание я до рези в глазах всматривалась за пятно света, стараясь разглядеть хотя бы очертания фигуры. Уже знакомый голос, растягивающий окончания слов, с усмешкой произнес:
- Ну… И чего ты добиваешься своими жалкими потугами? Тебе не удастся разозлить меня настолько, чтобы я просто прибил тебя тут же на месте. Ты мне нужна. Но не вздумай, хоть на секунду подумать, что из-за этого ты сможешь диктовать свои условия! – И тут же, обращаясь к подвывающему и выплевывающему ругательства в мой адрес, Степану: - Заткнись! Знаешь как у нас говорят? В кругу друзей не щелкай клювом… Я тебе сразу сказал, что будь с ней настороже! Она – девушка непредсказуемая. Ушки на макушке следует держать. На себе проверено. - И он рассмеялся с каким-то трескучим квохканьем.
У меня все внутри похолодело от нехорошего предчувствия. Я уже слышала это смех, но поверить в подобное моего воображения явно было недостаточно. Облизнув внезапно пересохшие губы, я хриплым от волнения голосом, проговорила с легким вызовом:
- Тогда зачем ты прячешься от меня за этим светом? Покажись, если ты такой смелый! – И, не сумев сдержаться, задала мучавший меня вопрос: - Я тебя знаю???
Последовал короткий смешок.
- Разумеется… Еще как знаешь…
Он сделал еще один небольшой шажок, приблизившись ко мне. И я, наконец, получила желаемое. Но, лучше бы я и дальше находилась в неведенье, чем увидеть ТАКОЕ. Передо мною стоял Егор!!
Сказать, что я обалдела, опешила, остолбенела, и еще с десяток таких же литературных слов, и, пожалуй, десятка полтора нецензурных, более ярко отображающих мое состояние, это значит, ничего не сказать. Во рту пересохло, сердце, кажется, вообще остановилось, и я прохрипела, будто кто-то цепко держал меня за горло, сжимая его сильными пальцами:
- Не может быть…