Пушкин – наше все и свет русской поэзии. Эти истины усвоены нами еще с младшей школы. В старшей школе мы узнаем о донжуанском списке Александра Сергеевича, куда попали более сотни женщин. Что Пушкин любил женщин всегда и везде – это тоже истина.
В имении Михайловское знаменитый уже поэт провел в ссылке 2 года, хотя сначала она была бессрочной. Но помогло восстание декабристов и смена императора на троне. Николай I решил в этом вопросе быть более лояльным государем.
Михайловское – маленькое сельцо в Псковской губернии Опоченского уезда – и сейчас порядочный медвежий угол. А тогда и вовсе на редкость глухой край географии. Попал туда Пушкин 25 лет от роду – мужчина в самом расцвете. Конечно, он и раньше там бывал, но исключительно с визитами вежливости родне.
Разумеется, тоскливо было молодому человеку коротать свои дни с няней – разнообразия общества местность предоставить не могла. Но на удачу в соседнем селе Тригорское проживало вполне благородное семейство Осиповых-Вульф, которое не просто оказалось приятным и общительным, но и состояло из множества дам, в том числе и молодых.
Семья эта состояла из Прасковьи Александровны Осиповой-Вульф, дважды вдовы к моменту начала ссылки, и ее многочисленных детей. Среди них отдельно выделим Анну и Евпраксию Вульф. Из той же истории литературы мы помним, что Пушкин очень любил навещать именно этих своих соседок, посвятил им стихи. Так, Прасковье Александровне было посвящено стихотворение «Подражание Корану», Евпраксии - «Если жизнь тебя обманет…», Анне – знаменитое «Зимнее утро».
Считается, что младшая Евпраксия была особенно мила поэту за свою красоту, изящество и жизнерадостность. Она на веселых совместных вечерах варила жженку, которой угощала молодых людей. Уже позже Пушкин ухаживал за ней. Ей же посвятил строки в «Евгении Онегине»:
За ним строй рюмок узких, длинных,
Подобно талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал,
Ты, от кого я пьян бывал!
Домашнее имя Евпраксии было как раз Зизи. Ей же поэт послал вышедшие из печати главы своего романа в стихах с таинственной дарственной подписью «Твоя от твоих». Видимо, Пушкина с девицей связывали весьма теплые чувства. Когда мать выдавала ее за Б.А. Вревского, Зизи очень печалилась и писала брату письма, в которых вспоминала Пушкина и строки из «ее» стихотворения:
Что пройдет, то будет мило.
Но, если о Евпраксии достаточно известно, то отношения Пушкина со старшей Анной покрыты тайной. Экскурсоводы в Тригорском сообщают, что еще по юности Пушкин имел намерение на ней жениться и чуть не сватался в один из более ранних своих приездов в родовое имение. Но она ему отказала. Пушкин был хоть из дворянского, но очень бедного семейства, чуть ли не нищего, как говорят в Тригорском. В юности он был всего лишь перспективным и обещающим поэтом, но пока не звездой.
Что послужило причиной отказа – неизвестно. По официальной версии она искала жениха повыгоднее. Но также известно, что она замуж так и не вышла и любила поэта всю оставшуюся жизнь. И стихотворение «Зимнее утро», ей посвященное, лишнее тому доказательство. В школьной традиции это пейзажная лирика. Но на самом деле это очень интимная зарисовка:
Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный —
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
…
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела,
И ты печальная сидела —
…
Приятно думать у лежанки.
Но знаешь: не велеть ли в санки
Кобылку бурую запречь?
Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег, милый для меня.
Таким образом перед нами совершенно очевидно встает история любовного свидания. Также вполне ясно, что поэт выразил собственные впечатления, поскольку «берег мил» именно для него.
Еще одна из версий, которая достаточно очевидно прослеживается в судьбе тригорских девиц – Прасковья Александровна, их мать, и сама неровно дышала к Пушкину. Она отправляет Анну в имение в Тверской губернии, чтобы уберечь ее от поэта-обольстителя. Она же и выдает замуж Евпраксию против ее воли, хотя тот брак впоследствии и оказался вполне удачным. Кстати, о другой ветви Вревских мы уже писали - жена другого брата была известной женщиной, которой посвятил строки И. Тургенев.
Так или иначе, не всегда безоблачно складывалось общение Александра Сергеевича с тригорским обществом. В частности, в рукописи «Евгения Онегина» есть такие строки:
… Имеет сельская свобода
Свои счастливые права,
Как и надменная Москва.
Но ты – губерния Псковская,
Теплица юных дней моих,
Что может быть, страна глухая,
Несносней барышень твоих?
Меж ими нет- замечу кстати –
Ни тонкой вежливости знати,
Ни ветрености милых …люх.
Я, уважая русский дух,
Простил бы им их сплетни, чванство,
Фамильных шуток остроту,
Порою зуб нечистоту,
И непристойность, и жеманство,
Но как простить им модный бред,
И неуклюжий этикет?
По счастью, эти строки не вошли в окончательный текст романа и так и остались в черновиках. Но написаны они были. Возможно, их появлению способствовала злоба и минутное раздражение, вызванное самим заточением. Пушкин вообще редко церемонился с чувствами других. Но эти чувства и наблюдения все же должны были возникнуть и написаться.
Сравним со строками из письма Анны Вульф Пушкину, когда его срочно отправили в Петербург для беседы с императором в 1826 году:
«Творец небесный, что же с вами будет? Ах, если бы я могла спасти вас ценою собственной жизни, с какой радостью я бы пожертвовала ею…»
Конечно, помимо сестер Вульф заточение в Михайловском было ознаменовано для поэта встречей с Анной Керн, но это уже совсем другая история.
А здесь можно почитать о судьбе детей Пушкина.
#Пушкин #Тригорское #Михайловское #ЕвгенийОнегин