После "A Night At The Opera" весь мир лежал у ног Queen. Но как, скажите на милость, переплюнуть такой альбом?
Лето 1976 года. Спустя восемь месяцев после того, как "Bohemian Rhapsody" перевернула все представления о хит-синглах, Queen наконец-то выпускают новый сингл – "You’re My Best Friend". Прекрасная поп-роковая вещица, заразительная и заводная… но что, черт возьми, это такое? Это ваш ответ на самую титаническую рок-песню всех времен?
Ну, нет. Пока что сойдет и это, пока Queen изо всех сил пытались придумать настоящую замену своему мультиплатиновому альбому "A Night At The Opera". Ту самую, о которой они в студии изо всех сил старались не думать как о замене. Ту самую, которая якобы ничего не изменила, но на самом деле изменила все.
Действительно, за несколько недель до того, как группа отправилась в студию, чтобы начать работу над новым альбомом, гитарист Брайан Мэй женился на своей девушке Кристин Маллен в церкви в Барнсе, на юге Лондона, и переехал в недавно купленный дом неподалеку. Басист Джон Дикон купил викторианский дом в Патни и переехал туда вместе со своей женой Вероникой и сыном Робертом.
Барабанщик Роджер Тейлор, который был еще богаче, поскольку получал дополнительные отчисления за авторство и исполнение песни "I’m In Love With My Car" (сторона "Б" сингла "Bohemian Rhapsody"), купил шикарный дом в престижном районе Фулхэм, а затем еще и загородный дом в графстве Суррей. Даже вокалист Фредди Меркьюри переживал свою собственную историю любви и перемен, расставшись со своей давней подругой Мэри Остин и переехав в роскошную квартиру в Холланд-парке, купив Мэри квартиру по соседству за 30 000 фунтов стерлингов.
И вот, в июле, группа засела в студии The Manor в Оксфордшире, чтобы записать новый альбом, релиз которого ожидался в конце лета. Но дела шли не очень гладко. Решив отказаться от услуг Роя Томаса Бейкера в качестве продюсера, они взялись за дело сами, пригласив в качестве звукорежиссеров Гэри Лангана и Майка Стоуна. “Эго Роя просто зашкаливало”, - вспоминал позже Ланган со смехом.
Бейкер все же время от времени заглядывал, чтобы проверить, как идут дела, но Фредди Меркьюри был убежден, что после четырех спродюсированных Томасом Бейкером альбомов настал момент истины: либо Queen пробуют что-то новое, либо уже никогда.
Но работа шла гораздо медленнее, чем с Бейкером, и в некоторые дни Фредди впадал в неконтролируемую ярость. Ситуация усугубилась, когда пришлось в спешном порядке перенести тур по Великобритании, запланированный в поддержку нового альбома.
Чтобы компенсировать это, на сентябрь были объявлены два грандиозных концерта под открытым небом: первый – в Кардиффском замке, второй – в лондонском Гайд-парке. Также было запланировано два разогревающих концерта в Эдинбургском театре, спонсором которого теперь являлся их менеджер Джон Рид. 5 сентября Меркьюри отпраздновал свое 30-летие в типично роскошном стиле – вечеринкой в кабаре-клубе в Челси. Более 150 гостей, получивших от Фредди приглашения, написанные лично от руки, угощались икрой, лобстерами и шампанским Cristal.
На концерте в Кардиффе, который состоялся всего через пять дней, на разогреве должна была выступить новоиспеченная группа Ричи Блэкмора Rainbow, но капризный экс-гитарист Deep Purple в последний момент отказался от участия в концерте, после того как ему запретили использовать 10-метровую декорацию в виде радуги.
Фанатов Queen это, похоже, не волновало. На сцене группа впервые исполнила две новые песни, над которыми работала в The Manor. Первая, "Tie Your Mother Down", с ее цепляющим гитарным риффом и дерзким вокалом, моментально стала концертной классикой и неотъемлемой частью всех последующих шоу Queen. Вторая, "You Take My Breath Away", стала неожиданно проникновенным моментом. Задушевная баллада под фортепиано, в которой Фредди, на этот раз, отбросил свой обычный ироничный подход к текстам ради прямой любовной песни, адресованной не конкретному человеку, а скорее мечте.
На бесплатный концерт в Гайд-парке 18 сентября пришло более 150 000 человек. На разогреве выступили Кики Ди, Стив Хилладж (да, это были 70-е, детишки), а открывала концерт никому не известная фанк-рок группа из Ливерпуля Supercharge, гитарист которой, Ли Карски, учился в Илингском художественном колледже вместе с Фредди, когда тот еще был Фредом Балсарой. Карски утверждал, что едва узнал Меркьюри, когда они встретились за кулисами: “Он так изменился с тех пор”.
Впрочем, для Фредди этот день не был самым счастливым. Предконцертное волнение вылилось в публичный гнев, направленный на всех зевак за кулисами, с криками, чтобы они шли и смотрели шоу. А в конце выступления Queen полиция не позволила группе вернуться на сцену на бис, поскольку они уже превысили отведенное им время на 30 минут и, таким образом, нарушили согласованный комендантский час.
Фредди снова вышел из себя, и его остановила только угроза полицейских арестовать его. Как вспоминал тур-менеджер Queen Джерри Стиклс: “Мысль о том, чтобы сидеть в тюрьме в лосинах, Фредди совсем не прельщала”.
Роджер Тейлор утверждал, что вспышки гнева Фредди были лишь еще одним проявлением непомерных амбиций Queen. “Мы всегда говорили, что хотим быть самой крутой группой в мире”, - пояснял он. “А что еще говорить? ‘Мы хотели бы быть четвертой по крутизне группой!’”
Вернувшись в студию, группа была полна решимости найти баланс между желанием превзойти "A Night At The Opera" и сделать что-то совершенно новое. “Мне кажется, от него за версту несет сиквелом”, - сказал Рой Томас Бейкер по поводу альбома.
Это было преувеличением. Тем не менее, пятый альбом Queen определенно “перекликался” с их четвертым, вплоть до названия – "A Day At The Races", позаимствованного у фильма братьев Маркс. Обложка альбома также была очень похожа на предыдущую, с тем же логотипом и типографикой, что и на "A Night At The Opera". Годы спустя Брайан Мэй признал это, сказав: “В каком-то смысле я жалею, что мы не выпустили "A Night At The Opera" и "A Day At The Races" одновременно. Материал для обоих альбомов был написан в одно и то же время, поэтому я считаю эти два альбома полностью параллельными”.
Большим облегчением было то, что они не пытались “переплюнуть” два самых монументальных трека на "A Night At The Opera": шестиминутный сингл "Bohemian Rhapsody" и восьмиминутную "The Prophet’s Song". Обе песни были самодостаточными эпическими произведениями, и все, что было бы сделано в том же стиле, выглядело бы лишь бледной копией.
Вместо этого, "A Day At The Races" сконцентрировался на расширении музыкальных горизонтов, сохраняя при этом фокус на мейнстримовой подаче. Две самые длинные композиции альбома – роскошная "You Take My Breath Away" Меркьюри и чарующая "Teo Torriatte (Let Us Cling Together)" Мэя – длились чуть меньше пяти минут. Единственный вклад Дикона в качестве автора песен, "You And I", был настолько вялым, что заставлял его заводной хит "You’re My Best Friend" с "Opera" звучать как "Smoke On The Water". Точно так же единственная песня, написанная и спётая Тейлором, "Drowse", свидетельствовала о том, что барабанщик не столько влюблен в свою машину, сколько отсыпается на заднем сиденье.
К счастью, хорошие песни на альбоме перевешивали скучные. Была уже упомянутая "Tie Your Mother Down". Брайан Мэй сочинил цепляющий гитарный рифф за много лет до этого, когда подрабатывал летом в обсерватории на Тенерифе. Слова были придуманы позже.
“Мне казалось, что это дурацкое название”, - признавался он позже. “Но Фредди сказал, что оно что-то для него значит”. И действительно, в то время как текст Мэя, возможно, звучал как типичная женоненавистническая пародия на Rolling Stones, в исполнении Фредди с придыханием он превратился в гимн тому самому запретному сексу, который могли до конца понять только двое прыщавых подростков.
Затем был поп-рок-апофеоз "Good Old Fashioned Lover Boy", с его фирменными гармониями Queen и потрясающим использованием рэгтайма, благодаря которым ода Фредди своему тогдашнему бойфренду Дэвиду Миннсу подпрыгивала, как смазанный шарик.
Более авантюрным, но не менее жизнерадостным был ироничный музыкальный портрет менеджера группы Джона Рида "The Millionaire's Waltz". По просьбе Меркьюри, Мэй неделями создавал оркестровые гитарные партии, которые в сочетании с роскошными многоголосными гармониями, ставшими визитной карточкой группы, превратили фортепианную пьесу в настоящий рок-гимн – такой, какой могли бы убедительно исполнить только Queen, да еще и с таким невозмутимым видом.
И, конечно же, был рок с большой буквы “Р”. Времена белых королев и фейри-королей для Queen, возможно, давно прошли, но это не мешало Брайану Мэю пускать в ход свой талант, когда ему это было нужно. Текст песни "White Man" – крик о справедливости от имени индейцев – может резать слух современному слушателю, но то же самое можно сказать и о текстах почти всех рок-групп того времени. Однако эти мощные гитары и барабаны не лгут.
Лучшим моментом альбома, безусловно, и одним из самых выдающихся моментов в истории рока стала песня "Somebody To Love". В свое время ее называли “Bohemian Rhapsody” этого альбома. То есть, ключевой песней, с многослойными гармониями и порхающим моцартовским фортепиано, в которых и заключалась суть того, что больше всего интриговало мир в "Bohemian Rhapsody".
И все же, эта песня отличалась от предыдущей во многих отношениях. Например, этот экстравагантный вокал был вдохновлен не оперой, а госпелом. Как позже объяснил Джон Дикон, "Somebody To Love" доказала, что “Queen могут зажигать не хуже, чем играть рок, передавая дух госпел-музыки”.
В частности, Ареты Франклин и Рэя Чарльза. Фредди давно восхищался Аретой. Каждый уважающий себя белый рок-музыкант давно восхищался Рэем Чарльзом. Тем не менее, Queen, исполняющие соул и госпел, казались еще более смелым шагом, чем их эксперименты с оперой. Но это сработало. О, как это сработало! Грандиозная песня о одиночестве, любви, Боге и преданности, с мощными фортепианными аккордами, энергичными гитарными пассажами и вокалом, варьирующимся от полного голоса до фальцета, была также, как позже охарактеризовал ее Роджер Тейлор, “самым свободным треком, который мы когда-либо делали”.
То есть, в студии ее, возможно, и отполировали до блеска, но каким-то образом, будучи спетым и сыгранным вживую, на сцене или в интимной обстановке собственной спальни, "Somebody To Love" стала одной из самых жизнеутверждающих песен столетия.
Как позже рассказывал Брайан Мэй: “Это был один из великих даров Фредди: брать песню и доводить ее до совершенства, пока она не становилась чем-то большим. Пока она не становилась достоянием всех. С "Somebody To Love" было так же”.
Именно так все и было, когда песня вышла в качестве первого сингла с альбома "A Day At The Races", взлетев на второе место в британском чарте и попав в десятку лучших в США. Альбом, выпущенный за две недели до Рождества 1976 года, ждал такой же успех в чартах. Презентация альбома прошла с большим размахом на ипподроме Кемптон-парк. Восьмидесятишестилетний Граучо Маркс прислал им поздравительную телеграмму: “Я знаю, что вы очень успешные музыканты. Не могли бы вы, случайно, поделиться секретом выбора названий для альбомов?”.
"A Day At The Races" стал вторым альбомом Queen, занявшим первое место в Британии, их первым альбомом номер один в Японии, где группа пользовалась популярностью на уровне The Beatles, и их вторым альбомом, вошедшим в пятерку лучших в США.
Он не превзошел по успеху своего исторического предшественника, но остался самым блестящим “несиквелом” всех времен. Критики, правда, не оценили его по достоинству: вышедший вслед за первыми синглами Sex Pistols и The Damned, он был назван в NME “гротеском первого сорта”. Но сейчас об этом уже никто не помнит. Вместо этого мы вспоминаем размах музыкальных амбиций Queen, невероятную дерзость заявлений Фредди Меркьюри, как на сцене, так и в прессе, и прекрасный, помпезный и очаровательный саунд Мэя, Дикона и Тейлора.
И как после этого все изменилось. Пару лет спустя все, кроме Мэя, постриглись, Фредди сменил макияж на зачатки полицейских усиков, а Queen урезали свою музыку до более панковского размера, а то и вовсе забросили ее, чтобы “податься в диско”. Но даже тогда мы не знали и половины правды.
Верно, Фредди? “Не стоит слишком пристально вглядываться в то, что мы делаем”, - однажды заявил он. “Вы лишь ослепнете”.