Настоящая философия закончилась на Канте. Этот миф развенчивает исследователь Максимилиан Неаполитанский — в своей книге «В чем истина?» он проводит читателя по ключевым идеям мыслителей от Фуко и Делеза до Жижека и Харауэй, чтобы любой мог разобраться в философских концепциях, которые помогают понять современный мир.
Публикуем статью, в которой объясняются основные тезисы философии Фуко и Ницше, а также феномен главного кинопсихоаналитика, обратившего публичные лекции в перформанс, — Славоя Жижека. Что такое «биополитика» по Фуко? Чем «догитлеровский» Ницше отличается от Ницше 1940-х? Как Славой Жижек стал суперзвездой и почему уже при жизни философа появились Zizek studies, тогда как Ницше и Фуко стали активно исследовать после их смерти?
Ницше в XX веке
Фридрих Ницше с Карлом Марксом и Зигмундом Фрейдом научили философию XX века сомневаться. Именно Ницше оказался тем, чьим именем можно было бы назвать XX век: он был его пророком, но умер в 1900 году, не застав главных событий. Это, однако, не помешало потомкам обращаться к текстам Ницше и перечитывать их.
Несмотря на популярность, поначалу судьба произведений Ницше была незавидной — они ассоциировались с агрессией и философией войны. На это повлияли Элизабет Ферстер-Ницше и чересчур буквальное прочтение главных идей немецкого философа.
Ницше довоенный и военный
В довоенный период интерес к Ницше проявляли в основном французские исследователи. Он долго считался безнравственным и аморальным автором, не представляющим интереса для академических кругов. Одним из первых, кто обратился к его наследию, был Анри Лиштанберже, французский профессор крайне правых взглядов. Благодаря сестре Ницше он получил доступ к его архиву. Это отчасти и повлияло на то, что в 1930-е годы идеи Ницше стали ассоциироваться с милитаризмом и национализмом.
В 1940-е годы Эдмон Вермей опубликовал работу, в которой Ницше был представлен фашистом. К этому добавилось, что во время оккупации Франции фигура философа активно использовалась как пример объединения французской и немецкой культуры.
Литературный Ницше и Батай
Большую популярность Ницше приобрел у литераторов, в частности Жоржа Батая, который посвятил ему объемную работу «О Ницше». Автор сосредоточился на дионисийстве Ницше — тех состояниях экстатики и свободы, в которых человек отделяется от своего «я». Батай напомнил, что Ницше был нетерпим к немецкому духу и Германии. Это повлияло на «возвращение» Ницше и отделение его от фашистского контекста.
Батай настаивал: Ницше «писал кровью» — и тот, кто его критикует или, лучше сказать, испытывает, может писать, только если из него тоже сочится кровь. Батай считал, что философия Ницше не устанавливает какие-либо законы, не ограничивает, а освобождает.
Ницше-нигилист и Хайдеггер
Наиболее известный из немецких авторов, проявлявших в 1930-е годы интерес к Ницше, — Мартин Хайдеггер. В работе «Слова Ницше “Бог мертв”» он писал, что тот ознаменовал собой конец западной метафизики. Провозгласив, что Бог мертв, Ницше совершил «убиение бытия сущего». Нигилизм Ницше, по Хайдеггеру, был классическим и повлиял на то, что «переоценка ценностей» заменила метафизику.
Общество Ницше
Французское общество изучения Ницше было образовано в 1946 году. Оно ставило перед собой цель «безо всяких политических намерений внести вклад в изучение мысли Ницше». С ним сотрудничали в разное время Жиль Делез и Жак Деррида. Общество было важно для исследования наследия Ницше — именно оно указало на злоупотребления Веймарского архива в обращении с рукописями философа. Помимо восстановления исторической справедливости, оно еще и переломило мнение о считавшейся ключевой работе Ницше «Воля к власти».
Ницше и Жиль Делез
Большую роль в «возвращении» Ницше сыграл Жиль Делез. Он не только принимал участие в деятельности Общества Ницше и был связан с публикацией собрания его сочинений, но и написал отдельную работу «Ницше и философия». Автор сосредоточился на вопросах активных и реактивных сил, понятие о которых ввел Ницше. Активные силы освобождают жизнь и идеи, а реактивные — ограничивают их.
Для Делеза Ницше — автор, прививающий наклонность «говорить простые вещи от своего собственного имени, от имени аффектов, силы, переживания, опыта». Таким образом философия Ницше приобретает конструктивный и критический смысл — без экзальтации Батая и нигилизма Хайдеггера.
Почему Фуко не написал книгу о Ницше?
Мишель Фуко — еще один философ, тесно связанный с Ницше и участвовавший вместе с Делезом в публикации его полного собрания сочинений. Однако Ницше так и не стал полноценным персонажем философии Фуко.
Интересно объяснил это переводчик и исследователь Сергей Фокин: «Неспособность написать прямо о Ницше следовало бы сопоставить с признанием Фуко в том, что все его книги сугубо автобиографичны: можно подумать, что Ницше настолько глубоко сидел в нем, что написать о нем значило бы писать прямо о себе».
Ницше после всего
Философа вернул и самому себе, и читателям XX век. Теперь немецкий мыслитель входит в академические программы, а упоминание его идей не вызывает ассоциаций с какой-либо идеологией. Молодые читатели, начинающие с книги «Так говорил Заратустра», порой буквально воспринимают размышления автора, начинают свято верить в сверхчеловека и превосходство одних людей над другими.
Однако главнейший из уроков Ницше — умение говорить от первого лица и освобождать жизнь повсюду, где ее запер человек.
Главные идеи Фуко
Главные идеи Мишеля Фуко появились на волне переосмысления постулатов философии, в атмосфере сомнений относительно того, что казалось неизменным. Фуко начал с подозрений, в том числе с подозрения к знанию. Его идея заключалась в том, что власть определяет, какое знание считать истинным или важным в обществе, а какое — ничтожным и не стоящим внимания.
В книге «Надзирать и наказывать» Фуко проанализировал, как развитие тюремной системы в XVIII веке привело к изменению понимания наказания и преступности.
Фуко о том, как происходит подчинение:
«В ходе самой этой работы при надлежащем техническом контроле создаются подчиненные субъекты и знание о них, на которое можно положиться. Эта дисциплинарная техника, воздействующая на тела, производит двойное следствие: знание “души” и обеспечение подчинения».
Паноптикум
Фуко можно смело называть историком: он не только предлагал оригинальные философские идеи, но и много часов проводил в архивах и библиотеках. Понятие паноптикума подхлестнуло его интерес к изучению форм ограничения и наказания. Фуко описал паноптикум как систему, в которой все могут быть под наблюдением, но никто не знает, следят ли за ним в данный момент.
Вслед за английским философом Иеремией Бентамом Фуко представил проект тюрьмы с центральным постом стражи, вокруг которого заключенные постоянно существуют в состоянии абсолютной поднадзорности. Сейчас и мы столкнулись с цифровым паноптикумом: мы не в тюрьме, но в Сети, и в реальности за нами наблюдают постоянно.
Фуко о главной цели паноптикума:
«Основная цель паноптикума: привести заключенного в состояние сознаваемой и постоянной видимости, которая обеспечивает автоматическое функционирование власти. Устроить таким образом, чтобы надзор был постоянным в своих результатах, даже если он осуществляется с перерывами».
Сексуальность, власть и норма
Этой темой Фуко продолжил свое исследование власти. Только теперь он проанализировал, как сексуальность и ее нормы используются для укрепления социальных правил и самой власти. Фуко опроверг мнение, что сексуальность противостоит властным практикам.
Фуко вспомнил историю психиатрии и то, как она использовала сексуальность для установления «нормальности» и «ненормальности».
Связь власти и сексуальности можно обнаружить в следующих моментах социальной жизни: контроль рождаемости, психологизация отклонений, истеризация субъекта, ограничение его желаний.
Фуко о связи чистоты и надзора:
«Чистота души не может быть соблюдена без постоянного и бдительного надзора за источниками обольщения и обмана внутри себя».
Эпистема и археология
Фуко любил работать в архивах. Он был своего рода археологом, только изучал не артефакты, а прошлое знания. Фуко исследовал, как в различных исторических контекстах эволюционируют идеи — от Возрождения до современности. Он анализировал различные способы классификации знаний, ввел понятие эпистемы, определяющее то, что именно и каким образом мы будем знать. Как раз эпистемы и меняются от эпохи к эпохе.
Например, эпистема классической эпохи (XVII– XIX вв.): стремление упорядочить мир, в основе которого лежит божественный или природный порядок, из-за чего характерным средством познания в этой эпистеме являются энциклопедия, словарь и таблица.
Фуко об археологии:
«Археология — это не больше чем повторный акт записи: то есть упорядоченное преобразование — в сохраняющейся форме внешнего характера — того, что было уже написано. Это не возврат к тайне первоистока, это систематическое описание дискурса объекта».
Диспозитив
Фуко понимает диспозитив как связь дискурса (знания), власти и иногда — пространства. Диспозитив предполагает свод правил и законов, которые можно найти в институциях, книгах, высказываниях, культуре — для Фуко диспозитивы власти присутствуют всегда и везде. Диспозитив неразрывно связан с властью и ее структурами.
Школа, музей, тюрьма, больница, университет, библиотека — это все диспозитивы. Их часто можно найти в конкретных местах. Даже эта книга — диспозитив. Автор ее писал, а теперь вы читаете по определенным правилам.
Фуко о запретах:
«Запрет на некоторые слова, благопристойность выражений, всякого рода цензура словаря — все это вполне могло бы быть только вторичными диспозитивами по отношению к основному подчинению: только способами сделать это подчинение морально приемлемым и технически полезным».
Дисциплинарное общество
Эта идея по настроению близка всем предыдущим. Фуко вновь поднял тему власти и расширил ее: теперь речь пошла обо всем обществе и принципах, по которым оно существует. Дисциплинарное общество появилось в эпоху модерна, когда потребности индустриальной революции и капиталистических отношений потребовали нового уровня контроля.
В качестве примера можно рассмотреть почти любое современное общество, правда, с единственным уточнением: с увеличением присутствия власти в нашей жизни мы перешли от дисциплинарного общества к обществу контроля, как заметил Жиль Делез. Дисциплинарное общество включает в себя понятия паноптикума и диспозитива.
Фуко о методах дисциплины:
«Издавна существовали многочисленные дисциплинарные методы — в монастырях, армиях и ремесленных цехах. Но в XVII–XVIII веках дисциплины стали общими формулами господства. Они отличаются от рабства тем, что не основываются на отношении присвоения тел, и даже обладают некоторым изяществом, поскольку могут достичь по меньшей мере равной полезности, не затрудняя себя упомянутым дорогостоящим и насильственным отношением».
Забота о себе
Фуко интересовали проблемы не только общества, но и отдельного человека. Забота о себе у Фуко — это анализ собственной культуры, того, как человек проживает свою жизнь в том или ином историческом контексте.
Фуко идет от Античности, где забота о себе появлялась как идея, связанная с телесными и внутренними практиками.
Для Фуко важно, что забота о себе выражает отношения человека с запретами — но уже не с общественными, а внутренними.
Современный человек может легко ответить на вопрос, что такое забота о себе для него лично. Во многом это заслуга популярной психологии, которая превратила любовь к себе в одну из главных ценностей здорового человека. Пример, который приводил сам Фуко: жизнь античного грека, который занимается и физическими упражнениями, и философией.
Фуко об аскезе:
«Человек сам трудится над собой, вырабатывает себя из себя, постепенно преобразует себя в себя в долгой работе над собой, каковая есть аскеза».
Биополитика
Еще один важный концепт Фуко, без которого невозможно представить его критический анализ власти, биополитика — совокупность методов, с помощью которых власть (биовласть) или государство управляет телами и жизнями людей, в буквальном смысле регулируя то, как именно будет жить человек (контроль государством рождаемости, система здравоохранения). Недавний пример — пандемия коронавируса: власть задействовала все свои инструменты контроля, чтобы остановить распространение инфекции.
Фуко о понимании биополитики:
«Я понимаю под биополитикой то, как начиная с XVIII в. пытались рационализировать проблемы, поставленные перед правительственной практикой феноменами, присущими всем живущим, составляющим население: здоровье, гигиена, рождаемость, продолжительность жизни, потомство...»
Жижек — суперзвезда. Главные идеи и известность
Мы уже говорили о популярности некоторых философов, в основном прошлого, хоть и недавнего. Сейчас же ситуация изменилась — поменялись и отношение к философии, и стратегии медийности.
Славой Жижек, словенский философ, психоаналитик и представитель Люблянской школы, является ярким примером того, каким может быть публичный философ в наши дни.
Публичные лекции как перформанс
Жижек выступает по всему миру, от Нью-Йорка до Шанхая, с неизменным аншлагом. Лекции представляют собой смесь из анекдотов, политических острот и философских сюжетов. Ученый легко захватывает внимание слушателей, а затем переключает его на концептуально сложные идеи. Чаще всего у этих лекций нет строго плана — в них много импровизации и свободного хода мысли.
Безусловно, дело не только в подаче материала. Темы, которые затрагивает Жижек, представляют немалый интерес. Лектор маневрирует между проблемами субъекта, идеологии, культуры, кино, сексуальности, веры, психоанализа и общества потребления.
Яркость мысли Жижека не отменяет сложности, подтверждение которой можно найти в его многочисленных книгах.
Оригинальные интерпретации
Жижек — оригинальный интерпретатор Лакана. Он прочитывает французского психоаналитика через Гегеля и диалектический материализм и интерпретирует гегелевское отрицание отрицания как движущую силу развития и изменения в мире. По Жижеку, негация (отрицание) и противоречие играют решающую роль в понимании общества и истории. Лакану не хватало Гегеля.
Их совмещение позволило Жижеку придать психоанализу онтологический статус и развернуть его к актуальным вопросам. Так, Жижек применяет лакановское понятие бессознательного к политическим идеям и практикам, говоря о том, что бессознательное играет важную роль в формировании идеологий.
Анекдот Жижека о рабочем и бессознательном:
«Вспомним анекдот о рабочем, которого подозревали в воровстве. Каждый вечер, когда он покидал фабрику, охранники тщательно проверяли его тачку и ничего в ней не находили, пока они наконец-то не поняли, что этот рабочий постоянно воровал саму тачку... <...> Именно это в первую очередь стоит иметь в виду в отношении того, каким образом функционирует бессознательное: бессознательное не скрыто в тачке, оно и есть сама тачка».
Жижек и нейронауки
Жижек обращается не только к явлениям культуры, но и к современной науке. Если Лакан часто брал примеры из математики и лингвистики, то Жижек пошел дальше, анализируя науки о мозге. В книге «Гегель в подключенном мозге» Жижек спрашивает: что будет, если подсоединить человеческое сознание напрямую к компьютерным сетям? Вопрос касается проблемы исчезновения человека и расширения границ понимания «человеческого».
Жижек об утрате личности:
«То, что фактически находится под угрозой со стороны подключенного мозга, — это наше обычное переживание себя как свободных людей, имеющих прямой доступ к нашей внутренней жизни. Это лишение того, что в нашей повседневности мы считаем основным продуктом нашей личности».
Жижек смотрит кино
Жижек является внимательным кинозрителем. Это дополнительный фактор особого внимания к его фигуре. Самым популярным его произведением на эту тему является сборник эссе «Киногид извращенца», в котором он через призму психоанализа, критики идеологии и современной философии изучает известные и не очень известные фильмы. Кино, по Жижеку, позволяет увидеть, каким образом структурируются реальность и субъект, который в ней находится.
Жижек о подготовленной тайне:
«Когда мы воспринимаем самих себя в качестве посторонних наблюдателей, украдкой бросающих взгляд на некую величественную Тайну, которая безразлична по отношению к нам, мы остаемся слепыми к тому обстоятельству, что зрелище, каковым является Тайна, инсценировано специально для нашего взгляда, чтобы привлекать и зачаровывать наш взор; здесь Другой обманывает нас тем, что заставляет поверить, что мы не избранные; здесь сам подлинный адресат по ошибке принимает собственную позицию за позицию случайного постороннего наблюдателя».
Жижек — плодовитый автор
Еще одна причина известности Жижека — его продуктивность. Он не только читает лекции, которые собирают большие залы, но и часто пишет книги, эссе и статьи, которые чаще всего касаются актуальных и злободневных тем. Это расширяет диапазон Жижека как философа и превращает его в публичного интеллектуала и общественного эксперта.
Он писал и о пандемии коронавируса и высказывался на темы различных политических и военных конфликтов. Книги Жижека быстро переводят на разные языки, и если посмотреть весь список, то удивит его объем.
Жижек о своем распорядке дня:
«Мне нужно много спать, я встаю в девять или десять, потом иду в магазин, я редко приступаю к работе утром. А потом между шестью и семью часами вечера я регулярно вспоминаю, что сделал слишком мало.
У меня пробуждается протестантская совесть, и я отчаянно пытаюсь работать, хотя на самом деле я снова слишком устал. Но я не хочу ложиться спать с мыслью, что за весь день я не сделал ничего полезного.
Я хочу прочитать еще хотя бы десять страниц или написать страницу. Вот почему я не люблю встречаться с людьми за ужином, это все портит. Конечно, я бы хотел поменять этот ужасный ритм на лучший, но не знаю как».
Исследования
Жижек оказал и продолжает оказывать немалое влияние на философское и гуманитарное академическое сообщество. Его интеллектуальная биография сложилась оригинальным образом, который нечасто встречается в истории философии. Исследования о Жижеке активно стали появляться уже при его жизни, а так называемые Zizek studies, включающие в себя различные конференции, курсы лекций и тому подобное, продолжают набирать обороты. Пожалуй, это важнейший факт признания и философской известности.
