«Звездолёт на Вяте» (1979) — переработанный и сокращенный вариант повести «Звездолёт в лесу», который печатался в газете «Пионерская правда» как повесть, написанная совместно с читателями.
Рисунки художника С. Шехова.
Об истории этой публикации автор подробно рассказал на встрече в клубе фантастики МАИ «Флаер» в 1991 году.
– С повестью «Звездолет на Вяте» или, под другим названием, «Звездолет в лесу», произошла такая непонятная история: в свое время, как раз на мою пионерскую молодость это пришлось, было написание ее читателями в Пионерской правде» под Вашим руководством – как я сам помню. И потом она появилась...
– Под моей фамилией. И таким образом, я обокрал бедных детей и еще приют. (Смех в зале). Дело в том, что когда-то родилась в «Пионерской правде» идея: писать повести вместе с читателями. Таких повестей было напечатано, по-моему, штук пять в общей сложности. Просто вы уже вышли из пионерского возраста, а они все печатались. Значит, как это делалось?
Представьте себе «Пионерскую правду». Это комната большая, в которой сидят три дамы. Одна из них занимается музыкой, другая занимается еще чем-то, а третья занимается литературным отделом в «Пионерской правде». Значит, есть одна милая женщина. Я прихожу туда, и мы обсуждаем, какую повесть я мог бы написать. После этого я иду домой и пишу эту повесть, потому что, особенно в прошлые времена, никто бы тебе не разрешил напечатать повесть, которая не прошла цензуру. Где вы живете – в Америке, что ли? Когда повесть готова, мы ее приносим в «Пионерскую правду» и печатаем первую главу.
После этого приходит тринадцать тысяч писем от читателей. Тринадцать тысяч писем – это вот такая гора. Их надо прочесть. Ну, естественно, все понимают, что никто их никогда не прочтет, потому что до следующего номера три дня, на чтение – два. Но существует бюрократическое правило, по которому нельзя выкинуть письмо, если оно не прочитано. Ни одна организация не имеет права. Значит, письмо надо вскрыть, а потом выкинуть. (Оживление в зале). Созываются все знакомые и незнакомые для того, чтобы вскрыть и выкинуть. Я помню, что однажды папа одного из читателей привел с собой двадцать курсантов академии Дзержинского, с ножами, которые сидели весь день и резали эти письма. (Смех в зале).
Это не потому, что все какие-нибудь очень циничные, – я просто прошу вас понять, что мы живем на Земле. И главная цель, которая преследовалась мною и редакцией, когда делалась эта повесть, – чтобы дети, которым скучно, занимались делом, и что-то у них в голове двигалось. Чтобы они прислали эти письма, чтобы они участвовали... Понимаете? Чтобы они как-то шевелились, чтобы людей расшевелить. А после этого в пределах тех возможностей, которые у нас были, мы прочитывали пятьдесят, сто писем – вдвоем, ну, сколько мы можем прочесть? И мы из них брали, если нам попадались, интересные фразы. При условии уже существования общего сюжета невозможно из-за каких-то писем менять сюжет. Если ты меняешь основной сюжет в повести, которая идет из номера в номер, и не будешь знать, чем она закончится, то вернее всего она ничем не кончится. Это же работа – придать сюжет.
Поэтому это не от большого цинизма, а вот просто так получалось. Поэтому я считал себя вправе грабить приют дальше, потому что иначе бы эти повести не были опубликованы. А когда я приходил в издательство и говорил: «Ну, хорошо, давайте напишем: «Булычев и другие»... И тринадцать тысяч помощников, – там смотрели на меня и улыбались, и правильно делали.
Примечание: Игорь Всеволодович поступал совершенно честно – ибо под своей фамилией он печатал первоначальные, авторские варианты этих повестей, которые весьма существенно отличаются от того, что печаталось «Пионерской правдой».
Пропеллер (М. – Авиац. ин-т). – 1991. – 1 окт. – 52 (3470). – С. 4
