«Виктор Николаевич тяжело вздохнул:
— Понимаю тебя, Пелагея! Ох как понимаю. В нашем доме только моя жена замужем. За мной! Ловлю я на себе голодные взгляды женщин. Прихорашиваются, одеваются, хотят простого женского счастья! А как его создать без семьи? Счастье женщины в любви, в детях, в заботе. Понимаю…
Пелагея так разволновалась, что не могла продолжать, Петро пришел ей на помощь.
— Виктор Николаевич, хотим поехать снова на рынок и туда, куда Егорка покажет, пособираем детей беспризорных да в деревню отвезем! Поможете с документами?»
Часть 15
Секретарь приветствовал Пелагею как родную.
— Пелагея Прохоровна, милости просим! — раскрыл он объятия.
А увидев и учителя вместе с нею, расцвел пуще прежнего и пошутил:
— Неужто назад сдавать учителя приехали? Не понравился?
Все трое дружно рассмеялись, поздоровались, крепко пожав друг другу руки. Пелагея тоже по-мужски пожала руку секретарю.
Он выжидательно посмотрел на своих посетителей. С чем приехали, мол?
— Виктор Николаевич, а мы не одни к вам, гляньте в окно.
Пелагея не знала, с чего начать, и потому решила начать по-свойски. Заварзин ей понравился. Он был простой, добрый человек. Пелагея хорошо разбиралась в людях.
— А кто же там? — секретарь резво приподнялся и посмотрел в окно. — Ого! Почти всем колхозом. Выкладывайте! Что у вас стряслось?
— Виктор Николаевич, в прошлый раз на рынке к нам мальчишка прибился: рваный, грязный, голодный. Егорка…сирота… Забрала я его в деревню, да у меня еще девочка есть, Настенька, из Гурзовки я ее привезла. Тоже круглая сирота, спасла она меня. Если б не она…
— Понимаю вас, Пелагея Прохоровна, и одобряю. Документы справим вашим ребятам. Правильно я вас понял? Бумаги нужны?
— Да, Виктор Николаевич. Все верно. А бабы на подводах — все солдатки. У кого одна похоронка, а у кого и восемь. А есть в деревне и такие, что выросли за войну: было семнадцать, а теперь двадцать, замуж охота, детей, созрели уже. А где они мужики? На одного десять баб смотрит. Он бы и рад турецким султаном стать. Да не для нас это. Чуждо нам, да и партия не одобряет.
Виктор Николаевич тяжело вздохнул:
— Понимаю тебя, Пелагея! Ох как понимаю. В нашем доме только моя жена замужем. За мной! Ловлю я на себе голодные взгляды женщин. Прихорашиваются, одеваются, хотят простого женского счастья! А как его создать без семьи? Счастье женщины в любви, в детях, в заботе. Понимаю…
Пелагея так разволновалась, что не могла продолжать, Петро пришел ей на помощь.
— Виктор Николаевич, хотим поехать снова на рынок и туда, куда Егорка покажет, пособираем детей беспризорных да в деревню отвезем! Поможете с документами?
Секретарь тут же протянул руку учителю, пожал крепко, обнялись.
— Вот это партийная работа у вас закипела! Молодец, Петро.
— Да что вы! Я тут ни при чем. Это все бабы наши, деревенские.
— Наши русские женщины!
— с любовью глядя в окно, промолвил Виктор Николаевич.
— Можете во всем рассчитывать на меня. Помогу! Непременно. Если не найдете ребят на улицах, езжайте в детский дом. Я сейчас дам распоряжение. Там ребят полно! Приглашайте к себе в деревню хоть всех. Да, много их там… Слушай, Петро, — секретарь положил руку на плечо учителю, — а как думаешь, если по всей области клич кинуть? Может, еще какие бабы захотят детей взять?
— Уверен! — твердо ответил учитель.
— Поддерживаю! — подала голос Пелагея. — Все бабы детей возьмут: и молодые, и постарше. Виктор Николаевич, нужны будут документы на ребят. А на Настеньку с Егоркой можно уже прямо сегодня.
— Ох, какая быстрая! Не успеть за тобой! — похвалил Виктор Николаевич. — Напишу распоряжение, езжайте в ЗАГС, все получите без проволочек.
— Спасибо вам огромное, товарищ Заварзин.
— Да чего уж мне, Пелагея Прохоровна. Тебе спасибо. У меня, знаешь, какая проблема с беспризорниками, — секретарь провел ребром ладони под подбородком. — Ты мне, знаешь, какую услугу оказываешь? Вот!
Не знаешь. А меня ЦК каждый день бомбит. Заведующая отделом по работе с молодежью — баба-огонь. Типа тебя! Фронтовичка, снайпер. Сто восемьдесят фрицев уложила.
Виктор Николаевич многозначительно посмотрел на своих посетителей.
— Орденоносец. Как ты, Пелагея. Вот так! Какие люди!
Какие люди! Кстати, тоже взяла трех пацанов из детдома. Сказала, что еще двоих возьмет. А если бы в деревне жила, то и вообще десять человек взяла.
— Виктор Николаевич, это она погорячилась: нет столько еды у нас, а пацанов кормить надо, они голодные. Вон Егорка целыми днями что-то жует. Глаша не успевает стряпать.
— Так сейте, сажайте больше. Стельные коровы-то есть у вас?
— Есть, Виктор Николаевич.
— Ну вот вам и харчи. Что еще надо? Муки я вам выделю, хоть сегодня заезжайте на склад. Мешков десять выпишу, — и он принялся что-то писать. — Вот вам для ЗАГСа, для детдома и для склада. Увезете десять мешков-то?
— Было бы что везти, — радостно проговорила Пелагея. — Увезем, унесем, упрем!
Из райкома Пелагея и учитель вышли радостные. Бабы обступили их и наперебой стали спрашивать про дела.
— Ну чавой там, Палаша?
— Ня томи!
— Получилоси?
— Дал добро?
— Рассказуй усе как на духу.
— Бабы, все как нельзя лучше складывается! — обрадовала всех Пелагея. — И муку выбили, и бумаги в ЗАГС, и в детдом получили. Но сначала поедем за мукой, так надежнее. Ребята всегда на месте, а муку могут разобрать. Уверена, не только нам секретарь помогает. Эх, хороший он мужик! Правильный, настоящий коммунист. А потом, куда Егорка скажет. Ребята в детдоме уже при месте, накормлены, напоены, одеты. Мы пока беспризорных посмотрим.
Бабы одобрительно зашумели.
— Прально, Палаша.
— Поехали!
— Егорка, куды ж нам?
Егор растерялся: на него смотрели несколько десятков глаз.
— Давайте на рынок сначала. Я там одно место знаю: Ванька и Петька — братья, точно живут в подполе. А потом еще одно покажу. Там Федька, Назар и Серега прятались.
— Ого! Уже пятеро. А ну давай, поехали.
На складе десять мешков быстро погрузили на подводу. Петро восхитился женщинами: как они легко вдвоем подхватывали тяжеленную ношу, еще и шутить умудрялись.
Поистине прав был поэт: «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».
— А ну-ка, бабы! Хорош вам мужиками быть! А ну в сторонку. Сам все перетаскаю!
Учитель легко вскинул мешок на спину и понес к подводе.
Бабы ошалело глядели ему вслед.
— Ну и Петро Иваныч! Вот так орел! — прошел шепоток. — Повезло Палашке.
Пелагея тоже невольно залюбовалась учителем, а, услышав разговоры баб, смутилась:
— Да ладно вам, бабы! Ну чего вы напридумывали!
Тут вдруг к Петру подскочили два оборванных ребятенка:
— Дядь, а давай поможем! Дашь десять копеек хоть?
Петро скинул мешок на подводу, посмотрел на ребят.
— А ну пойдем, ребятня! Кажется, вы не только по гривеннику получите.
Петр подвел ребят к бабам, те так растерялись, что не могли вымолвить и слова. И тут вдруг Егорка взял инициативу в свои руки:
— Здорово, хлопцы! — и протянул руку пацанам.
Они несмело, но пожали.
Ну тут уж и бабы в себя пришли.
— А што хлопчики, подсобите нам, а мы вам из ентой муки пирогов напечем!
— Пирогов? — недоверчиво переспросил один из ребят.
— Пирогов! Тебе как кличуть?
— Акимкой, а яво Дениской. Не говорит он. Испужалси сильно бомбежки и не говорит с тех пор. Но слышит хорошо. Да, Дениска?
Мальчишка радостно кивнул.
— А ежеля хошь, так и кажный день вам пироги будуть!
— Брешешь! — выпалил Акимка.
— Не брешет, — вмешался Егор. — У нас в деревне все бабы знатно готовят. Я же тоже как ты помогать им взялся, а они в деревню позвали. Живу сейчас с теткой Глашей. Ох и хорошая она! Как мамка. А ваша мамка где?
— Моя мамка за керосином ушла… давно… и не пришла. Не знаю, где она. А Денискина погибла на фронте, и батя его погиб. Он у бабки жил, померла она.
Бабы с замиранием сердца слушали разговор ребят, не вмешивались, боясь спугнуть хрупкое наведение мостов.
— А ты почем знаешь, он же не говорит.
— Тогда говорил. Мы давно вместе.
— Так что? Поедете в деревню?
Акимка посмотрел на Дениску, тот кивнул.
— Только если не понравится, мы уедем, — и пацан посмотрел на взрослых. Бабы приняли этот взгляд как вопрос им.
— Уйдете, уйдете миленькия, вот дед Тимоша вас назад и отвезеть, коль ня по душе вама придетси наша деревня.
Татьяна Алимова
Все части здесь⬇️⬇️⬇️
Предлагаю к прочтению ⬇️⬇️⬇️