ПОБЕГ ИЗ АДА
Я в самолете, летящем из Парижа в Стокгольм. На моих коленях сидит 4-летняя дочка, радостно играющая со своим пушистым котом, и только сейчас на меня начинает снисходить осознание того, что все самое страшное позади.
В голове обратной перемоткой я возвращаюсь к тому времени когда была еще счастлива с отцом моей малышки. Я приехала 6 лет назад учиться в Швецию из Питера. Мне 24 года. За спиной уже один законченный вуз, впереди перспектива получить магистра в Стокгольме. Поселилась в прекрасном общежитии, в котором проживала разношерстная публика, и началась новая жизнь. Как-то, сидя на перерыве в нашей студенческой столовой, я познакомилась с красивым, высоким, темноволосым парнем. Никогда еще до встречи с ним у меня не было таких ухажеров. Он был старше, получал уже пятое высшее и, что подкупило больше всего, был гражданином той страны, чей язык считается испокон веков языком любви.
Я влюбилась с первого взгляда в очаровательного француза и смотрела ему в рот. Чтобы ни говорил Давид, я со всем соглашалась, чтобы он ни делал, он был прав во всем. Я даже не заметила, как стала участницей абьюзивных отношений. Тогда мне казалось это нормальным. Он старше, из-за обилия дипломов можно сказать, умнее, любит, а значит имеет моральное право не просто контролировать мою жизнь, но и решать за меня. Сразу, как мы начали встречаться, позвала его в Питер для знакомства с семьей и друзьями. На самом деле, как часто это и бывает, когда уезжаешь из родного города, а тем более из страны, то и друзья рассасываются понемногу. Остались у меня только две подруги, которым было абсолютно все равно, где я живу.
Вот одна из них была постарше и жизнь повидала с разных сторон. Любила ее за то, что она всегда говорила все в лицо. Точнее рубила в лоб, и это зачастую казалось грубостью и невоспитанностью. Но я знала, что она прямой человек, для которого смягчать пилюлю означало терять время и давать ложную надежду.
Я познакомила их с Давидом и дождавшись, когда мой возлюбленный отойдет в уборную, набросилась на Жанну с вопросами.
-Ну как он тебе? Она покрутила в руках чашку, из которой пила чай, и сказала:
-Вроде универ у тебя большой, Швеция не маленькая, так на кой ты француза там откопала? Хапнешь ты еще с ним по полной. Эти слова меня ранили до глубины души.
К концу второго курса я забеременела от своего принца. А к началу третьего он меня бросил. Закончил учебу и укатил в свою Францию. Мой отец оплачивал походы по врачам, роды, покупал все, что нужно для внучки. Когда Соне исполнилось полгода, объявился горе-папаша. Он плакал, просил прощения, и мое сердце, которое и так было в гормональной перестройке, дрогнуло.
Я простила его и мы начали жить вместе. Точнее, я жила в общаге с дочкой на довольствии от отца, а Давид наведывался периодически к нам в гости.
Прошел еще год, и я защитила диплом. Давид прилетел к нам и сказал, что, если меня больше ничего не держит в Швеции, то он ждет меня во Франции, и я собирала уже на следующий день чемоданы к нему.
Не так я себе рисовала нашу семейную жизнь. Он привез нас в дом своих родителей, а сам, как оказалось, работал совершенно в другом городе. Виделись мы редко. Может, раз в три недели. Он приезжал, привозил мне какую-нибудь безделушку и уезжал обратно.
А я жила с двумя чужими мне людьми. Нет, неправильно. Не жила, а выживала. То, что я им не нравлюсь, это понятно было еще с нашего первого знакомства. Я тогда только узнала, что беременна, и мы полетели обрадовать будущих французских бабушку и дедушку.
Они могли мне сказать, что так как я сегодня не поздоровалась с ними так, как надо, то останусь без обеда и ужина. И я шла со слезами в нашу с дочкой комнату и ела ее сухое молоко, которое, опять же, оплачивал мой отец. Они меня унижали, оскорбляли, а когда сказала, что хочу уехать, спрятали свидетельство о рождении и паспорт дочки.
Дождавшись, когда они уйдут к друзьям на весь день, взломала комнату, в которой были документы, папа купил нам билеты в Швецию, и мы в тот же вечер с тем, что успела собрать, рванули обратно. Вернулась на пустое место. Благо был папа и его прекрасная работа, которая могла оплачивать мой идиотизм.
Прилетела, сняла жилье, устроилась на работу и начала свою новую жизнь. С Давидом мы толком не общались, но он плакал по телефону,
говорил, как скучает и хочет все наладить, что родители поняли свою ошибку, и такого больше не повторится. И знаете, что? Я снова поверила.
Прилетела к нему в надежде, что смогу наконец-таки создать семью, что у дочки будет родной папа. Но как же я снова заблуждалась. Он продержался 3 месяца, его мать почти 4, и началось все снова. Издевательства, избиения, а под конец я обнаружила в его столе письмо от адвоката, в котором говорилось, что он хочет меня выставить сумасшедшей, чтобы отобрать дочь и сдать потом ее в детский дом. Ни секунды не медля, я собрала ее вещи, но в аэропорту узнала, что он поставил запрет на вывоз ребенка. И тут началось что-то невообразимое. Адвокаты, консульства, приют, страх потерять малышку, панические атаки и невралгия. Я знала, что закон этой страны суров по отношению к родителям-иностранцам, и особо не надеялась ни на что. Спасло положение только то, что я подала на гражданство Швеции до отъезда, и что дочка получила гражданство этой страны, и мы обе были там все еще прописаны.
Я смогла в суде доказать, что не собираюсь ребенка воровать, прятать, что Соня будет жить в Европе, и я добровольно буду давать возможность видеться отцу с ней. Сколько слез пролила, сколько боли испытала, и все время меня поддерживала та самая Жанна, которой я не поверила тогда в кафе. Она нашла мне хорошего адвоката. Да и если бы не ее четкий план, я бы не выкарабкалась из всего этого.
На суде я представляла сама себя, толком не зная французского. Смогла доказать, что все годы, что мы жили с дочкой, ее биопапа ни копейки не давал на еду, одежду и вообще появлялся, играл в семью, потом ему становилось скучно и он снова испарялся.
Я доказала угрозы, побои со стороны его и его матери. А когда его мамаша начала хамить судье и указывать, какое решение принимать, та просто удалила ее из зала суда.
Когда я уже и не надеялась на положительный исход дела, судья вынесла вердикт, что я могу забрать ребенка в Швецию, хотя Давид сделал за моей спиной Соне французское гражданство, и было понятно, что шансов у меня даже меньше, чем просто мало.
Я вылетела из зала суда с документами и сразу же отправилась с ребенком в аэропорт. И вот сейчас я лечу, и подальше от этого гадюшника, в котором чуть не потеряла себя и, самое страшное, - своего ребенка.